Мы умели советоваться, но в то же время твердо знали, что командир - единственный ответчик за все, что происходит в его подразделении. Мы верили в силу коллективного разума, но знали и другое: формула "ум хорошо, а два лучше" не универсальна - в бою она чаще всего попросту непригодна, поскольку здесь совещаться некогда, здесь командир решает сам.
У руководства полком стояли люди очень разные - сугубо гражданские и военные, имевшие к началу войны боевой опыт и никогда не нюхавшие пороха, совсем молодые и уже пожилые. Но война свела нас и мы стали похожи: отношением к делу, любовью к доверенным нам людям, ненавистью к врагу. Со временем в штабе установилось такое взаимопонимание, что сейчас мне уже трудно вспомнить, в чем могли расходиться наши мнения. В оценке принципиальных вопросов мы всегда были едины, это я помню точно, ну а мелочи - они потому так и называются, потому и забываются, что роли не играют.
Александр Иванович Казаков был в прошлом, как я уже писал, партийным работником - секретарем Уторгошского райкома партии. Он был человеком спокойным, выдержанным, доброжелательным. Никогда не выпячивал своего "я", быстро признавал, если это случалось, свои ошибки. В штабе он не засиживался чаще его можно было встретить в отрядах, среди партизан, которые любили беседовать с ним и очень уважали. И еще был у него нюх, что ли, на инициативу, которую стоило поддержать. В этом, вероятно, сказывался опыт партийного работника.
Александра Ивановича нет уже в живых. Нет в живых и начальника штаба полка Михаила Викторовича Степанова. Но мне кажется, что не я один долго буду помнить этого человека: умного, бесхитростного, общительного, полного оптимизма и уверенно смотревшего вперед, в будущее.
Михаил Викторович был кадровым военным. Окончил Ленинградское училище ВОСО имени М. В. Фрунзе, куда был направлен по комсомольской путевке, имея за плечами среднюю школу и работу кочегаром паровоза. Его военная специальность была тоже железнодорожной. Когда немецкие войска прорвали нашу оборону на Лужском рубеже, Степанов оказался в одном из партизанских отрядов, стал вскоре его командиром, а затем - начальником штаба полка. В начале 1943 года, когда меня, раненного, эвакуировали в советский тыл, он возглавил полк, а затем стал командиром 1-й бригады.
Уполномоченный особого отдела полка Алексей Иванович Пушкин меньше всего походил внешне на контрразведчика. Мне, например, казалось, что он скорее похож на школьного учителя: умного, заботливого, располагающего к себе и вызывающего полное доверие. С первой же минуты знакомства с ним каждому, мне думается, становилось ясно, что этот человек в состоянии все понимать. Он был нетороплив, но и не медлителен. Вдумчив. Все делал обстоятельно, всегда доводил начатое до конца. Его терпеливости можно было только завидовать, И при всем этом Алексей Иванович отличался твердым характером и завидной смелостью не бесшабашной, а разумной и расчетливой. Никогда, даже в безвыходных, казалось бы, положениях мне не приходилось видеть его растерянным. Одним словом, это был ("был" потому, что не пощадила его в сорок третьем вражеская пуля) отличный человек, твердый руководитель, преданный и верный товарищ.
Командир отряда "Храбрый" Алексей Владимирович Алексеев был моложе нас, ему исполнилось только 26 лет. 5 мая 1941 года он окончил Сталинградское военное училище связи. Не то 20-го, не то 21 июня выехал вместе со своей воинской частью на учения к западной границе. В пути узнал о войне. В районе Двинска, командуя взводом связи, Алексеев был ранен, попал в госпиталь. По излечении был назначен начальником телеграфной станции в 32-й армии, попал в окружение в районе Вязьмы. Бродя по тылам врага в декабре сорок первого, вышел в районе Поддорья в Партизанский край и стал командиром взвода отряда "Храбрый". Позже он стал начальником штаба отряда, затем его командиром, а еще позже, в 1943 году, командиром 7-й бригады. Отряд Алексеева был одним из лучших в полку. В июне 1942 года он заслужил высокую награду - переходящий вымпел ЦК ВЛКСМ.
Сугубо штатским человеком был командир Белебелковского отряда Николай Николаевич Седов, в прошлом секретарь Белебелковского райкома партии. Но время заставило его изучить военное дело. Будучи в тылу врага с осени 1941 года, он стал грамотным, знающим партизанским командиром. Почему-то не принято, говоря о хорошем командире, вспоминать его ошибки. Я думаю, что это неверно - ошибки не могут умалить заслуг. Так вот, Седов был как раз тем командиром, который, не умея пользоваться компасом и картой, заблудился с отрядом во время нашего налета на гарнизон в Веряжах. В те дни, о которых я рассказываю сейчас, за плечами Седова были прекрасно проведенные операции в деревнях Ручьи и Черемша, очень грамотно действовал его отряд и во время боев против второй карательной экспедиции. Седов, как и Алексеев, считался у нас одним из самых лучших командиров. Впоследствии он стал комиссаром 2-го полка в знаменитой 3-й бригаде А. В. Германа.
Отряды "Храбрый" и "За Родину" были лидерами развернувшегося в бригаде социалистического соревнования, в котором участвовали все полки и отряды. И пусть не удивляет читателя это слово - соцсоревнование перешло вместе с нами из дней мирных в дни военные; точно так же, как и до войны, оно помогало нашему движению вперед, рождало инициативу, дух здорового соперничества и, как следствие,- успех.
А жизнь в Партизанском крае в это время была очень бурной. На чихачевской магистрали гитлеровцы чувствовали себя загнанными зверями: они зарылись в землю, укрылись за стенами оборонительных сооружений и уже давно не пытались высунуть оттуда нос. По сообщениям "охотников" и постов наблюдения, из гарнизонов не доносились уже не только звуки губных гармошек, не только смех, но даже громкая речь. Оккупанты боялись теперь каждого куста, потому что, говорили они, здесь и кусты стреляют.
В рядах же партизан, напротив, царил высочайший моральный подъем. Успех боевых операций придавал твердую уверенность в своих силах. А устойчивая связь с советским тылом, регулярно получаемые оттуда газеты и письма от родных не давали места чувству оторванности от своих. Хорошо была поставлена и медицинская служба, обеспечивавшая теперь доставку тяжело раненных в госпитали за линию фронта, и лечение здесь, в госпиталях на территории края, раненных легко. Не могла не влиять на моральное состояние людей и постоянная забота жителей края, обеспечивавших нас всем необходимым.
ТРЕТЬЯ КАРАТЕЛЬНАЯ. 1942 год, 1 - 10 июня
Май подошел к концу. Горячим и напряженным он был не только для партизан, но и для жителей края. Колхозники тоже вступили в битву - только мирную, за урожай. Могло показаться, что и не идёт здесь война.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94