Адвокаты обычно быстро сообщают о таких вещах.
Но он не должен уйти.
Больше не должен.
Пусть ответит на все вопросы еще разок и наверняка сболтнет что-нибудь лишнее, а этого уж хватит, чтобы заставить Огестама продолжать следствие, а обвиняемый будет сидеть за решеткой.
С. С.: Мы нашли ваш БМВ у входа в Южную больницу.
Й. Л.: Ну ты даешь, Сундквист. Даже штрафные квитанции изучил.
С. С.: Почему вы сидели на пассажирском сиденье, в то время как водительское было свободно?
Й. Л.: Да потому, что я, блин, сижу где хочу.
С. С.: На этот раз мы вас не выпустим, Ланг.
Й. Л.: Сундквист, а ну-ка жми кнопку, и пусть меня отведут обратно в камеру! Пока я не сделал того, за что вы действительно сможете меня посадить!
Десять минут первого.
Гренс остановил машину возле Главного управления. Свен уже сидел и терпеливо ждал его в ресторане. Но все же Гренс зашел внутрь и направился в сторону своего кабинета. Он остановился у кофейного автомата, но не для того, чтобы выпить кофе. Комната с телевизором, о которой он утром спрашивал у Херманссон, — вот куда ему было нужно.
Пустые видеокассеты лежали на полке, идущей через всю комнату. По двадцать штук в каждой коробке из коричневого картона. Он достал одну, сорвал целлофан и вынул черную кассету. Повертел ее в руках — точно такая же. Да они все выглядели одинаково.
Гренс закрыл за собой дверь и отправился в свой кабинет. Ее вещи лежали у него в ящике стола. Он достал пакет с буквами ICA и положил туда новую кассету.
Чей это стыд — ее или Лены?
Лена жива. Она — нет.
Рассказа Граяускас больше не существовало. Пленка лежала на дне — где-то между Меларен и Чеканным берегом. Он притормозил там по пути с Эриковой горы. Стыд значительно тяжелее для тех, кто еще жив.
Эверт встряхнул пакет с вещами Граяускас и новой кассетой, повозил им по столу туда-сюда, а затем положил обратно в ящик.
Эверт Гренс сел за столик в дальнем углу полутемного ресторана. Этот столик никто из входящих в зал даже не замечал. Здесь был настоящий кабак почти на самом углу улиц Флеминга и Святого Эрика, и Гренсу тут нравилось. От Главуправления, конечно, далековато, но выбора у него не было: журналисты охотились за ним по всему Королевскому острову. А поскольку они знали, где он обычно обедал, то уже торчали там у входа — Гренс видел их по дороге.
Ответов они не получат. Ничего не получат. По крайней мере, от него. У полиции есть пресс-атташе — пусть они и трепят языком на пресс-конференциях, где все орут, перебивая друг друга. Только пусть говорят как можно меньше.
Он повертелся на стуле и позвонил Свену, который уже сидел тут и даже пропустил пару стаканчиков. Ему тоже и раньше случалось тут обедать в те дни, когда чья-то смерть попадала на газетные полосы, становилась буквами и столбцами слов. Тогда он приходил сюда и ел здешнюю дрянную еду в тишине и покое.
Он взял с соседнего столика утреннюю газету и быстро пробежал шесть страниц, на которых описывалась драма с захватом заложников в морге Южной больницы.
— А я будто уже пообедал. — Свен Сундквист хлопнул его по плечу и присел рядом. — Шестидесяти монет как не бывало. За пиво. Только потому, что тебе приспичило встретиться здесь.
Гренс посмотрел вокруг и кивнул.
— Шикарное местечко ты выбрал, — не унимался Свен.
— Здесь, по крайней мере, нас не будут донимать расспросами.
— Не сомневаюсь.
Они заказали по порции гуляша со свеклой по-сконски.
— Как она?
— Лена?
— Да.
— В горе.
— Ты ей нужен сейчас.
Эверт Гренс глубоко вздохнул и отложил газету. Он беспокойно поерзал на стуле.
— Свен, я не знаю, как себя ведут в таких ситуациях. Я в этом во всем не слишком-то… По-моему, я сделал что-то не то: она хотела посмотреть, как выглядела Граяускас, и я дал ей фотографию.
— Ну. Раз она так хотела.
— Да не знаю. Странное какое-то чувство. Такое впечатление, что она не поняла. И при этом словно бы ее узнала. Она так смотрела на фотографию, пальцами по ней водила. Хотела что-то сказать, но…
— В какой-то степени она все еще в шоковом состоянии.
— Ну зачем ей знать, как выглядела убийца ее мужа? Как будто я кусок дерьма ей подсунул. И ткнул прямо в лицо.
Соуса было слишком много. Мясо в нем утонуло. Но они все съели, потому что им надо было подкрепиться.
— Эверт.
— Да?
— У нас катастрофа.
Гренс попытался уцепить вилкой кусок свеклы, однако сдался, когда тот скрылся в пучине коричневой подливки.
— А я хочу об этом знать?
— Нет.
— Тогда выкладывай.
Свену пришлось еще раз пережить сегодняшнее утро.
Страх и нежелание куда-либо идти, которые он прочел в глазах Лисы Орстрём, как только ее увидел. Десять человек за зеркальным окном, ее «нет» и его просьба посмотреть на них еще разок, когда они прошлись перед ней по кругу. И ощущение, что она еле держится и готова наброситься на первого встречного. Потом — его собственная злость, когда стало ясно, что ее запугали, и когда она просила его понять, что она просто любит своих племяшек. Ее отказ, ее стыд и требование адвоката немедленно отпустить Ланга.
Реакцию Гренса Свен предугадал легко.
Тот отшвырнул вилку. Его лицо побагровело, брови нахмурились, а на виске забилась жилка. Он хотел было грохнуть ладонью по столу, но Свен перехватил его руку:
— Только не здесь, Эверт. Нам зеваки не нужны, так ведь?
Гренс тяжело дышал. Он прохрипел, с трудом сдерживая ярость:
— Свен, ядрена кочерга, да ты хоть сам-то понял, что сказал?!
Гренс встал и заходил вокруг стола, задевая за каждую ножку.
— Эверт, мне так же худо, как тебе.
Но я прошу: возьми себя в руки, мы не в конторе. Но тот все стоял, нависая над столом:
— Он запугал врача! Угрожал детям!
Свен поколебался, мысленно перебирая утренние события, а потом полез в карман за диктофоном и поставил его на столик между еще наполовину полными тарелками.
— После я допросил Ланга. Послушай.
Два голоса.
Один хочет разговорить другого.
Другой пытается этого избежать.
Эверт Гренс продолжал стоять возле стола, и каждый раз, когда говорил Ланг, все мускулы у него напрягались. Он ничего не произнес, пока пленка не кончилась и Свен Сундквист не потянулся за диктофоном.
— Ну-ка еще разок. Только самый конец.
Звук скрипящих по полу стульев.
Резкий вздох.
Голос Ланга:
— Сундквист, а ну-ка жми кнопку, и пусть меня отведут обратно в камеру! Пока я не сделал того, за что вы действительно сможете меня посадить!
Гренс заорал. Несколько посетителей, сидевших неподалеку, обернулись в их сторону, а высокий старик даже встал и погрозил им кулаком.
— Сядь, Эверт.
— Вот на это я, Свен, не куплюсь. Я больше не позволю Лангу решать за нас. Пусть и не надеется! Он отправится за решетку, и мне, черт меня дери, плевать, чего мне это будет стоить!
Все еще нависая над столом, Гренс ткнул в Свена пальцем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Но он не должен уйти.
Больше не должен.
Пусть ответит на все вопросы еще разок и наверняка сболтнет что-нибудь лишнее, а этого уж хватит, чтобы заставить Огестама продолжать следствие, а обвиняемый будет сидеть за решеткой.
С. С.: Мы нашли ваш БМВ у входа в Южную больницу.
Й. Л.: Ну ты даешь, Сундквист. Даже штрафные квитанции изучил.
С. С.: Почему вы сидели на пассажирском сиденье, в то время как водительское было свободно?
Й. Л.: Да потому, что я, блин, сижу где хочу.
С. С.: На этот раз мы вас не выпустим, Ланг.
Й. Л.: Сундквист, а ну-ка жми кнопку, и пусть меня отведут обратно в камеру! Пока я не сделал того, за что вы действительно сможете меня посадить!
Десять минут первого.
Гренс остановил машину возле Главного управления. Свен уже сидел и терпеливо ждал его в ресторане. Но все же Гренс зашел внутрь и направился в сторону своего кабинета. Он остановился у кофейного автомата, но не для того, чтобы выпить кофе. Комната с телевизором, о которой он утром спрашивал у Херманссон, — вот куда ему было нужно.
Пустые видеокассеты лежали на полке, идущей через всю комнату. По двадцать штук в каждой коробке из коричневого картона. Он достал одну, сорвал целлофан и вынул черную кассету. Повертел ее в руках — точно такая же. Да они все выглядели одинаково.
Гренс закрыл за собой дверь и отправился в свой кабинет. Ее вещи лежали у него в ящике стола. Он достал пакет с буквами ICA и положил туда новую кассету.
Чей это стыд — ее или Лены?
Лена жива. Она — нет.
Рассказа Граяускас больше не существовало. Пленка лежала на дне — где-то между Меларен и Чеканным берегом. Он притормозил там по пути с Эриковой горы. Стыд значительно тяжелее для тех, кто еще жив.
Эверт встряхнул пакет с вещами Граяускас и новой кассетой, повозил им по столу туда-сюда, а затем положил обратно в ящик.
Эверт Гренс сел за столик в дальнем углу полутемного ресторана. Этот столик никто из входящих в зал даже не замечал. Здесь был настоящий кабак почти на самом углу улиц Флеминга и Святого Эрика, и Гренсу тут нравилось. От Главуправления, конечно, далековато, но выбора у него не было: журналисты охотились за ним по всему Королевскому острову. А поскольку они знали, где он обычно обедал, то уже торчали там у входа — Гренс видел их по дороге.
Ответов они не получат. Ничего не получат. По крайней мере, от него. У полиции есть пресс-атташе — пусть они и трепят языком на пресс-конференциях, где все орут, перебивая друг друга. Только пусть говорят как можно меньше.
Он повертелся на стуле и позвонил Свену, который уже сидел тут и даже пропустил пару стаканчиков. Ему тоже и раньше случалось тут обедать в те дни, когда чья-то смерть попадала на газетные полосы, становилась буквами и столбцами слов. Тогда он приходил сюда и ел здешнюю дрянную еду в тишине и покое.
Он взял с соседнего столика утреннюю газету и быстро пробежал шесть страниц, на которых описывалась драма с захватом заложников в морге Южной больницы.
— А я будто уже пообедал. — Свен Сундквист хлопнул его по плечу и присел рядом. — Шестидесяти монет как не бывало. За пиво. Только потому, что тебе приспичило встретиться здесь.
Гренс посмотрел вокруг и кивнул.
— Шикарное местечко ты выбрал, — не унимался Свен.
— Здесь, по крайней мере, нас не будут донимать расспросами.
— Не сомневаюсь.
Они заказали по порции гуляша со свеклой по-сконски.
— Как она?
— Лена?
— Да.
— В горе.
— Ты ей нужен сейчас.
Эверт Гренс глубоко вздохнул и отложил газету. Он беспокойно поерзал на стуле.
— Свен, я не знаю, как себя ведут в таких ситуациях. Я в этом во всем не слишком-то… По-моему, я сделал что-то не то: она хотела посмотреть, как выглядела Граяускас, и я дал ей фотографию.
— Ну. Раз она так хотела.
— Да не знаю. Странное какое-то чувство. Такое впечатление, что она не поняла. И при этом словно бы ее узнала. Она так смотрела на фотографию, пальцами по ней водила. Хотела что-то сказать, но…
— В какой-то степени она все еще в шоковом состоянии.
— Ну зачем ей знать, как выглядела убийца ее мужа? Как будто я кусок дерьма ей подсунул. И ткнул прямо в лицо.
Соуса было слишком много. Мясо в нем утонуло. Но они все съели, потому что им надо было подкрепиться.
— Эверт.
— Да?
— У нас катастрофа.
Гренс попытался уцепить вилкой кусок свеклы, однако сдался, когда тот скрылся в пучине коричневой подливки.
— А я хочу об этом знать?
— Нет.
— Тогда выкладывай.
Свену пришлось еще раз пережить сегодняшнее утро.
Страх и нежелание куда-либо идти, которые он прочел в глазах Лисы Орстрём, как только ее увидел. Десять человек за зеркальным окном, ее «нет» и его просьба посмотреть на них еще разок, когда они прошлись перед ней по кругу. И ощущение, что она еле держится и готова наброситься на первого встречного. Потом — его собственная злость, когда стало ясно, что ее запугали, и когда она просила его понять, что она просто любит своих племяшек. Ее отказ, ее стыд и требование адвоката немедленно отпустить Ланга.
Реакцию Гренса Свен предугадал легко.
Тот отшвырнул вилку. Его лицо побагровело, брови нахмурились, а на виске забилась жилка. Он хотел было грохнуть ладонью по столу, но Свен перехватил его руку:
— Только не здесь, Эверт. Нам зеваки не нужны, так ведь?
Гренс тяжело дышал. Он прохрипел, с трудом сдерживая ярость:
— Свен, ядрена кочерга, да ты хоть сам-то понял, что сказал?!
Гренс встал и заходил вокруг стола, задевая за каждую ножку.
— Эверт, мне так же худо, как тебе.
Но я прошу: возьми себя в руки, мы не в конторе. Но тот все стоял, нависая над столом:
— Он запугал врача! Угрожал детям!
Свен поколебался, мысленно перебирая утренние события, а потом полез в карман за диктофоном и поставил его на столик между еще наполовину полными тарелками.
— После я допросил Ланга. Послушай.
Два голоса.
Один хочет разговорить другого.
Другой пытается этого избежать.
Эверт Гренс продолжал стоять возле стола, и каждый раз, когда говорил Ланг, все мускулы у него напрягались. Он ничего не произнес, пока пленка не кончилась и Свен Сундквист не потянулся за диктофоном.
— Ну-ка еще разок. Только самый конец.
Звук скрипящих по полу стульев.
Резкий вздох.
Голос Ланга:
— Сундквист, а ну-ка жми кнопку, и пусть меня отведут обратно в камеру! Пока я не сделал того, за что вы действительно сможете меня посадить!
Гренс заорал. Несколько посетителей, сидевших неподалеку, обернулись в их сторону, а высокий старик даже встал и погрозил им кулаком.
— Сядь, Эверт.
— Вот на это я, Свен, не куплюсь. Я больше не позволю Лангу решать за нас. Пусть и не надеется! Он отправится за решетку, и мне, черт меня дери, плевать, чего мне это будет стоить!
Все еще нависая над столом, Гренс ткнул в Свена пальцем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79