Не всякий выдержит общение с командой присяжных остряков, тем более человек с такой утонченной психикой. Сама Цеся, после того как открыла в Данке поэтессу, постоянно пребывала в состоянии робкого восхищения. Подчас у нее даже не хватало духу заставлять свою необыкновенную подругу делать уроки. Кроме того, теперь она на все смотрела как бы Данкиными глазами - по крайней мере, так ей казалось - и неизменно приходила к убеждению, что этому талантливому и беззащитному существу судьба уготовила сплошные невзгоды и вообще все окружающее оскорбляет ее легко ранимую душу. В преданном сердце обуреваемой дружескими чувствами Телятинки горело желание убрать с Данусиного пути все шипы и тернии.
- Перестаньте! - резко сказала она. - Вы даже не знаете, что Данка пишет стихи!
- О-о-о-о! - как сговорившись, хором вскричали родственники.
- Я тоже когда-то писала стихи, - объявила тетя Веся.
- Ну да! - поразилась Целестина.
- И как будто неплохие, - призналась тетка, эта, казалось бы, воплощенная посредственность. - Даже получила награду на конкурсе "Белая гвоздика".
- Веся у нас всегда была чертовски поэтична, - захихикал Жачек, видно вспомнив что-то очень веселое.
- А о чем было то стихотворение? - полюбопытствовала Цеся.
Тут Данка не выдержала и вмешалась. Снисходительно улыбнувшись, она сказала:
- Какая же ты, Цеся, наивная. Разве вообще можно ответить на вопрос, о чем это стихотворение?
- Я могу ответить, - сказала тетя Веся. - Вероятно, потому, что мне уже тридцать пять лет. Так вот, в том стихотворении речь, разумеется, шла о любви, а также, естественно, о непонимании.
- Чего кем? - спросил Жачек.
- Кого чем, - буркнула Веся. - Ясное дело, что меня не понимал мир. Передайте кто-нибудь еще кусочек пирога.
- И мне тоже, - оживился Жачек. - Пирог - объедение, пальчики оближешь.
- Почему вы все время едите? - с отчаянием воскликнула Цеся.
- Так уж мы сконструированы, - любезно объяснил Жачек. - Впрочем, это относится к большинству здесь присутствующих. Даже ты и твоя подруга, хоть вы и существа высшего ряда, должны время от времени снабжать горючим свою пищеварительно-выделительную систему. Тебе, дитя мое, как будущему врачу это лучше знать. Даже Словацкий[5] имел обыкновение обедать.
- Кажется, он был большой сластена, - лукаво заметила тетя Веся.
- Ха-ха! - загрохотал Жачек. - Что касается меня, то я, когда ем такой пирог, заметно облагораживаюсь.
Больше Цеся не могла выдержать.
- Дануся, - сказала она умоляюще-извиняющимся тоном, - может, пойдем в башню?
- Ну ладно, - вздохнула Данка. - Пора в самом деле браться за учебу.
- Святые слова, милостивая государыня, - ехидно произнес Жачек. - Учение свет. А о поэзии мы поговорим лет через пять.
Подруги вышли в коридор.
- Не знаю, какая муха их сегодня укусила, - смущенно сказала Цеся. - Отец просто невыносим.
- Ну почему? - снисходительно улыбнулась Данка. - Он у тебя симпатяга...
Из-за дверей бывшей комнаты девочек, которая теперь служила приютом Юлии и Кристине, доносились голоса художников. Когда Юлины друзья появлялись в доме, Цеся обычно убегала куда подальше, однако на сей раз вынуждена была изменить своему правилу, так как оставила в комнате портфель с книгами и тетрадями. Если б не Данка, Целестина
предпочла бы отправиться в школу с невыученными уроками - она готова была сделать что угодно, лишь бы не входить в комнату, полную людей. Но рядом стояла Данка, и по ее лицу разливалось выражение блаженной лени. Цеся напрягла всю свою волю и, приняв светский вид, постучала в дверь.
В комнате плотной завесой висел дым. Везде - на стульях, на диване, на полу - расположились художники; в их пестром обществе царила Юлия в пурпурном халате с черным зигзагом на спине. Цеся, не отрывая взгляда от кончиков своих туфель, протиснулась за спинами ярких девиц к столу, на котором лежал портфель.
Судорожно, как за спасательный круг, ухватившись за ручку портфеля, она выпустила из легких воздух и шмыгнула обратно к двери, преследуемая мучительным ощущением, будто кто-то все время за ней наблюдает.
У порога Цеся все же осмелилась поднять глаза и... захлебнулась дымом. Она кашляла и плакала, а в голове стучала одна-единственная мысль: "Бородач, бородач, бородач..."
Бородач сидел на полу возле дивана и в упор смотрел на Цесю.
- Эй, Юлька, - сказал он наконец, хлопнув по коленке старшей из сестер Жак, - глянь-ка, это кто ж такой?
- Это? Это моя сестра, - рассеянно ответила Юлия, прислушиваясь к тому, что в это время рассказывал ее драгоценный Толек.
Бородач встал и, перескакивая через тела коллег, настиг Цесю.
- Подумать только! Вот так встреча! - сказал он и вышел следом за перепуганной Целестиной в коридор. - Ну что, - спросил он, пошли в кино?
Стало быть, это всего-навсего Юлькин однокурсник! Цеся испытала некоторое разочарование. Подсознательно бородач представлялся ей чуть ли не полубогом ну, скажем, киноактером или лыжником европейского класса. То обстоятельство, что черноокий красавец оказался обыкновеным студентом Академии художеств, сыграло против него: неотразимое очарование незнакомца сильно померкло.
- Здравствуйте, - подчеркнуто громко произнесла Данка, задетая тем, что бородач до сих пор не обратил на нее внимания, хотя она стояла рядом, грациозно прислонясь к вешалке для верхней одежды.
Цеся с легкой опаской подумала, что ее подруга очень хороша собой.
Бородач окинул Данку рассеянным взглядом.
- Мое почтение, - произнес он и немедленно повернулся к Цесе: - Нам просто суждено пойти в кино.
Цеся отличалась застенчивостью и скромностью. Но при этом она была представительницей своего пола, и вдобавок шестнадцатилетней его представительницей. Эти два фактора и определили ее ответ.
- Если для вас это имеет такое значение... - сказала она, наслаждаясь своей новой ролью и искоса поглядывая на Данку. - Что ж, можно пойти. Но только на хороший фильм.
- Пошли сегодня! - нетерпеливо воскликнул бородач.
- Сегодня мы занимаемся, - твердо ответила Целестина.
- Тогда завтра!
- Если для вас это имеет такое значение... - упивалась Цеся, - пожалуй, мне было бы удобно завтра на двадцать. Днем я опять буду занята.
- Можем завтра отменить занятия, - не без ехидства предложила Данка. Такой случай...
- О нет! - возразила Цеся. - У нас еще физика. Да и польский. Дмухавец с тебя три шкуры сдерет.
Одного взгляда на решительно выдвинутой вперед Цесин подбородок было достаточно: Данка поняла, что спорить бесполезно. И, вздохнув, покорно открыла дверь, ведущую на башенку.
7
Вечером следующего дня Цеся с подкрашенными ресницами, в Юлином пальто и Юлиной шапочке подходила к кинотеатру "Балтика", источая тонкий аромат французских духов сестры и чувствуя себя красивой и соблазнительной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50