В результате, долгожданный съезд открылся только в апреле 1926 г. В парижской гостинице "Мажестик" собралось 420 делегатов из 26 стран. А каких-либо ощутимых результатов акция не принесла. Те же внутренние разногласия в полной мере выплеснулись и на съезде, споры пошли и при выборах председателя, и по повестке дня, и по списку выступающих, и по вопросу, нужно ли исполнять российский гимн "Боже, царя храни", и даже по проблеме, какому митрополиту служить торжественный молебен - Антонию или Евлогию. Правительство Франции, от которого ожидали хоть какой-нибудь официальной реакции, сочло за лучшее проигнорировать съезд - в тот момент оно как раз вело переговоры с СССР о поставках нефти и осложнять их не хотело. Разумеется, такое пренебрежение сразу же сказалось на рейтинге мероприятия.
Выступления разных делегаций тоже приняли противоречивый характер. Председатель Торгпрома С. Н. Третьяков спровоцировал скандал, обвиняя съезд в "засилии дикого помещика", и покинул его с группой сторонников (как потом выяснилось, Третьяков был уже завербован советской разведкой). Какого-либо объединения вокруг фигуры Николая Николаевича тоже достичь не удалось. Из-за неоднозначного отношения к монархизму ему было послано лишь приветствие, составленное в округлых формулировках, на что и он прислал столь же округлый ответ, повторив свой призыв не предрешать судеб и образа правления будущей России. Так что в итоге, никто толком и не понял состоялось ли признание великого князя национальным вождем, или просто произошел обмен любезностями.
И закончилось все, собственно, ничем. Как писал Врангель: "После зарубежного съезда общественность оказалась у разбитого корыта. Ни одна группа не оказалась достаточно сильной, и в чувстве собственного бессилия все ищут союзников".
Даже политических органов в результате разногласий было создано не один, а два - как шутили в эмиграции, "съезд, вместо того, чтобы родить законного ребенка, разродился внебрачной двойней". Один орган, ориентирующийся на РОВС и сохранивший за собой газету "Возрождение", назывался "Центральное объединение". Другой - "Патриотическое объединение", он опирался на сторонников Краснова, БРП, Высший Монархический Совет. Платформы этих организаций отличались только в формулировках, обе признавали верховный авторитет Николая Николаевича, обе понимали необходимость связи с иностранными политическими кругами, с "внутренней Россией" - и естественно, борьбы с коммунизмом.
Что же касается Советской России, то ее внешняя политика в данный период тоже претерпевала серьезные изменения, хотя из эмиграции это не всегда можно было разглядеть. Все так же нагло безобразничали за рубежом коммунистические службы и организации - Разведупр РККА, ОГПУ, Коминтерн. Действовали они независимо друг от друга и отчаянно соперничали. И все три мешали и путали карты наркомату иностранных дел. Отсюда, кстати, и пошла традиционная вражда этих ведомств, выплеснувшаяся кровью в 30-х, когда чекисты получили волю над конкурентами. Но в первой половине 20-х самым крутым считался Разведупр, и именно на его долю приходилось большинство диверсий, терактов, вооруженных провокаций. За ним шел Коминтерн, претендовавший на роль "государства в государстве", а точнее надгосударственного образования. У него были свои "вооруженные силы" Военная комиссия, при которой существовали диверсионные и командные школы, штат военных инструкторов, направлявшихся за границу для подготовки отрядов боевиков при братских компартиях. Имелась собственная разведка, постепенно в каждой стране появились свои радиостанции.
А изменения внешнеполитической стратегии и тактики обозначались по мере того, как Сталин в междоусобной борьбе одолевал Троцкого, Зиновьева и Каменева. И соответственно, "государственная" идея начала брать верх над "интернационально-революционной". Нет-нет, вовсе еще не "национально-государственная", как изображают порой защитники Сталина (а иногда и его противники), а, скажем так - "коммунистическо-государственная". Но все же заметно отличающаяся от возведения мировой революции в сверхзадачу. Решительный поворот произошел в 1925 г. Троцкий, подставившийся под удар со своей книгой "Уроки октября", был объявлен антиленинцем, по всей стране прошла кампания под девизом "Похоронить троцкизм", и на заседании ЦК в январе 25-го разразилась гроза над самим Львом Давидовичем. Его осудили и подвергли моральному избиению. Зиновьев и Каменев предлагали исключить его из Политбюро, ЦК и партии. Но меры наказания Сталин смягчил - то ли приберегал врага для противовеса Зиновьеву, то ли предпочитал похоронить их вместе. Троцкий был лишь снят с должностей председателя РВС и наркомвоена, но в политическом плане стал уже "битой" фигурой.
В это же время нашелся подходящий повод для пересмотра международной стратегии - Разведупр и Коминтерн несколько раз подряд крупно обделались. В ноябре 1924 г. Коминтерн спровоцировал восстание в Эстонии. Ни малейшей поддержки трудящихся путч не получил, поскольку жилось этим трудящимся в сытой и благополучной республике довольно неплохо. Так что выступили против правительства лишь несколько сотен вооруженных боевиков - фактически наемников. Были перестрелки, лилась кровь, но разумеется, такому восстанию быстро пришел конец.
В том же году в Вену был направлен резидент Разведупра бывший офицер Нестерович (Ярославский) с задачей снова подтолкнуть мировую революцию. Сценарий оставался почти прежний, по "аграрному" варианту, и реализовывался вместе с Коминтерном. Сперва предстояло разжечь восстания в Болгарии и Югославии (причем кроме классовых, предполагалось использовать и панславянскую идею). Из этих государств революции предстояло перекинуться на все Балканы, а затем через Австрию и на Германию. Опять готовились боевые дружины, конспиративные организации, обстановка накалялась терактами. Восстание в Болгарии должно было начаться убийством царя, что по мнению организаторов вызвало бы кризис в верхах, растерянность властей, панику и способствовало бы успеху. И 16. 4. 25 г. во время отпевания убитого генерала Георгиева, на котором ожидали присутствия монарха, в Софийском соборе прогремел мощный взрыв.
Царь по случайности остался жив, хотя погибли и пострадали сотни людей. А заговорщикам это ни малейшей пользы не принесло - наоборот, все население консолидировалось в гневе против террористов. Да и правительство, уже наученное событиями 23-го, среагировало мгновенно - сразу после взрыва в стране было объявлено военное положение, а полиция начала облавы и аресты. У нее имелись списки лиц, заподозренных в коммунистической деятельности, вот по этим спискам и брали всех подряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253
Выступления разных делегаций тоже приняли противоречивый характер. Председатель Торгпрома С. Н. Третьяков спровоцировал скандал, обвиняя съезд в "засилии дикого помещика", и покинул его с группой сторонников (как потом выяснилось, Третьяков был уже завербован советской разведкой). Какого-либо объединения вокруг фигуры Николая Николаевича тоже достичь не удалось. Из-за неоднозначного отношения к монархизму ему было послано лишь приветствие, составленное в округлых формулировках, на что и он прислал столь же округлый ответ, повторив свой призыв не предрешать судеб и образа правления будущей России. Так что в итоге, никто толком и не понял состоялось ли признание великого князя национальным вождем, или просто произошел обмен любезностями.
И закончилось все, собственно, ничем. Как писал Врангель: "После зарубежного съезда общественность оказалась у разбитого корыта. Ни одна группа не оказалась достаточно сильной, и в чувстве собственного бессилия все ищут союзников".
Даже политических органов в результате разногласий было создано не один, а два - как шутили в эмиграции, "съезд, вместо того, чтобы родить законного ребенка, разродился внебрачной двойней". Один орган, ориентирующийся на РОВС и сохранивший за собой газету "Возрождение", назывался "Центральное объединение". Другой - "Патриотическое объединение", он опирался на сторонников Краснова, БРП, Высший Монархический Совет. Платформы этих организаций отличались только в формулировках, обе признавали верховный авторитет Николая Николаевича, обе понимали необходимость связи с иностранными политическими кругами, с "внутренней Россией" - и естественно, борьбы с коммунизмом.
Что же касается Советской России, то ее внешняя политика в данный период тоже претерпевала серьезные изменения, хотя из эмиграции это не всегда можно было разглядеть. Все так же нагло безобразничали за рубежом коммунистические службы и организации - Разведупр РККА, ОГПУ, Коминтерн. Действовали они независимо друг от друга и отчаянно соперничали. И все три мешали и путали карты наркомату иностранных дел. Отсюда, кстати, и пошла традиционная вражда этих ведомств, выплеснувшаяся кровью в 30-х, когда чекисты получили волю над конкурентами. Но в первой половине 20-х самым крутым считался Разведупр, и именно на его долю приходилось большинство диверсий, терактов, вооруженных провокаций. За ним шел Коминтерн, претендовавший на роль "государства в государстве", а точнее надгосударственного образования. У него были свои "вооруженные силы" Военная комиссия, при которой существовали диверсионные и командные школы, штат военных инструкторов, направлявшихся за границу для подготовки отрядов боевиков при братских компартиях. Имелась собственная разведка, постепенно в каждой стране появились свои радиостанции.
А изменения внешнеполитической стратегии и тактики обозначались по мере того, как Сталин в междоусобной борьбе одолевал Троцкого, Зиновьева и Каменева. И соответственно, "государственная" идея начала брать верх над "интернационально-революционной". Нет-нет, вовсе еще не "национально-государственная", как изображают порой защитники Сталина (а иногда и его противники), а, скажем так - "коммунистическо-государственная". Но все же заметно отличающаяся от возведения мировой революции в сверхзадачу. Решительный поворот произошел в 1925 г. Троцкий, подставившийся под удар со своей книгой "Уроки октября", был объявлен антиленинцем, по всей стране прошла кампания под девизом "Похоронить троцкизм", и на заседании ЦК в январе 25-го разразилась гроза над самим Львом Давидовичем. Его осудили и подвергли моральному избиению. Зиновьев и Каменев предлагали исключить его из Политбюро, ЦК и партии. Но меры наказания Сталин смягчил - то ли приберегал врага для противовеса Зиновьеву, то ли предпочитал похоронить их вместе. Троцкий был лишь снят с должностей председателя РВС и наркомвоена, но в политическом плане стал уже "битой" фигурой.
В это же время нашелся подходящий повод для пересмотра международной стратегии - Разведупр и Коминтерн несколько раз подряд крупно обделались. В ноябре 1924 г. Коминтерн спровоцировал восстание в Эстонии. Ни малейшей поддержки трудящихся путч не получил, поскольку жилось этим трудящимся в сытой и благополучной республике довольно неплохо. Так что выступили против правительства лишь несколько сотен вооруженных боевиков - фактически наемников. Были перестрелки, лилась кровь, но разумеется, такому восстанию быстро пришел конец.
В том же году в Вену был направлен резидент Разведупра бывший офицер Нестерович (Ярославский) с задачей снова подтолкнуть мировую революцию. Сценарий оставался почти прежний, по "аграрному" варианту, и реализовывался вместе с Коминтерном. Сперва предстояло разжечь восстания в Болгарии и Югославии (причем кроме классовых, предполагалось использовать и панславянскую идею). Из этих государств революции предстояло перекинуться на все Балканы, а затем через Австрию и на Германию. Опять готовились боевые дружины, конспиративные организации, обстановка накалялась терактами. Восстание в Болгарии должно было начаться убийством царя, что по мнению организаторов вызвало бы кризис в верхах, растерянность властей, панику и способствовало бы успеху. И 16. 4. 25 г. во время отпевания убитого генерала Георгиева, на котором ожидали присутствия монарха, в Софийском соборе прогремел мощный взрыв.
Царь по случайности остался жив, хотя погибли и пострадали сотни людей. А заговорщикам это ни малейшей пользы не принесло - наоборот, все население консолидировалось в гневе против террористов. Да и правительство, уже наученное событиями 23-го, среагировало мгновенно - сразу после взрыва в стране было объявлено военное положение, а полиция начала облавы и аресты. У нее имелись списки лиц, заподозренных в коммунистической деятельности, вот по этим спискам и брали всех подряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253