ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Как права была мама, когда остерегала его и просила держаться от них подальше! Теперь он никого из них не хотел видеть. Он с новой силой ненавидел семью дель Вильяр. И когда дон Густаво, Флоренсия и Лаура пришли выразить свое соболезнование, Хосе Игнасио сказал Лауре:
– Нашей любви пришел конец.
– Моей – нет, Хосе Игнасио, я люблю тебя по-прежнему, – отвечала Лаура с полными слез глазами.
– Пройдет время, и ты обо мне забудешь. Мы не будем больше с тобой встречаться. Никогда.
Глава 21
Мария не отходила от отца и все всматривалась в дорогое, непривычно спокойное лицо. Смерть разгладила морщины, стерла следы всегдашних забот и тягот.
Приходили друзья и знакомые, предлагали свою помощь. Мария благодарила их рассеянно, отрешенно. Казалось, она даже не видит, с кем говорит, не осознает, кто в данный момент пытается ее утешить – Рита, донья Мати, Фернандо или Артуро. Глухая тяжелая волна поднималась откуда-то изнутри, застилала глаза, туманила сознание: смерть была такой вероломной и всесильной, что заслонила, вытеснила всяческую жизнь – не только будущую, но и прошедшую. И все же Мария смутно чувствовала, что еще немного усилий, и она сможет, должна понять что-то очень важное, может быть, безнадежно запоздалое.
– Мария, – кто-то осторожно дотронулся до ее плеча, и на мгновение она очнулась.
– Виктор… Спасибо, что пришел.
– Я не мог не прийти, сейчас я должен быть рядом с тобой. Он обнял Марию, прижал к себе, словно маленькую девочку, и горькие безутешные слезы хлынули из ее глаз.
– Это я во всем виновата! Если бы я была с ним, то заставила бы вовремя обратиться к врачу, да и сердце его так бы не надорвалось. Я ведь знаю, как он страдал из-за меня, из-за моей нескладной судьбы…
– Не мучай себя, ты сделала все возможное, чтобы спасти его.
– Нет, не защищай меня. Ты всегда говорил мне правду, какой бы она ни была жестокой. Я думала только о работе, о карьере, а отцу лишь посылала деньги. Ты был прав, Виктор. Ты один разглядел во мне опасную амбициозность. Она ослепила меня, и я забыла о своих близких.
– Мария!..
– Для чего я сюда приехала? Чтобы стать популярной модисткой? Дочерью, покинувшей своего отца! Я заслуживаю презрения.
– Ты не должна так говорить…
– Много раз ты упрекал меня в чрезмерном честолюбии. Да, оно всегда было для меня важнее сына, важнее отца… И – тебя, Виктор!
– Я не ожидал это услышать, Мария!
– Ну конечно, только смерть отца заставила меня увидеть мои ошибки. Я делала больно людям, которых любила. И больше всего – тебе, Виктор.
– Нет-нет, помолчи, успокойся. Все совсем не так!
– Ты не держишь на меня зла?
– За что?
– За все то, что я сделала. За мою глупую ревность. За все унижения, которые ты вытерпел.
– Не будем об этом… Ты позволишь мне поехать с тобой на ранчо, на похороны?
– Спасибо, Виктор. Но мы вернемся оттуда через несколько дней, а у тебя много своих дел.
– Сейчас самое главное – быть рядом с тобой.
После похорон вся семья собралась за скорбным поминальным столом. Говорили о доне Начо. Каждый вспоминал что-то особенно дорогое, связанное с отцом.
– А как он жил в последние годы? Расскажите мне, – попросила Мария.
– В заботах о ранчо. Он очень любил свои кукурузные плантации, – ответила Эстела и явственно представила отца среди дружных, шелестящих на ветру растений.
– Видишь, Мария? Ты зря так убиваешься, – заметил Роман. – Ведь ранчо отцу подарила ты.
– Да, – подхватил Хасинто, – я не знаю, что бы с нами было без Марии. Помню, как мы в первый раз получили от нее деньги!
– Мы даже зарезали курицу и устроили настоящий праздник, – добавила Эстела.
– Я тогда посылала вам слишком мало, – начала было Мария, но братья и сестры в один голос стали уверять ее, что для них эти деньги казались очень большими: их хватало и на еду, и на одежду, и даже на рождественские подарки.
– А помните, как мы радовались новой мебели?
– Еще бы! – оживилась Эстела. – Папа пригласил весь поселок на пироги. Я напекла двадцать подносов!
От воспоминаний постепенно перешли к делам насущным: как жить дальше, кому управляться на ранчо. Диего еще молод и неопытен, а у сестер и так много хлопот по хозяйству. Выручил всех Хасинто:
– Я думаю переехать сюда с семьей. Вместе с Диего мы сможем наладить дело так, словно папа жив.
– Вот здорово! – сказала самая младшая, Ана. – Папа с небес увидит, как растет его кукурузное поле и как ухаживают за скотом.
– Да, сестричка, – прижала ее к себе Мария, – и с небес папа будет защищать нас.
Тяжелый день между тем подходил к концу. Щедрый оранжевый закат широко разлился над домом, над полем. Мария по узенькой тропинке прошла к ручью, присела на еще теплую от дневной жары корягу, задумалась. Издали увидела Хосе Игнасио: он не стал нарушать ее уединения и повернул обратно к дому. Милый, дорогой мальчик! Вспомнилось, как она привезла его сюда впервые.
Отец, взволнованный и чуть растерянный, встречал их на пороге лачуги, в которой тогда жила вся их большая семья.
– Какая радость, дочка!
– Пять лет прошло, а ты совсем не изменился, папочка!
– А ты стала еще красивее. Да что ж мы стоим, проходи в дом. – Тут он, наконец, вспомнил, что Мария приехала не одна. – А кто этот мальчишка?
– Это мой сын, папа.
– Ты не писала мне, что вышла замуж.
– Я не вышла, папа.
– У тебя нет мужа… – отец произнес это в некотором замешательстве, но уже через мгновение решительно шагнул к мальчику. – А ну-ка, парень, поди сюда!
– Иди, иди, Хосе Игнасио, – Мария слегка подтолкнула сына к дедушке.
– Хосе Игнасио? Ты дала ему мое имя? Хорошо! Он похож на Лопесов.
– Да, папа, он тоже Хосе Игнасио, как ты. Но мы еще зовем его Начито.
Мальчик тем временем уже освоился у деда на руках и неожиданно выпалил:
– А мамочка боялась сюда приезжать!
– Начито! – Мария залилась краской.
– Пусть говорит. Скажи, внучек, а почему мама боялась?
– Потому что ты на нее рассердишься.
– Как же я могу рассердиться, если она подарила мне такого прекрасного внука?!
– Это правда, папа?
– Ах, дочка, в жизни бывает всякое. Если захочешь, сама расскажешь. А мне упрекнуть тебя не в чем.
Виктор уже давно наблюдал за Марией, не решаясь подойти: пусть немного отдохнет, побудет одна. Закат медленно угасал, уступая место сумеркам. Нежный запах спелой кукурузной пыльцы, вечерняя тишина и прохлада успокаивали и одновременно волновали. «А может, ей сейчас, наоборот, слишком одиноко?» – спохватился вдруг Виктор и поспешил к Марии.
– Извини, я прервал твои размышления. Если хочешь, я уйду.
– Нет, останься, я рада тебе. Здесь, на ранчо, среди этих полей все говорит о папе. И именно здесь я хочу попросить у тебя прощения.
– О чем ты, Мария? О каком прощении говоришь? Ведь я люблю тебя! Давай забудем обо всем и начнем жизнь заново, вместе, ты и я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174