Обед здесь и солдатский очень вкусный. О тепле располагаемся в крестьянских избушках. О переходах. Умею и люблю много ходить... Вернусь к вам здоровая и удовлетворенная. Ведь как приятно сознавать, что в этом большом деле приносишь пользу. Молюсь Богу, чтобы Он сохранил мое здоровье. Опасность далеко от меня, ее нет..." В марте писала: "Причины моего поступления в армию. Вот вам фраза солдатика: "Мы на нашу сестрицу надеемся, дай Бог ей здоровья, чтобы она с нами была". А почему? Потому что здесь нужны руки, что здесь нужна скорая помощь. О ласке сестры. Думаете, что здесь она не необходима? Еще как!..." Родители тревожились, уговаривали ее вернуться. А она раз за разом отвечала: "Господи, как хотелось бы, чтобы вы поуспокоились. Да пора бы уже. Вы должны радоваться, если любите меня, что мне удалось устроиться и работать там, где я хотела... Но ведь не для шутки это я сделала и не для собственного удовольствия, а для того, чтобы помочь. Да дайте же мне быть истинной сестрой милосердия. Дайте мне делать то, что хорошо и что нужно делать. Думайте, как хотите, но даю вам честное слово, что многое-многое отдала бы для того, чтобы облегчить страдания тех, которые проливают кровь. Но вы не беспокойтесь: наш перевязочный пункт не подвергается обстрелу..." "Мои хорошие, не беспокойтесь ради Бога. Если любите меня, то старайтесь делать так, как мне лучше... Вот это и будет тогда истинная любовь ко мне. Жизнь вообще коротка, и надо прожить ее как можно полнее и лучше. Помоги, Господи! Молитесь за Россию и человечество..."
Насчет отсутствия опасности она скрывала истину. Выносила раненых под огнем, всегда была в самом пекле. А при отходе с Карпат в составе 3-й армии приняла командование группой солдат и возглавила бой. Была награждена солдатским Георгием IV степени и двумя Георгиевскими медалями. А такие награды за безопасный труд в тылу не дают. Самурцы души в ней не чаяли, считали ее своим живым талисманом. В июле 15-го она съездила на побывку домой - тяжело заболел отец. И на прощание солдаты и офицеры писали ей трогательные благодарственные адреса. Причем характерно, что за командира 3-го батальона адрес подписал прапорщик Сахаров. А за командира полка генерал-майор Стефанович. Оба - временно исполняющие обязанности вместо выбитых офицеров. Больше они не увиделись. Многие самурцы, в том числе и Сахаров, погибли в боях южнее Варшавы. А Римма Иванова поддалась уговорам родных, и хотя все равно вернулась на фронт, но перевелась в 15-й Оренбургский полк, где служил врачом ее брат. Родителям казалось, что так будет надежнее, безопаснее. Оттуда она писала в сентябре 15-го: "Мои хорошие, милые мамуся и папка! Здесь хорошо мне. Люди здесь очень хорошие. Ко мне все относятся приветливо... Дай вам, Господи, здоровья. И ради нашего счастья не унывайте..." Оренбуржцы ее тоже полюбили, солдаты называли "святой Риммой". От себя и брата она сообщала "Чувствуем себя хорошо! Сейчас спокойно. Не беспокойтесь, мои родные. Целуем. Римма. 8.IX.15".
А на следующий день, 9(22).9, в ходе контрудара 31-го корпуса Оренбургский полк пошел в очередную атаку у с. Доброславки (в Брестской обл., севернее Пинска). В 10-й роте были убиты оба офицера, солдаты смешались, стали отходить. И сестра милосердия, перевязывавшая раненых в гуще боя, поднялась и крикнула: "Вперед! За мной!" Собрала вокруг себя тех, кто еще мог держать оружие и повела в атаку. Воодушевленные солдаты ринулись за ней, опрокинули врага и взяли сильную позицию. Однако Римма при этом была ранена. В бедро - разрывной пулей, жутко раздробившей кости и разорвавшей мышцы. Такая рана была смертельной. И последнее, что, по словам очевидцев, она прошептала: "Боже, спаси Россию..." И перекрестила окруживших ее рыдающих солдат. Ей был 21 год... Указом Николая II героиня была посмертно награждена офицерским орденом Св. Георгия IV степени. Это была единственная женщина, удостоенная такой награды. Прах ее был перевезен в Ставрополь. И хоронил ее весь город - возле Андреевского храма, где погребали всех местных героев. Сейчас на месте ее захоронения находится общественный туалет...
45. ЛУЦК И РИГА
Осуществляя операцию по ликвидации Свенцянского прорыва, Алексеев обратил внимание и на обращения Брусилова, просившего Ставку выделить ему дополнительные силы - он доказывал, что может нанести удар по левому флангу австрийцев и лишить их условий для новых наступательных операций, взяв Луцк и закрепившись на рубеже р. Стырь. Но Алексеев увидел и другое - что поражение австрийцев опять заставит немцев спасать их и отвлекать войска с главного, белорусского направления. И в тяжелые дни, когда на счету был каждый полк, Брусилов получил свежий 30-й корпус ген. Зайончковского с задачей использовать его для наступления. Фронт в это время проходил по р. Горынь и ее притоку Стубель. Корпус Зайончковского, придав ему 7-ю кавдивизию, командарм расположил на крайнем северном участке, у села Степань (недалеко от г. Сарны), приказав ему наступать на Рожище и Луцк и при этом стараться охватывать австрийский фланг. Южнее, в лоб, действовал 39-й корпус Стельницкого, которому предстояло сковывать противника фронтальными атаками, в центре наступала 4-я Железная дивизия, а на левом фланге - 8-й корпус Драгомирова. Иванов в успех не верил и предлагал вместо крупной армейской операции ограничиться частными демонстрациями. Однако Брусилов настоял на своем - тем более, имея поддержку в Ставке.
Удар был нанесен 16.9, хотя развивался не совсем так, как предполагалось. 4-я австрийская армия была уже ослаблена предшествующими боями, и в первые же два дня полки Станкевича и Маркова 4-й Железной прорвали неприятельские позиции. А обходной маневр 30-го корпуса австрийцы обнаружили, и это вынудило их к ускоренному отступлению. Русские войска погнали врага. 18.9 дивизия Деникина вышла к Луцку с юга и пошла на штурм. Однако с этой стороны город был сильно укреплен - отчасти еще до войны самими русскими. И защитников хватало - как раз тут командование противника решило остановить наступление Брусилова, и против железных стрелков оказалось 2,5 дивизии, отошедшие с других участков.
В беспрерывных боях, продолжавшихся и ночью, полки Деникина сумели взять 2 линии вражеских укреплений, но дальше продвинуться не могли, и атаки захлебывались. В это время и 30-й корпус вышел к Стыри по соседству, взяв г. Рожище, и Брусилов приказал ему штурмовать Луцк с севера, помочь Деникину. Зайончковский был человеком своеобразным, любил красивые позы (что, впрочем, не помешало ему впоследствии стать хорошим военным историком и создать одну из лучших работ о мировой войне). И издал приказ по своим частям - дескать, даже Железная дивизия не смогла взять Луцк, и вот теперь эта почетная задача возлагается на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293