С другой - подорвал саму центральную власть и приблизил ее авторитет к нулю. И дал новый толчок деструктивным процессам. Поэтому условия, на которых готовилось подписание, не устраивали теперь и те республики, которые прежде соглашались с ними. Так что де-факто развал произошел еще в августе, а Беловежские соглашения лишь закрепили его де-юре.
Несомненно, в действиях Ельцина присутствовали и мотивы персональной борьбы за власть. Горбачев все еще сидел в Кремле, хотя и потеснился. И как раз в ходе переговоров с лидерами союзных республик он еще выступал реальной "вышестоящей инстанцией", пытался в какой-то мере вернуть утраченные авторитет и опору. Устранение союзных структур, а значит и поста президента СССР ставило окончательную точку в их противостоянии. Но кроме этого, имелись и вполне объективные факторы, способные оправдать шаг Ельцина. Сама структура Союза, заложенная Лениным в качестве заготовки для будущих "Соединенных Штатов Европы", делала весьма проблематичным частичное решение. Держится - пока держится все в целом. Но "развяжи веревочку", создай прецедент, все и рассыплется на составные части.
Ну предположим, что Союз все же сохранился бы. Тогда все равно кого-то пришлось бы из него "отпускать". Ясное дело, удержать Прибалтику уже не было никакой возможности. Но вслед за ней на очереди стояли и республики Закавказья, где сепаратистские тенденции тоже успели разгуляться вовсю. И попытайся Россия удержать их, она вместо одной маленькой Чечни получила бы Грузию, Азербайджан, Армению. А националистические настроения были сильны и в республиках Средней Азии - и вслед за Закавказьем цепная реакция почти неизбежно перекинулась бы туда. Нужно учитывать и позицию республиканских руководителей. Они все были равны, не имели желания уступать друг другу, и если один становился главой независимого государства, то другие-то что, хуже, что ли?
Так кого же еще можно было удержать? Стоит напомнить, что решающим толчком, подвигнувшим Ельцина к Беловежским соглашениям, стал референдум о независимости на Украине - подавляющим большинством ее население высказалось за отделение. Автору этих строк довелось в то время общаться не только с украинцами, но и с проживавшими там русскими, и они тоже горячо приветствовали "самостийность". По вполне прозаическим мотивам: "А чего - у нас хлеб есть, мясо, сало, а газ в Иране покупать будем! И заживем о-го-го как!" И это только сейчас глупостью кажется. А в той обстановке, до которой довел страну Горбачев, в обстановке пустых прилавков, многочасовых хвостов очередей, неотовариваемых талонов на продукты, иметь вдосталь хлеба и сала, которые можно есть самим, а не отправлять куда-то не пойми куда, действительно представлялось многим верхом благополучия. А кого же еще оставалось удерживать? Только Белоруссию. Но если бы она удержалась в "СССР" одна, так сказать, в уникальном качестве, то и здесь под влиянием собственных, и украинских националистов мог возникнуть неслабый очаг напряженности - все повыходили, а мы что?
Для объективной оценки надо учесть и другие особенности данного периода. В сложившейся "революционной ситуации" попытки силового решения внутрисоюзных проблем - даже не военного вмешательства или давления, а хотя бы силового обеспечения стабильности и поддержания порядка, были вряд ли возможны. Тот, кто решился бы на это, будь то Горбачев или даже Ельцин, мгновенно получил бы мощнейшую оппозицию внутри России. Ведь это только в других республиках борьба развивалась под националистическими лозунгами, на пропаганде узконациональных интересов - что и проявилось впоследствии, когда эти республики достигли вожделенной независимости. А значительной частью российской общественности их борьба воспринималась в общедемократическом и антикоммунистическом плане. И вызывала тогда массовую поддержку и симпатии у русских (о чем нынешние прибалты предпочли прочно забыть). Поэтому любой, кто посягнул бы на "законное право на самоопределение", рисковал сразу превратиться в "реакционера". Да и сами силовые структуры в атмосфере демократической эйфории и экзальтации; перестали быть мало-мальски надежным инструментом для решения внутренних проблем. Ярлыков на них понавешали предостаточно, и быть "палачами" или "жандармами" они больше не желали, что как раз и проявилось в августе 91-го.
У ситуации, сложившейся к моменту Беловежских соглашений, имелась еще одна опасная сторона. Предположим, формально "Союз" сохранился бы, и отпускать из него республики пришлось бы поодиночке, поэтапно, с попытками остановить и задержать распад на каждом рубеже. Однако само растягивание этого процесса порождало бы дополнительные внутренние напряжения в обществе, служило источником новых размежевании и конфликтов, создавало дополнительную раскачку и подпитывало состояние нестабильности. А при продолжении такой раскачки и развитии цепной реакции, кто знает, получилось бы вообще остановиться на уровне союзных республик? Не посыпались бы вслед и автономные, захваченные дальнейшей "революционизацией"?... Ельцин предпочел решить проблему сразу, одним махом. В надежде, кстати, и на то, что если разойтись по-хорошему, не перессорившись, то те же республики, испытав негативные последствия отделения, так же легко смогут сойтись снова - если не все, то частично, кто пожелает. В этом он ошибся - несмотря на трудности, все предпочли путь отдаления друг от друга, а не сближения. Но одновременно он устранил и дамоклов меч опасности, который представляла сама проблема, если бы и дальше продолжала висеть над государством. Не хочу в данном случае доказывать его правоту - но и соглашаться с обвинениями в его адрес. Поскольку сам вопрос оказывается слишком сложным и не предполагает однозначных выводов.
Впрочем, тут нужно сделать одно отступление. Мне представляется, что так легко пойти на Беловежский "самороспуск" Борис Николаевич смог еще по одной причине. По многим его действиям, решениям, особенностям поведения можно выдвинуть предположение, что вплоть до своей отставки - и уж во всяком случае, до болезни - он так и не смог психологически подняться до масштабов главы огромного государства. А внутренне, по всему своему складу, так и остался на уровне областного руководителя. Как, кстати, и Горбачев. Но проявлялось это у них по-разному. Горбачев весь Советский Союз воспринимал в виде привычной ему области или Ставропольского края, только увеличенного в размерах. Драл на ковре и материл проштрафившихся министров так же, как когда-то нерадивых председателей колхозов. Не терпел возражений и иных мнений, кроме собственного - так же, как в области немыслимо было для кого-то перечить первому секретарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253
Несомненно, в действиях Ельцина присутствовали и мотивы персональной борьбы за власть. Горбачев все еще сидел в Кремле, хотя и потеснился. И как раз в ходе переговоров с лидерами союзных республик он еще выступал реальной "вышестоящей инстанцией", пытался в какой-то мере вернуть утраченные авторитет и опору. Устранение союзных структур, а значит и поста президента СССР ставило окончательную точку в их противостоянии. Но кроме этого, имелись и вполне объективные факторы, способные оправдать шаг Ельцина. Сама структура Союза, заложенная Лениным в качестве заготовки для будущих "Соединенных Штатов Европы", делала весьма проблематичным частичное решение. Держится - пока держится все в целом. Но "развяжи веревочку", создай прецедент, все и рассыплется на составные части.
Ну предположим, что Союз все же сохранился бы. Тогда все равно кого-то пришлось бы из него "отпускать". Ясное дело, удержать Прибалтику уже не было никакой возможности. Но вслед за ней на очереди стояли и республики Закавказья, где сепаратистские тенденции тоже успели разгуляться вовсю. И попытайся Россия удержать их, она вместо одной маленькой Чечни получила бы Грузию, Азербайджан, Армению. А националистические настроения были сильны и в республиках Средней Азии - и вслед за Закавказьем цепная реакция почти неизбежно перекинулась бы туда. Нужно учитывать и позицию республиканских руководителей. Они все были равны, не имели желания уступать друг другу, и если один становился главой независимого государства, то другие-то что, хуже, что ли?
Так кого же еще можно было удержать? Стоит напомнить, что решающим толчком, подвигнувшим Ельцина к Беловежским соглашениям, стал референдум о независимости на Украине - подавляющим большинством ее население высказалось за отделение. Автору этих строк довелось в то время общаться не только с украинцами, но и с проживавшими там русскими, и они тоже горячо приветствовали "самостийность". По вполне прозаическим мотивам: "А чего - у нас хлеб есть, мясо, сало, а газ в Иране покупать будем! И заживем о-го-го как!" И это только сейчас глупостью кажется. А в той обстановке, до которой довел страну Горбачев, в обстановке пустых прилавков, многочасовых хвостов очередей, неотовариваемых талонов на продукты, иметь вдосталь хлеба и сала, которые можно есть самим, а не отправлять куда-то не пойми куда, действительно представлялось многим верхом благополучия. А кого же еще оставалось удерживать? Только Белоруссию. Но если бы она удержалась в "СССР" одна, так сказать, в уникальном качестве, то и здесь под влиянием собственных, и украинских националистов мог возникнуть неслабый очаг напряженности - все повыходили, а мы что?
Для объективной оценки надо учесть и другие особенности данного периода. В сложившейся "революционной ситуации" попытки силового решения внутрисоюзных проблем - даже не военного вмешательства или давления, а хотя бы силового обеспечения стабильности и поддержания порядка, были вряд ли возможны. Тот, кто решился бы на это, будь то Горбачев или даже Ельцин, мгновенно получил бы мощнейшую оппозицию внутри России. Ведь это только в других республиках борьба развивалась под националистическими лозунгами, на пропаганде узконациональных интересов - что и проявилось впоследствии, когда эти республики достигли вожделенной независимости. А значительной частью российской общественности их борьба воспринималась в общедемократическом и антикоммунистическом плане. И вызывала тогда массовую поддержку и симпатии у русских (о чем нынешние прибалты предпочли прочно забыть). Поэтому любой, кто посягнул бы на "законное право на самоопределение", рисковал сразу превратиться в "реакционера". Да и сами силовые структуры в атмосфере демократической эйфории и экзальтации; перестали быть мало-мальски надежным инструментом для решения внутренних проблем. Ярлыков на них понавешали предостаточно, и быть "палачами" или "жандармами" они больше не желали, что как раз и проявилось в августе 91-го.
У ситуации, сложившейся к моменту Беловежских соглашений, имелась еще одна опасная сторона. Предположим, формально "Союз" сохранился бы, и отпускать из него республики пришлось бы поодиночке, поэтапно, с попытками остановить и задержать распад на каждом рубеже. Однако само растягивание этого процесса порождало бы дополнительные внутренние напряжения в обществе, служило источником новых размежевании и конфликтов, создавало дополнительную раскачку и подпитывало состояние нестабильности. А при продолжении такой раскачки и развитии цепной реакции, кто знает, получилось бы вообще остановиться на уровне союзных республик? Не посыпались бы вслед и автономные, захваченные дальнейшей "революционизацией"?... Ельцин предпочел решить проблему сразу, одним махом. В надежде, кстати, и на то, что если разойтись по-хорошему, не перессорившись, то те же республики, испытав негативные последствия отделения, так же легко смогут сойтись снова - если не все, то частично, кто пожелает. В этом он ошибся - несмотря на трудности, все предпочли путь отдаления друг от друга, а не сближения. Но одновременно он устранил и дамоклов меч опасности, который представляла сама проблема, если бы и дальше продолжала висеть над государством. Не хочу в данном случае доказывать его правоту - но и соглашаться с обвинениями в его адрес. Поскольку сам вопрос оказывается слишком сложным и не предполагает однозначных выводов.
Впрочем, тут нужно сделать одно отступление. Мне представляется, что так легко пойти на Беловежский "самороспуск" Борис Николаевич смог еще по одной причине. По многим его действиям, решениям, особенностям поведения можно выдвинуть предположение, что вплоть до своей отставки - и уж во всяком случае, до болезни - он так и не смог психологически подняться до масштабов главы огромного государства. А внутренне, по всему своему складу, так и остался на уровне областного руководителя. Как, кстати, и Горбачев. Но проявлялось это у них по-разному. Горбачев весь Советский Союз воспринимал в виде привычной ему области или Ставропольского края, только увеличенного в размерах. Драл на ковре и материл проштрафившихся министров так же, как когда-то нерадивых председателей колхозов. Не терпел возражений и иных мнений, кроме собственного - так же, как в области немыслимо было для кого-то перечить первому секретарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253