Каструни растерялся лишь потому, что слишком много знал, и из-за постоянно владевшего им ужаса. Но теперь, когда руки Хумени вцепились в его плечи, он мгновенно сжал рукоятку своего ружья. Но не успел он даже начать поднимать свое оружие, как…
Хумени без малейших усилий поднял его и втащил в открытое окно при этом едва не вывернув Каструни суставы. Да, это создание было воистину МОГУЧИМ! Ну еще бы, разве он не призвал в себя похоть, силу и могущество Демогоргона? Кем или чем был этот самый Демогоргон Каструни не представлял, или не мог быть уверен, даже несмотря на то, что узнал из книг, найденных им в сумках Гуигоса. Но он понял: хотя бы отчасти этот Демогоргон был Смертью, поскольку сейчас он определенно смотрел прямо в ей в лицо.
Хумени держал его — совершенно беспомощного — на весу перед собой так, что ноги Каструни болтались где-то в футе от пола, вперившись в него взглядом с расстояния всего в несколько дюймов. Каструни от талии и выше был буквально скован. Но шевелить головой он все еще мог.
Он взглянул вниз, увидел кривые поддерживающие тело Хумени задние ноги осла, а между ними — огромные ослиные гениталии. Но уже в следующее мгновение чудовище отшвырнуло его прочь, на стену. Удар оглушил Каструни и он тяжело сполз на пол. Тем не менее, ружья из рук он не выпускал и, пока одержимый похотью и властью над беспомощным противником чудовищный Пан неуклюже ковылял к нему, снова протягивая руки, чтобы схватить жертву, Каструни трясущейся рукой поднял ружье, прицелился и тут же спустил курок.
На конце гарпуна был трезубец с зубцами длиной дюйма по три каждый и совершенно бурый от ржавчины. Если бы наконечник был стреловидным, он конечно насквозь пробил бы плечо Хумени. Но, учитывая вилкообразную форму острия, оно вонзилось в плоть лишь на глубину зубцов, погрузившихся в плоть противника до горизонтального основания вилки. Тем не менее, три ржавых острия попали в цель, глубоко вонзившись в правое плечо хромоногого чудовища под самой ключицей. Сила удара и острая боль отбросили его в сторону, он дико закачался, оступился, рухнул на пол и остался лежать, дрыгая ногами — обе они были сплошь покрыты шерстью, а одна, к тому же, по-видимому была искалечена — дико вопя и отчаянно пытаясь выдернуть гарпун из плеча.
Даже раненый Хумени наверняка превосходил силой любого обычного человека.
Понимая это, Каструни воспользовался единственной единственной оставшейся у него возможностью спастись. Он с трудом поднялся на ноги и бросился к выходу. Но лучше бы ему было выпрыгнуть в окно: Хумени, не обращая внимания на боль в плече, выбросил вперед заканчивающуюся копытом ногу и сбил его с ног уже почти в дверях.
Вывалившись в коридор, Каструни вскочил, не удержавшись снова упал, поднялся и бросился к выходу. Хумени — все еще испуская странный, похожий на рев, какого-то огромного раненого животного, и по-прежнему отчаянно стараясь вырвать из плеча гарпун — несся за ним по пятам. Могучая рука упала на плечо Каструни и отшвырнула его в сторону. Он с треском врезался в тонкую дощатую дверь первой спальни и, проломив ее, влетел внутрь. Следом за ним в спальню ворвалось и чудовище.
В полумраке спальни, освещенной единственной керосиновой лампой, пламя которой к этому времени совсем ослабло и почти не давало света, Каструни увидел силуэт своего преследователя на фоне дверного проема, заметил, что гарпуна в плече больше нет, а из трех ран обильно течет кровь.
Чудовище приблизилось и загнало его в угол. Каструни увидел как невероятно сильные руки снова тянутся к нему — и тут раздался жалобный стон лежащей на кровати обнаженной девушки-гречанки.
Хумени на мгновение отвлекся, взгляд его дьявольских глаз упал на девушку. Каструни мгновенно воспользовался случаем и бросился на него, сильно ударив плечом. Чудовище пошатнулось, с размаху врезалось в небольшой столик, на котором стояла лампа, и опрокинуло его. Пламя тут же взметнулось вверх, по стенам заплясали тени. Почти сразу загорелось кружевное покрывало, а от него занялось и постельное белье.
Но дальше началось нечто странное: вместо того, чтобы возобновить атаку,
Хумени лишь мельком взглянул на противника, всего раз рыкнул (от разочарования, решил Каструни) и, бросившись к гречанке, принялся стаскивать ее с пылающей кровати. Поскольку и она, и остальные, были попросту использованы Хумени для осуществления своих отратительных целей и, предположительно, больше не представляли для него никакой ценности, он, по мнению Каструни, прежде всего должен бы был позаботиться о спасении собственной шкуры. Но, как бы то ни было, Каструни предоставилась вторая возможность сбежать — он стремглав кинулся через разбитую дверь спальни, в коридор, затем — в холл, и выскочил на свежий ночной воздух.
Позади за закрытыми ставнями окнами медленно разгоралось яркое оранжевое зарево и слышались хриплые крики Хумени. Перебравшись через невысокий окружающий сад заборчик, Каструни присел и оглянулся.
Из распахнутой парадной двери пошатываясь появился Хумени с девушкой-гречанкой на плече, спустился по ступенькам и, отойдя на десяток шагов от горящего дома, положил ее на землю. Затем он поспешил обратно в холл, затянутый все более сгущающимся дымом, уже начинающим тонкими струйками просачиваться наружу из-под ставней. Теперь Каструни выяснил и сделал все, что было возможно в его положении. Поэтому он уже повернулся было, чтобы уйти, на замер, снова услышав хриплый голос Хумени. Чудовище выкрикивало его имя! Он еще раз оглянулся.
Хумени стоял у открытого окна второй спальни. Он как раз выпихивал наружу девушку-англичанку, нижняя часть тела которой была по-прежнему оголена. Очевидно он намеревался спасти всех трех девушек, и теперь время от времени отвлекался от этого занятия лишь для того, чтобы в очередной раз выкрикнуть в ночь очередную угрозу:
— Слушай, Каструни! Слушай, ты, Димитриос, сын Костаса! Я уже начал было думать, что ты мертв, но теперь знаю, что это не так. Запомни же: тебе удалось нарушить мои планы в последний раз. Теперь, куда бы ты ни отправился, Каструни, я все равно найду тебя, и тогда ты по-настоящему пожалеешь, что до сих пор жив!
Каструни знал, что слова этого существа вовсе не пустая угроза. Он попятился, развернулся и бросился в темноту, направляясь к пляжу. А откуда-то сзади доносилось:
— Ты все еще сомневаешься в этом, Каструни? Неужели сомневаешься? Тогда, может, это тебя… — И он выкрикнул короткий отрывистый гортанный приказ на каком-то то ли очень древнем, то ли просто незнакомом Каструни языке — приказ или заклинание? — закончившийся одним резким и ясно различимым словом: — Демогоргон!
Ответ последовал незамедлительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Хумени без малейших усилий поднял его и втащил в открытое окно при этом едва не вывернув Каструни суставы. Да, это создание было воистину МОГУЧИМ! Ну еще бы, разве он не призвал в себя похоть, силу и могущество Демогоргона? Кем или чем был этот самый Демогоргон Каструни не представлял, или не мог быть уверен, даже несмотря на то, что узнал из книг, найденных им в сумках Гуигоса. Но он понял: хотя бы отчасти этот Демогоргон был Смертью, поскольку сейчас он определенно смотрел прямо в ей в лицо.
Хумени держал его — совершенно беспомощного — на весу перед собой так, что ноги Каструни болтались где-то в футе от пола, вперившись в него взглядом с расстояния всего в несколько дюймов. Каструни от талии и выше был буквально скован. Но шевелить головой он все еще мог.
Он взглянул вниз, увидел кривые поддерживающие тело Хумени задние ноги осла, а между ними — огромные ослиные гениталии. Но уже в следующее мгновение чудовище отшвырнуло его прочь, на стену. Удар оглушил Каструни и он тяжело сполз на пол. Тем не менее, ружья из рук он не выпускал и, пока одержимый похотью и властью над беспомощным противником чудовищный Пан неуклюже ковылял к нему, снова протягивая руки, чтобы схватить жертву, Каструни трясущейся рукой поднял ружье, прицелился и тут же спустил курок.
На конце гарпуна был трезубец с зубцами длиной дюйма по три каждый и совершенно бурый от ржавчины. Если бы наконечник был стреловидным, он конечно насквозь пробил бы плечо Хумени. Но, учитывая вилкообразную форму острия, оно вонзилось в плоть лишь на глубину зубцов, погрузившихся в плоть противника до горизонтального основания вилки. Тем не менее, три ржавых острия попали в цель, глубоко вонзившись в правое плечо хромоногого чудовища под самой ключицей. Сила удара и острая боль отбросили его в сторону, он дико закачался, оступился, рухнул на пол и остался лежать, дрыгая ногами — обе они были сплошь покрыты шерстью, а одна, к тому же, по-видимому была искалечена — дико вопя и отчаянно пытаясь выдернуть гарпун из плеча.
Даже раненый Хумени наверняка превосходил силой любого обычного человека.
Понимая это, Каструни воспользовался единственной единственной оставшейся у него возможностью спастись. Он с трудом поднялся на ноги и бросился к выходу. Но лучше бы ему было выпрыгнуть в окно: Хумени, не обращая внимания на боль в плече, выбросил вперед заканчивающуюся копытом ногу и сбил его с ног уже почти в дверях.
Вывалившись в коридор, Каструни вскочил, не удержавшись снова упал, поднялся и бросился к выходу. Хумени — все еще испуская странный, похожий на рев, какого-то огромного раненого животного, и по-прежнему отчаянно стараясь вырвать из плеча гарпун — несся за ним по пятам. Могучая рука упала на плечо Каструни и отшвырнула его в сторону. Он с треском врезался в тонкую дощатую дверь первой спальни и, проломив ее, влетел внутрь. Следом за ним в спальню ворвалось и чудовище.
В полумраке спальни, освещенной единственной керосиновой лампой, пламя которой к этому времени совсем ослабло и почти не давало света, Каструни увидел силуэт своего преследователя на фоне дверного проема, заметил, что гарпуна в плече больше нет, а из трех ран обильно течет кровь.
Чудовище приблизилось и загнало его в угол. Каструни увидел как невероятно сильные руки снова тянутся к нему — и тут раздался жалобный стон лежащей на кровати обнаженной девушки-гречанки.
Хумени на мгновение отвлекся, взгляд его дьявольских глаз упал на девушку. Каструни мгновенно воспользовался случаем и бросился на него, сильно ударив плечом. Чудовище пошатнулось, с размаху врезалось в небольшой столик, на котором стояла лампа, и опрокинуло его. Пламя тут же взметнулось вверх, по стенам заплясали тени. Почти сразу загорелось кружевное покрывало, а от него занялось и постельное белье.
Но дальше началось нечто странное: вместо того, чтобы возобновить атаку,
Хумени лишь мельком взглянул на противника, всего раз рыкнул (от разочарования, решил Каструни) и, бросившись к гречанке, принялся стаскивать ее с пылающей кровати. Поскольку и она, и остальные, были попросту использованы Хумени для осуществления своих отратительных целей и, предположительно, больше не представляли для него никакой ценности, он, по мнению Каструни, прежде всего должен бы был позаботиться о спасении собственной шкуры. Но, как бы то ни было, Каструни предоставилась вторая возможность сбежать — он стремглав кинулся через разбитую дверь спальни, в коридор, затем — в холл, и выскочил на свежий ночной воздух.
Позади за закрытыми ставнями окнами медленно разгоралось яркое оранжевое зарево и слышались хриплые крики Хумени. Перебравшись через невысокий окружающий сад заборчик, Каструни присел и оглянулся.
Из распахнутой парадной двери пошатываясь появился Хумени с девушкой-гречанкой на плече, спустился по ступенькам и, отойдя на десяток шагов от горящего дома, положил ее на землю. Затем он поспешил обратно в холл, затянутый все более сгущающимся дымом, уже начинающим тонкими струйками просачиваться наружу из-под ставней. Теперь Каструни выяснил и сделал все, что было возможно в его положении. Поэтому он уже повернулся было, чтобы уйти, на замер, снова услышав хриплый голос Хумени. Чудовище выкрикивало его имя! Он еще раз оглянулся.
Хумени стоял у открытого окна второй спальни. Он как раз выпихивал наружу девушку-англичанку, нижняя часть тела которой была по-прежнему оголена. Очевидно он намеревался спасти всех трех девушек, и теперь время от времени отвлекался от этого занятия лишь для того, чтобы в очередной раз выкрикнуть в ночь очередную угрозу:
— Слушай, Каструни! Слушай, ты, Димитриос, сын Костаса! Я уже начал было думать, что ты мертв, но теперь знаю, что это не так. Запомни же: тебе удалось нарушить мои планы в последний раз. Теперь, куда бы ты ни отправился, Каструни, я все равно найду тебя, и тогда ты по-настоящему пожалеешь, что до сих пор жив!
Каструни знал, что слова этого существа вовсе не пустая угроза. Он попятился, развернулся и бросился в темноту, направляясь к пляжу. А откуда-то сзади доносилось:
— Ты все еще сомневаешься в этом, Каструни? Неужели сомневаешься? Тогда, может, это тебя… — И он выкрикнул короткий отрывистый гортанный приказ на каком-то то ли очень древнем, то ли просто незнакомом Каструни языке — приказ или заклинание? — закончившийся одним резким и ясно различимым словом: — Демогоргон!
Ответ последовал незамедлительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87