Васечка разинул рот и моментально забыл обо всех на свете мухах и гаишниках.
Ломакина и Суворова, понятно, заметили, какое неизгладимое впечатление они производят на милицейского курсанта. Суворова тут же сунула в зубы незажженную сигарету и прибавила громкость в магнитоле. На сладостный вой «тяжелого металла» обернулись все Васечкины однокашники.
– Ну тэ чё, Блэнок? – зажав сигаретку зубами, прогундосила Суворова. – Тэ нас бросил, что ле?
– Правда, Блинок! – подпела ей Ломакина. – Мы идем, идем, вдруг смотрим, а вы потерялись. Хоть бы предупредили!
Обращаясь к Блинкову-младшему, подружки смотрели на Васечку; а тот – на них. При этом обнаружилась удивительная особенность милицейской анатомии: Васечка ухитрялся правым глазом следить за Ломакиной, а левым – за Суворовой. Если подружки двигались в разные стороны, то глаза у него разъезжались.
На открытом Васечкином лице читалась мучительная борьба. Суворова была выше курсанта. По росту ему подошла бы Ломакина. Но Ломакина была одета побледней, а Васечку тянуло к ярким краскам.
В конце концов победила оранжевая юбка суворовской сестры-фотомодели. Васечкины глаза, блуждавшие в разных направлениях, согласованно уставились на Суворову. Глядя на нее как загипнотизированный, он достал зажигалку и высек огонек.
И тогда Суворова исполнила свой коронный номер. Языком перегнала сигаретку в другой угол рта, уводя ее от протянутого Васечкой огня, и показала на свой значок «Фигли пялишься?». А Ломакина, понятно, ознакомила курсанта с надписью «Отвали!».
– Мэ вас ждэм! – поторопила Блинкова-млад-шего с Иркой Суворова, и подружки гордо отчалили.
– Облом-с! – прокомментировал Васечкино неудавшееся знакомство старшина-четверокурсник. – Васька, у меня племянница в старшей группе детского сада. Хочешь, познакомлю?
Курсанты засмеялись.
– Ничего вы не понимаете! – порозовел Васечка. – Невесту надо заводить в нежном возрасте и выращивать на свой вкус!
Ирка потянула Блинкова-младшего за руку, и они ушли.
– А тебя он тоже хотел завести в нежном возрасте, как черепаху? – спросил Блинков-младший.
– Хотел, да я не хотела, – беззаботно ответила Ирка. – Просто мне нравилось, что взрослый парень обращает на меня внимание. Женщинам нужно, чтобы в них время от времени кто-нибудь влюблялся. Пусть даже такой обалдуй, как Васечка. Но это было полгода назад, Митек. Можешь плюнуть и забыть – Васечка не в моем вкусе.
Блинков-младший не стал спрашивать, кто в ее вкусе. Что бы Ирка ни думала на самом деле, она бы никогда не ответила «Ты».
Ломакину и Суворову они нагнали у тира. Там можно было заплатить за каждый выстрел подороже и стрелять не просто так, а на приз. Ломакина, у которой папа был охотник и учил ее стрелять из настоящей «Сайги», выиграла банку «Фанты». А практичная Суворова сообразила, что тирщик ее надул. Если бы Ломакина просто купила банку «Фанты» и постреляла, это обошлось бы дешевле, чем пять дорогих выстрелов на приз.
Все вместе прикинули стоимость призов. Экономическая выгода начиналась с пятнадцати попаданий – за них победителю причиталась мягкая игрушка. А если выбить главный приз, то получится десятикратная прибыль. Тратишь сто рублей на пятьдесят призовых пулек – и получаешь огромного слона, который стоит никак не меньше тысячи.
Пока они занимались подсчетами, маленькая девчонка притащила к тиру отца, десантного капитана. Она хотела слона. А капитан хотел провести выходной в парке. Из дочкиного нытья и его возражений стало ясно, что деньги у капитана последние, и после стрельбы им придется ехать домой со слоном или без него.
В конфликте отцов и детей победило дитя. Капитан со сконфуженной улыбкой выложил свою сотню и получил пульки. Тирщик взвел мишени для призовой стрельбы – черные кружки, которые должны были опрокидываться при попадании.
С первых же выстрелов стало ясно, почему капитан так странно улыбался. Задача оказалась для него слишком простой. Десантник чувствовал себя неловко, как будто хотел отобрать леденец у ребенка. Он стрелял навскидку, держа пневматич-ку одной рукой, как пистолет. Щелк – мишень опрокидывается, щелк – опрокидывается.
Когда все пульки кончились, на облупленном заднике тира остался один кружок.
– Не хватает пульки, – сообщил тирщику капитан. Сконфуженная улыбка не сходила с его лица.
– Не знаю, я отпускал по счету, – пожал плечами тирщик и отвернулся.
– Может, закатилась куда-нибудь? – предположил капитан. Он все еще не верил, что его надули так нагло и просто.
Тирщик молчал.
– Ну тогда продайте мне еще одну, – сказал капитан, выгребая из кармана мелочь.
– Это не будет считаться, – глядя в сторону, ответил тирщик. – Вы получили пятьдесят пулек и сбили сорок девять мишеней. Значит, один раз промазали.
– Я не промазал, – покраснел капитан.
– Не знаю, – отрезал тирщик, – я не следил, вас тут много.
Капитан совсем побагровел. Для честного человека нет ничего обиднее, чем обвинение в жульничестве. И жулики этим часто пользуются.
– На халяву много охотников! – подлил масла в огонь тирщик.
Он смотрел за спину капитану. Там непонятно откуда нарисовался верзила с короткой стрижкой. Блинков-младший заметил, как они с тирщиком обменялись взглядами, и понял, что тирщик нарочно затевает скандал.
Капитан тоже все отлично понял. Из красного он стал белым, даже глаза выцвели. Верзила надвинулся и сзади схватил его за локти.
– Руки прочь! – сдавленным голосом приказал десантник.
Верзила только того и ждал.
– Что?! – взревел он. – Ты кому это говоришь?! Приперся пьяный, а еще с ребенком! Я военный патруль вызову!
Капитан вырвался у него из рук… И ушел, подхватив дочку. Она смотрела через его плечо на слона и всхлипывала.
– Девчонки, за мной! – скомандовал Блинков-младший и побежал за офицером.
Нельзя было оставлять безнаказанной такую подлость.
Капитан уходил быстрым шагом, зарываясь лицом в дочкины волосы. Наверное, твердил про себя: «Я с ребенком, нельзя ввязываться в драку».
– Товарищ капитан, не уходите! – догнал его Блинков-младший. – Мы все видели. Хотите, подтвердим в милиции, что тирщик вас обжулил?
– Спасибо, – сказал десантник, отворачиваясь, чтобы Митек не видел его лица. – Только, к сожалению, в Уголовном кодексе нет статьи, карающей за подлость. И потом, о какой милиции ты говоришь? Думаешь, меня первого надули, и здешняя милиция не знает, что в тире сидит жулик?
– Думаю, знает, – вздохнул Блинков-младший, не произнося вслух то, что и так было ясно. Тирщик не мог бы здесь работать, если бы парковые милиционеры не покрывали его жульничество.
И тут Митьку осенило.
– Товарищ капитан, а вы сможете все повторить при свидетелях?
– В принципе-то, конечно, смогу, – без рвения согласился десантник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Ломакина и Суворова, понятно, заметили, какое неизгладимое впечатление они производят на милицейского курсанта. Суворова тут же сунула в зубы незажженную сигарету и прибавила громкость в магнитоле. На сладостный вой «тяжелого металла» обернулись все Васечкины однокашники.
– Ну тэ чё, Блэнок? – зажав сигаретку зубами, прогундосила Суворова. – Тэ нас бросил, что ле?
– Правда, Блинок! – подпела ей Ломакина. – Мы идем, идем, вдруг смотрим, а вы потерялись. Хоть бы предупредили!
Обращаясь к Блинкову-младшему, подружки смотрели на Васечку; а тот – на них. При этом обнаружилась удивительная особенность милицейской анатомии: Васечка ухитрялся правым глазом следить за Ломакиной, а левым – за Суворовой. Если подружки двигались в разные стороны, то глаза у него разъезжались.
На открытом Васечкином лице читалась мучительная борьба. Суворова была выше курсанта. По росту ему подошла бы Ломакина. Но Ломакина была одета побледней, а Васечку тянуло к ярким краскам.
В конце концов победила оранжевая юбка суворовской сестры-фотомодели. Васечкины глаза, блуждавшие в разных направлениях, согласованно уставились на Суворову. Глядя на нее как загипнотизированный, он достал зажигалку и высек огонек.
И тогда Суворова исполнила свой коронный номер. Языком перегнала сигаретку в другой угол рта, уводя ее от протянутого Васечкой огня, и показала на свой значок «Фигли пялишься?». А Ломакина, понятно, ознакомила курсанта с надписью «Отвали!».
– Мэ вас ждэм! – поторопила Блинкова-млад-шего с Иркой Суворова, и подружки гордо отчалили.
– Облом-с! – прокомментировал Васечкино неудавшееся знакомство старшина-четверокурсник. – Васька, у меня племянница в старшей группе детского сада. Хочешь, познакомлю?
Курсанты засмеялись.
– Ничего вы не понимаете! – порозовел Васечка. – Невесту надо заводить в нежном возрасте и выращивать на свой вкус!
Ирка потянула Блинкова-младшего за руку, и они ушли.
– А тебя он тоже хотел завести в нежном возрасте, как черепаху? – спросил Блинков-младший.
– Хотел, да я не хотела, – беззаботно ответила Ирка. – Просто мне нравилось, что взрослый парень обращает на меня внимание. Женщинам нужно, чтобы в них время от времени кто-нибудь влюблялся. Пусть даже такой обалдуй, как Васечка. Но это было полгода назад, Митек. Можешь плюнуть и забыть – Васечка не в моем вкусе.
Блинков-младший не стал спрашивать, кто в ее вкусе. Что бы Ирка ни думала на самом деле, она бы никогда не ответила «Ты».
Ломакину и Суворову они нагнали у тира. Там можно было заплатить за каждый выстрел подороже и стрелять не просто так, а на приз. Ломакина, у которой папа был охотник и учил ее стрелять из настоящей «Сайги», выиграла банку «Фанты». А практичная Суворова сообразила, что тирщик ее надул. Если бы Ломакина просто купила банку «Фанты» и постреляла, это обошлось бы дешевле, чем пять дорогих выстрелов на приз.
Все вместе прикинули стоимость призов. Экономическая выгода начиналась с пятнадцати попаданий – за них победителю причиталась мягкая игрушка. А если выбить главный приз, то получится десятикратная прибыль. Тратишь сто рублей на пятьдесят призовых пулек – и получаешь огромного слона, который стоит никак не меньше тысячи.
Пока они занимались подсчетами, маленькая девчонка притащила к тиру отца, десантного капитана. Она хотела слона. А капитан хотел провести выходной в парке. Из дочкиного нытья и его возражений стало ясно, что деньги у капитана последние, и после стрельбы им придется ехать домой со слоном или без него.
В конфликте отцов и детей победило дитя. Капитан со сконфуженной улыбкой выложил свою сотню и получил пульки. Тирщик взвел мишени для призовой стрельбы – черные кружки, которые должны были опрокидываться при попадании.
С первых же выстрелов стало ясно, почему капитан так странно улыбался. Задача оказалась для него слишком простой. Десантник чувствовал себя неловко, как будто хотел отобрать леденец у ребенка. Он стрелял навскидку, держа пневматич-ку одной рукой, как пистолет. Щелк – мишень опрокидывается, щелк – опрокидывается.
Когда все пульки кончились, на облупленном заднике тира остался один кружок.
– Не хватает пульки, – сообщил тирщику капитан. Сконфуженная улыбка не сходила с его лица.
– Не знаю, я отпускал по счету, – пожал плечами тирщик и отвернулся.
– Может, закатилась куда-нибудь? – предположил капитан. Он все еще не верил, что его надули так нагло и просто.
Тирщик молчал.
– Ну тогда продайте мне еще одну, – сказал капитан, выгребая из кармана мелочь.
– Это не будет считаться, – глядя в сторону, ответил тирщик. – Вы получили пятьдесят пулек и сбили сорок девять мишеней. Значит, один раз промазали.
– Я не промазал, – покраснел капитан.
– Не знаю, – отрезал тирщик, – я не следил, вас тут много.
Капитан совсем побагровел. Для честного человека нет ничего обиднее, чем обвинение в жульничестве. И жулики этим часто пользуются.
– На халяву много охотников! – подлил масла в огонь тирщик.
Он смотрел за спину капитану. Там непонятно откуда нарисовался верзила с короткой стрижкой. Блинков-младший заметил, как они с тирщиком обменялись взглядами, и понял, что тирщик нарочно затевает скандал.
Капитан тоже все отлично понял. Из красного он стал белым, даже глаза выцвели. Верзила надвинулся и сзади схватил его за локти.
– Руки прочь! – сдавленным голосом приказал десантник.
Верзила только того и ждал.
– Что?! – взревел он. – Ты кому это говоришь?! Приперся пьяный, а еще с ребенком! Я военный патруль вызову!
Капитан вырвался у него из рук… И ушел, подхватив дочку. Она смотрела через его плечо на слона и всхлипывала.
– Девчонки, за мной! – скомандовал Блинков-младший и побежал за офицером.
Нельзя было оставлять безнаказанной такую подлость.
Капитан уходил быстрым шагом, зарываясь лицом в дочкины волосы. Наверное, твердил про себя: «Я с ребенком, нельзя ввязываться в драку».
– Товарищ капитан, не уходите! – догнал его Блинков-младший. – Мы все видели. Хотите, подтвердим в милиции, что тирщик вас обжулил?
– Спасибо, – сказал десантник, отворачиваясь, чтобы Митек не видел его лица. – Только, к сожалению, в Уголовном кодексе нет статьи, карающей за подлость. И потом, о какой милиции ты говоришь? Думаешь, меня первого надули, и здешняя милиция не знает, что в тире сидит жулик?
– Думаю, знает, – вздохнул Блинков-младший, не произнося вслух то, что и так было ясно. Тирщик не мог бы здесь работать, если бы парковые милиционеры не покрывали его жульничество.
И тут Митьку осенило.
– Товарищ капитан, а вы сможете все повторить при свидетелях?
– В принципе-то, конечно, смогу, – без рвения согласился десантник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44