Если цель бега – побыстрее оказаться на финише, то бегун может отдыхать.
Он уже никогда не догонит велосипедиста. Если цель живописи – похожесть, то можно больше не рисовать картины. Объектив фотоаппарата рисует точнее, чем глаз и рука.
На самом деле соревнования по бегу не прекратились из-за того, что изобретен велосипед. Потому их цель не достигнуть финиша хоть на велосипеде, хоть на ракете, лишь бы побыстрее. Их цель – достигнуть финиша БЕГОМ. Другими словами, цель бега – бег.
А цель живописи – живопись. Она совсем необязательно должна быть похожей, «как настоящей».
Многие не понимают этого до сих пор. Они спрашивают художников:
– А почему на портрете у вас человек с двумя лицами?
– Потому что на работе он вежливый, а дома кричит на жену и бьет ремнем сына, – объясняет художник.
– Но ведь людей с двумя лицами не бывает! – пристают непонятливые.
– Не бывает, – соглашается художник. – Но если бы я написал две картины: «Иван Иванович на работе» и «Иван Иванович дома», это было бы неинтересно. Никто бы и не остановился перед этими картинами. А «Двуликого Ивана Ивановича» многие запомнят.
– Понятно! – восклицают непонятливые. – Вы сэкономили: пририсовали два лица к одному пиджаку, вместо того чтобы рисовать два пиджака!
Художнику хочется взять непонятливого за шиворот и дать ему пинка. Но как воспитанный человек он выдает последнее объяснение всех художников:
– Экономия здесь ни при чем, – говорит он. – Просто Я ТАК ВИЖУ этого Ивана Ивановича.
Кстати, это полезно запомнить. У художников «Я так вижу» – вежливый синоним слова «отвяжитесь».
Непонятливые, разумеется, опять ничего не понимают. Они внимательно смотрят в глаза художнику. Глаза обычные, не косые и не какие-нибудь рентгеновские. «Как же они могут видеть то, чего нет?! – мучаются непонятливые. – Может, у этого Ивана Иваныча на самом деле что-нибудь не в порядке с лицом? Или у меня – со зрением? Да нет, зрение я недавно проверял у врача. А если бы существовал такой Иван Иваныч с двумя лицами, то его показывали бы по телевизору!».
И они расстаются. При этом художник считает непонятливых дураками, а они художника – жуликом и лентяем, которому было неохота рисовать второй пиджак.
Такие разговоры происходят и в наши дни. А в начале двадцатого века, когда художники только начинали писать непохожие картины, их вообще мало кто понимал. Их считали обманщиками, которые не умеют рисовать и не хотят в этом признаваться. Художники не особенно с этим спорили и делали свое дело.
Они открывали законы непохожести, как за столетия до них другие художники открывали законы похожести.
А если непохожее сделать из похожих деталей? Пусть циферблат часов стекает со стола, как не-прожаренный блин, из цветка выпрыгивает тигр, а жирафы пылают, как свечи.
А если нарисовать всю картину кубиками?
А если вообще отказаться от сходства с чем бы то ни было? Рисовать непонятные фигуры, но так, чтобы сочетание цветов и линий было приятно глазу?
Или, наоборот, пусть цвета кричат, пусть не будет ни одного гармоничного сочетания!
А может быть, отказаться и от рисунка, и от цвета? Пусть будет просто ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ!!!
Каждый талантливый художник открывал свое направление в искусстве. Их было множество: сюрреализм, кубизм, абстракционизм, футуризм, супрематизм… А всех вместе непохожих художников называли авангардистами.
В начале века самыми непохожими из них, самыми смелыми были русские художники. Их Берлинская выставка 1922 года, каталогом которой так гордилась искусствовед Ларисик, прогремела на всю Европу.
А пятнадцатью годами позже многих из русских авангардистов расстреляли или посадили в лагеря.
Непохожих художников всегда не понимали. Но в те времена их не понимали особенно сильно. Наша страна готовилась к войне с фашизмом. Все грузовики выпускали одного цвета – зеленого, чтобы не перекрашивать, когда они понадобятся на фронте. Все мужчины одевались по одной моде и были похожи друг на друга, как солдаты. И на картинах чаще всего рисовали если не солдат, то сталеваров и трактористов. Потому что сталь – это танки, а трактористы – завтрашние танкисты.
Непохожие художники думали не о том и рисовали не то. Они всех раздражали. Вот их и уничтожили. Среди погибших в те годы русских авангардистов был и Юрий Ремизов.
Искусствоведы знают о нем так мало, что многие решили, будто его и не существовало. А просто собрались как-то несколько художников и написали два десятка смешных картин: «Козу с баяном», «Корову под седлом», «Младенца с наганом» и другие. Подписали их выдуманным именем – Юрий Ремизов – и начали говорить знакомым: «Появился новый художник! Гений! Мы все в подметки ему не годимся!» Это был розыгрыш, чтобы посмеяться над поклонниками модных художников, ничего не понимающими в искусстве.
Потом шутников расстреляли, и некому стало раскрыть их розыгрыш. А картины, подписанные именем Ремизова, действительно вошли в моду.
Но другие искусствоведы твердо уверены в том, что Юрий Ремизов существовал на самом деле. Как же он мог не существовать, если одна только Ларисик написала о нем сотню научных статей?!
Конечно, эти Ларисикины рассуждения звучали по-детски: «Он был, потому что я считаю, что он был». Блинков-младший посмеивался про себя.
Но мама потом, с глазу на глаз, сказала ему, что Ларисик абсолютно права. Контрразведчики очень даже хорошо знают Юрия Ремизова. Еще бы не знать, когда дело старшего майора Ремизова (было такое звание) хранится в их секретных архивах. А в кабинете начальника контрразведки, слева, между вторым и третьим окном, висит автопортрет Ремизова с его подписью.
Но искусствоведов не пускают к начальнику контрразведки, а на слово они не верят никому. Говорят: «Мало ли что там висит! Может, подделка!» Да контрразведчики и не любят об этом болтать. Дело Юрия Ремизова остается государственной тайной. Он изобрел особый живописный шифр, который так и не смогла расшифровать ни одна разведка мира, хотя все пытались.
До сих пор этим шифром владеют только наши спецслужбы.
Глава VII
МОНТЕР ОСТАВЛЯЕТ УЛИКИ
– Валера, давай-ка забросим Митьку домой и поедем сам знаешь куда, – приказала мама, усевшись в «Мерседес». Блинков-младший с разочарованием понял, что операция для него кончилась, не успев как следует начаться. А он-то уже придумал ей название: «Операция «Младенец с наганом»!
– Мама, мы потратили на меня полтысячи долларов, – сказал он. – Ты купила платье, которое вряд ли когда-нибудь еще наденешь, и обвешалась чужими бриллиантами. Неужели все только для того, чтобы пустить пыль в глаза Ларисику?
– Не только, – отрезала мама таким тоном, что стало ясно: дальнейшие расспросы бесполезны.
– Давай тогда вернем эти джинсы в магазин и купим модем, – предложил Блинков-младший
– Я бы не против, – ответила мама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Он уже никогда не догонит велосипедиста. Если цель живописи – похожесть, то можно больше не рисовать картины. Объектив фотоаппарата рисует точнее, чем глаз и рука.
На самом деле соревнования по бегу не прекратились из-за того, что изобретен велосипед. Потому их цель не достигнуть финиша хоть на велосипеде, хоть на ракете, лишь бы побыстрее. Их цель – достигнуть финиша БЕГОМ. Другими словами, цель бега – бег.
А цель живописи – живопись. Она совсем необязательно должна быть похожей, «как настоящей».
Многие не понимают этого до сих пор. Они спрашивают художников:
– А почему на портрете у вас человек с двумя лицами?
– Потому что на работе он вежливый, а дома кричит на жену и бьет ремнем сына, – объясняет художник.
– Но ведь людей с двумя лицами не бывает! – пристают непонятливые.
– Не бывает, – соглашается художник. – Но если бы я написал две картины: «Иван Иванович на работе» и «Иван Иванович дома», это было бы неинтересно. Никто бы и не остановился перед этими картинами. А «Двуликого Ивана Ивановича» многие запомнят.
– Понятно! – восклицают непонятливые. – Вы сэкономили: пририсовали два лица к одному пиджаку, вместо того чтобы рисовать два пиджака!
Художнику хочется взять непонятливого за шиворот и дать ему пинка. Но как воспитанный человек он выдает последнее объяснение всех художников:
– Экономия здесь ни при чем, – говорит он. – Просто Я ТАК ВИЖУ этого Ивана Ивановича.
Кстати, это полезно запомнить. У художников «Я так вижу» – вежливый синоним слова «отвяжитесь».
Непонятливые, разумеется, опять ничего не понимают. Они внимательно смотрят в глаза художнику. Глаза обычные, не косые и не какие-нибудь рентгеновские. «Как же они могут видеть то, чего нет?! – мучаются непонятливые. – Может, у этого Ивана Иваныча на самом деле что-нибудь не в порядке с лицом? Или у меня – со зрением? Да нет, зрение я недавно проверял у врача. А если бы существовал такой Иван Иваныч с двумя лицами, то его показывали бы по телевизору!».
И они расстаются. При этом художник считает непонятливых дураками, а они художника – жуликом и лентяем, которому было неохота рисовать второй пиджак.
Такие разговоры происходят и в наши дни. А в начале двадцатого века, когда художники только начинали писать непохожие картины, их вообще мало кто понимал. Их считали обманщиками, которые не умеют рисовать и не хотят в этом признаваться. Художники не особенно с этим спорили и делали свое дело.
Они открывали законы непохожести, как за столетия до них другие художники открывали законы похожести.
А если непохожее сделать из похожих деталей? Пусть циферблат часов стекает со стола, как не-прожаренный блин, из цветка выпрыгивает тигр, а жирафы пылают, как свечи.
А если нарисовать всю картину кубиками?
А если вообще отказаться от сходства с чем бы то ни было? Рисовать непонятные фигуры, но так, чтобы сочетание цветов и линий было приятно глазу?
Или, наоборот, пусть цвета кричат, пусть не будет ни одного гармоничного сочетания!
А может быть, отказаться и от рисунка, и от цвета? Пусть будет просто ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ!!!
Каждый талантливый художник открывал свое направление в искусстве. Их было множество: сюрреализм, кубизм, абстракционизм, футуризм, супрематизм… А всех вместе непохожих художников называли авангардистами.
В начале века самыми непохожими из них, самыми смелыми были русские художники. Их Берлинская выставка 1922 года, каталогом которой так гордилась искусствовед Ларисик, прогремела на всю Европу.
А пятнадцатью годами позже многих из русских авангардистов расстреляли или посадили в лагеря.
Непохожих художников всегда не понимали. Но в те времена их не понимали особенно сильно. Наша страна готовилась к войне с фашизмом. Все грузовики выпускали одного цвета – зеленого, чтобы не перекрашивать, когда они понадобятся на фронте. Все мужчины одевались по одной моде и были похожи друг на друга, как солдаты. И на картинах чаще всего рисовали если не солдат, то сталеваров и трактористов. Потому что сталь – это танки, а трактористы – завтрашние танкисты.
Непохожие художники думали не о том и рисовали не то. Они всех раздражали. Вот их и уничтожили. Среди погибших в те годы русских авангардистов был и Юрий Ремизов.
Искусствоведы знают о нем так мало, что многие решили, будто его и не существовало. А просто собрались как-то несколько художников и написали два десятка смешных картин: «Козу с баяном», «Корову под седлом», «Младенца с наганом» и другие. Подписали их выдуманным именем – Юрий Ремизов – и начали говорить знакомым: «Появился новый художник! Гений! Мы все в подметки ему не годимся!» Это был розыгрыш, чтобы посмеяться над поклонниками модных художников, ничего не понимающими в искусстве.
Потом шутников расстреляли, и некому стало раскрыть их розыгрыш. А картины, подписанные именем Ремизова, действительно вошли в моду.
Но другие искусствоведы твердо уверены в том, что Юрий Ремизов существовал на самом деле. Как же он мог не существовать, если одна только Ларисик написала о нем сотню научных статей?!
Конечно, эти Ларисикины рассуждения звучали по-детски: «Он был, потому что я считаю, что он был». Блинков-младший посмеивался про себя.
Но мама потом, с глазу на глаз, сказала ему, что Ларисик абсолютно права. Контрразведчики очень даже хорошо знают Юрия Ремизова. Еще бы не знать, когда дело старшего майора Ремизова (было такое звание) хранится в их секретных архивах. А в кабинете начальника контрразведки, слева, между вторым и третьим окном, висит автопортрет Ремизова с его подписью.
Но искусствоведов не пускают к начальнику контрразведки, а на слово они не верят никому. Говорят: «Мало ли что там висит! Может, подделка!» Да контрразведчики и не любят об этом болтать. Дело Юрия Ремизова остается государственной тайной. Он изобрел особый живописный шифр, который так и не смогла расшифровать ни одна разведка мира, хотя все пытались.
До сих пор этим шифром владеют только наши спецслужбы.
Глава VII
МОНТЕР ОСТАВЛЯЕТ УЛИКИ
– Валера, давай-ка забросим Митьку домой и поедем сам знаешь куда, – приказала мама, усевшись в «Мерседес». Блинков-младший с разочарованием понял, что операция для него кончилась, не успев как следует начаться. А он-то уже придумал ей название: «Операция «Младенец с наганом»!
– Мама, мы потратили на меня полтысячи долларов, – сказал он. – Ты купила платье, которое вряд ли когда-нибудь еще наденешь, и обвешалась чужими бриллиантами. Неужели все только для того, чтобы пустить пыль в глаза Ларисику?
– Не только, – отрезала мама таким тоном, что стало ясно: дальнейшие расспросы бесполезны.
– Давай тогда вернем эти джинсы в магазин и купим модем, – предложил Блинков-младший
– Я бы не против, – ответила мама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44