— Хочешь чаю? — предложила она и, хотя Блинков-младший не ответил, зазвякала блюдечками и зашуршала пакетиками. Пакетиков было штук сто, и в каждом хранилось по одной-две конфетки или печенинки. Лилия не любила смешивать разные сорта.
— Попробуй вот эту, вишневую, — сказала она, вытряхивая на блюдечко одинокую шоколадину. — Она из коробки, которую подарил мне на Восьмое марта один генерал.
Голос у секретарши был сдобный. В приемной сладко пахло комнатными цветами. И даже вечно взъерошенный попугайчик Андреич выглядел гладеньким и блестящим, как будто его смазали розовым маслом. Такая уж уютная женщина была эта Лилия.
— Передай папе, что я за него, — шепнула она своим сдобным голосом. При этом Лилия оглаживала, как любимого щенка, телефонный чудо-аппарат с автоответчиком. Блинков-младший замечательно помнил, как они со старшим лейтенантом подслушивали по нему разговоры в кабинете Эдуарда Андреевича. Ясно, что секретарша тоже была знакома со шпионскими свойствами аппарата.
— Все, что надо Олегу Николаевичу! Я много знаю! — сбивчиво шептала Лилия. — А то станет Эдуард Андреевич директором пивного бара…
Блинков-младший чуть не свалился со стула: вот оно что! Вот как подкупили Эдуарда Андреевича грязные бизнесмены! И опять милиция и даже контрразведка будут бессильны против их козней. Ведь грязные бизнесмены не совали Эдуарду Андреевичу тайную взятку, а открыто пригласили его стать директором пивной. Всем ясно, что его подкупили директорской зарплатой, но закон не нарушен.
— …Представляешь, что тогда будет? — стонала Лилия. — Он возьмет молодую секретаршу со знанием компьютера, а меня кто возьмет? Мне до пенсии осталось два года!.. Так ты обязательно передай папе мои слова, — с надеждой закончила Лилия.
— Конечно, передам, — сказал Блинков-младший. — Да вы и сами можете…
— Нет, — перебила Лилия, — я боюсь говорить об этом на работе. Тут некоторые хотят перейти в бар — мало ли, услышат хоть словечко… Ты передай, а Олег Николаевич, если захочет, пускай позвонит мне домой.
Старший Блинков вышел в приемную, громко хлопнув дверью.
— Чайку выпьете? — как ни в чем не бывало спросила секретарша.
— Валерьянки, — мрачно сказал старший Блинков. — И не мне, а ему.
И он кивнул на дверь. Из директорского кабинета не доносилось ни звука. Роняя блюдечки с конфетками, Лилия кинулась спасать шефа.
После этого разговора старший Блинков совсем расклеился. Еле-еле он приковылял в оранжерею, сел на скамейку и бездумно смотрел на рабочих, которые вставляли стекла. Бывший десантник, а теперь самый младший садовник Всеволод принес ему раскладушку. Старший Блинков лег и повел со Всеволодом необязательный разговор.
— К экзаменам-то готовишься? — спрашивал он.
— Готовлюсь, — кивал Всеволод.
— Небось, и с девушками хочется погулять? — глупо приставал старший Блинков, и Всеволод подтверждал, что да, хочется. Вид у него был озадаченный. Наконец, он сказал:
— Что-то вы, Олег Николаевич, не в своей тарелке. Плюньте на все и делайте свое дело. Десантура не сдается, Олег Николаевич. Не бэ, прорвемся.
— Да в том-то и дело, Сева, что прорвемся, — вздохнул старший Блинков, — я в этом совершенно уверен. Я, Сева, настолько прав, что даже чувствую себя виноватым. Все знаю наперед, а он-то не знает и поэтому принял ошибочное решение.
Уж конечно ошибочное, — со злостью на Эдуарда Андреевича подумал Блинков-младший. — Директор пивной! Секретаршу ему с компьютером, кружки считать! Да если бы он знал, что Нина Су раскрыла контрразведке все планы грязных бизнесменов, разве он стал бы с ними связываться?
— Ну так скажите ему, — посоветовал Всеволод, не уточняя, что «все» знает наперед старший Блинков и кто этот «он», который принял ошибочное решение.
Старший Блинков развел руками.
— Не могу. Не имею права сказать.
— Я так не сказал одному чеченцу, где минное поле, а он возьми да погони туда овец, — сообщил Всеволод. — Мирный оказался чеченец, а я подозревал, что разведчик. Мы потом бараниной объедались неделю, а что не доели, то протухло.
— Думаешь, надо сказать? — спросил старший Блинков.
— Обязательно, — сказал Всеволод.
— Что ты! Нельзя! — подал голос Блинков-младший. — Погоди немного, мама скажет, когда станет можно.
— Я боюсь, что когда станет можно, он успеет втянуться в это дело, — вздохнул старший Блинков. — Представляешь, если его на старости лет будут судить?
— Легок на помине, — сказал Всеволод.
В оранжерею, отворив только что застекленную дверь, вошел Эдуард Андреевич. Блинковы смущенно переглянулись. Оказывается, Всеволод обо всем догадался, хотя они не назвали имени Эдуарда Андреевича.
— Да весь Ботанический сад знает, кроме вас, — хмыкнул Всеволод, глядя на их вытянутые лица. — Как не знать, если, например, меня он уж позвал в охранники за восемьсот долларов в месяц. Только я не хочу охранять чужое пиво. Я выучусь на ботаника и буду выращивать орхидеи.
Эдуард Андреевич подходил так бочком, глядя на носки своих ботинок, как будто не смел поднять глаз.
— Вот что, ребята, — весело сказал старший Блинков, — Идите-ка вы погуляйте.
У Блинкова-младшего заныло сердце.
— Папа! Не смей ему рассказывать!
— Но-но, поговори у меня, — чужим голосом пригрозил старший Блинков. Было заметно, что он и сам разрывается на части.
Если не сказать Эдуарду Андреевичу, что контрразведка идет по следу грязных бизнесменов, он увязнет в их делах. Может быть, его вместе с ними посадят в тюрьму. А если сказать, он того и гляди предупредит своих хозяев. Тогда они, может быть, сумеют вывернуться. Доверять Эдуарду Андреевичу трудно. Ведь он уже согласился стать директором этой проклятой пивной. Но папе очень хотелось доверять Эдуарду Андреевичу, потому что они много лет работали вместе и были хорошими товарищами.
— Идите, идите, — просительным тоном сказал старший Блинков. — Я осторожненько с ним поговорю.
Возражать было поздно. Эдуард Андреевич подошел уже близко и мог услышать.
Автомобиль, Который Никогда Не Угонят, жил на свете так долго, что у него появился характер. Он чувствовал настроение водителя, как умная собака. Если настроение было так себе, автомобиль не хотел совсем уж его портить и ехал нормально. А как только настроение поднималось, он решал, что пора как следует пожаловаться на старость и, может быть, выпросить себе новую шестеренку или хорошего масла.
В Ботанический сад автомобиль бежал ровнехонько, понимая, что старший Блинков очень волнуется за Эдуарда Андреевича. А на обратном пути стал капризничать. Он выл, стонал и кашлял. Он останавливался посреди улицы, и водители других машин, объезжая это неожиданное и опасное препятствие, крутили пальцем около виска и кричали старшему Блинкову обидные слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45