– Неужели?..
– Увы! Опасность очень серьезна. По всей вероятности, это особая форма мании убийства. То же самое было у его матери.
Дермот отвернулся со стоном, закрыв лицо руками. Клер белоснежная, золотоволосая Клер!
– При настоящих обстоятельствах, – продолжал врач спокойно, – я считаю своим долгом предупредить тебя.
– Клер, – прошептал Дермот, – бедная моя Клер!
– Да, мы все должны ей сочувствовать.
Внезапно Дермот выпрямился.
– Я не верю этому.
– Чему?
– Я не верю этому. Все знают, что врачи могут ошибаться. Даже очень большие специалисты.
– Дермот, дорогой, – выкрикнул сэр Алингтон сердито.
– Я говорю вам, что я этому не верю, а если это даже и так, то мне на это наплевать. Я люблю Клер. Если она захочет, я, увезу ее далеко, далеко, подальше от врачей, вмешивающихся в чужие дела. Я буду ее охранять, заботиться о ней, защищать ее своей любовью.
– Ты не сделаешь ничего подобного. Разве ты сошел с ума?
– И это говорите вы? – презрительно усмехнулся Дермот.
– Пойми меня, Дермот, – лицо сэра Алингтона сделалось красным от сдерживаемых эмоций, – если ты это сделаешь, это позор, конец. Я перестану оказывать тебе помощь и сделаю новое завещание – все свое состояние оставлю разным больницам.
– Делайте, что хотите, с вашими проклятыми деньгами, сказал Дермот, понизив голос, – я буду любить эту женщину.
– Женщину, которая…
– Только скажите еще одно слово против нее, и я, ей-Богу, убью вас! – крикнул Дермот.
Легкое позвякивание бокалов заставило их обернуться.
Незамеченный во время горячего спора, вошел Джонсон с подносом. Его лицо было непроницаемым, как у хорошего слуги, но Дермота очень беспокоило, что он успел услышать.
– Больше ничего не надо, Джонсон, – сказал сэр Алингтон кратко. – Можете идти спать.
– Спасибо, сэр. Спокойной ночи, сэр.
Джонсон удалился.
Мужчины посмотрели друг на друга. Приход Джонсона охладил бурю.
– Дядя, – сказал Дермот, – я не должен был говорить с вами так. Я понимаю, что с вашей точки зрения вы совершенно правы. Но я люблю Клер Трент очень давно. Джек Трент – мой лучший друг, и это мешало мне даже обмолвиться Клер о своей любви. Но теперь это не имеет значения. Никакие финансовые обстоятельства не могут меня остановить. Я думаю, что мы сказали все, что можно было сказать. Спокойной ночи.
– Дермот…
– Право же, не стоит больше спорить. Спокойной ночи, дядя. Сожалею, но что поделаешь.
Он быстро вышел, затворив дверь. В передней было темно.
Он миновал ее, открыл наружную дверь и, захлопнув ее за собой, оказался на улице.
Как раз у ближайшего дома освободилось такси. Дермот сел в него и поехал в Графтон-Галерею.
В дверях танцзала он на минуту задержался, голова его кружилась. Резкие звуки джаза, улыбающиеся женщины – он словно переступил порог другого мира.
Неужели ему все это приснилось? Нельзя было поверить, что этот мрачный разговор с дядей вообще мог произойти.
Мимо проплыла Клер, словно лилия в своем белом с серебром платье, которое подчеркивало ее стройность. Она улыбнулась ему, лицо ее было спокойным и безмятежным. Конечно, все это ему приснилось.
Танец кончился. Вскоре она была рядом с ним, улыбаясь ему в лицо. Как во сне, он попросил ее на танец. Теперь она была в его руках. Резкие звуки джаза полились снова.
Он почувствовал, что она немного сникла.
– Устали? Может быть, остановимся?
– Если вы не возражаете. Не пойти ли нам куда-нибудь, где мы могли бы поговорить? Я хочу вам кое-что сказать.
Нет. Это был не сон. Он снова вернулся на землю.
Неужели ее лицо могло казаться ему спокойным и безмятежным?
В это мгновение оно было измучено беспокойством, ужасом.
Что она знает?
Он нашел спокойный уголок, и они сели рядом.
– Ну вот, – сказал он с наигранной беззаботностью, – вы сказали, что хотели о чем-то поговорить.
– Да, – она опустила глаза, нервно перебирая оборку платья. – Это очень трудно… пожалуй.
– Скажите мне, Клер.
– Просто я хотела, чтобы вы… чтобы вы на время уехали.
Он был потрясен. Он ожидал чего угодно, но только не этого.
– Вы хотите, чтобы я уехал? Но почему?
– Честность прежде всего, правда? Я знаю, что вы джентльмен и мой друг. Я хочу, чтобы вы уехали, потому что… потому что я позволила себе полюбить вас.
– Клер!..
От ее слов он онемел, язык не слушался его.
– Пожалуйста, не думайте, что я настолько тщеславна, чтобы вообразить, что вы когда-нибудь в меня влюбитесь. Просто – я не очень счастлива и – ох! Я прошу вас уехать.
– Клер, разве вы не знаете, что вы мне понравились, страшно понравились, как только я вас увидел?
Она подняла испуганные глаза.
– Я вам нравлюсь? Я вам давно нравлюсь?
– С самого начала.
– Ах! – вскрикнула она. – Зачем же вы мне не сказали этого? Тогда, когда я еще могла быть вашей! Почему вы говорите об этом сейчас, когда уже слишком поздно? Нет, я сошла с ума – я сама не понимаю, что я говорю. Я никогда не могла быть вашей.
– Клер, что вы имеете в виду? Почему теперь слишком поздно? Это… из-за моего дяди? Из-за того, что он знает?
Она молча кивнула. Слезы текли по ее лицу.
– Послушайте, Клер, не думайте об этом. Мы поедем далеко, к Южному морю, на острова, похожие на зеленые изумруды. Вы будете там счастливы. А я буду заботиться о вас… Вы всегда будете в безопасности.
Его руки обняли ее. Он привлек ее к себе и почувствовал, как она дрожит от его прикосновения. Вдруг она освободилась.
– Нет, пожалуйста, не надо. Неужели вы не видите, что это невозможно? Это было бы ужасно, ужасно, ужасно… Все время я старалась быть хорошей, а теперь… это было бы ужасно!
Он колебался, озадаченный ее словами. Она смотрела на него умоляюще.
– Ну, пожалуйста, – сказала она, – я хочу быть хорошей…
Не говоря ни слова, Дермот поднялся и вышел. В этот миг он был тронут и озадачен ее словами. Он пошел за шляпой и пальто, и столкнулся с Трентом.
– Привет, Дермот, ты рано уезжаешь.
– Нет настроения танцевать.
– Чертова ночь, – сказал Трент мрачно, – тебе бы мои заботы.
Дермот испугался, что Трент вдруг начнет изливать ему свою душу. Только не это, что угодно, только не это!
– Ну, пока, – сказал он второпях, – пойду домой.
– Домой? А как насчет предупреждения духов?
– Попробую рискнуть. Спокойной ночи, Джек.
Квартира Дермота была недалеко. Он пошел пешком, чувствуя необходимость успокоить свой возбужденный мозг вечерней прохладой.
Он вошел в квартиру и включил свет в спальне. И сразу же, во второй раз за этот вечер, к нему подступило чувство, которое он обозначил как «красный сигнал». Это чувство было таким мощным, что на мгновение даже вытеснило из его сознания мысли о Клер.
Опасность! Он был в опасности. В этот самый миг в собственной комнате он был в опасности.
Дермот попытался высмеять свой страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54