«Клер…» Сама мысль о ней, ее имя, произнесенное мысленно, причиняли ему боль… Он должен это преодолеть.
Ему и раньше нравились женщины… «Но не так»! – что-то нашептывало ему. – «Но не так». Вот такие дела. Здесь нет опасности – боль сердца, да, но не опасность. Не опасность, предвещаемая красным сигналом. Это предвещает что-то другое.
Он оглядел стол, и ему вдруг пришло в голову, что это очень даже необычное маленькое сборище. Например, его дядя очень редко обедал не дома в таком непринужденном скромном обществе. Он никогда не думал, что Тренты – его старые друзья. До сегодняшнего вечера Дермот даже не предполагал, что дядя их вообще знает.
С другой стороны, было, конечно, и объяснение. После обеда должен был состояться сеанс с очень известным медиумом, а сэр Алингтон признавался, что немного интересуется спиритизмом. Это, конечно, может все объяснить.
Слово «объяснить» обратило его внимание. А не был ли сеанс всего лишь подходящим оправданием для приглашений знаменитого доктора к обеду? А если это так, то какова настоящая цель его прихода? В голове у Дермота зароилось множество не подмеченных им вовремя мелочей, или, как бы сказал его дядя, не подмеченных его сознанием.
Великий врач посмотрел на Клер странно, даже очень странно, и не один раз. Казалось, он ее изучает. И она чувствовала себя неловко под его проницательным взглядом.
Ее руки немного вздрагивали. Она нервничала, ужасно нервничала и, может быть, даже боялась. Но чего же она боялась?
Он снова прислушался к разговору за столом. Миссис Эверслей навела великого доктора на его любимый предмет.
– Видите ли, сударыня, – говорил он, – что такое помешательство? Уверяю вас, чем больше мы изучаем этот предмет, тем труднее нам сделать какое-либо заключение. У каждого из нас есть известная доля самообмана, когда она доходит до того, что мы начинаем верить в то, что мы Цари Вселенной, нас лишают свободы и запирают в сумасшедший дом. Но прежде, чем мы доходим до этого конца, у нас впереди длинная дорога. Но на каком месте этой дороги мы можем поставить столб и сказать: на этой стороне человек здоров, а на той сошел с ума? Этого сделать невозможно. И я вам скажу, что, если человек страдающий бредом, держит язык за зубами, в любом случае мы никогда не сможем отличить его от нормального. Сверхъестественная здравость помешанных – это очень интересная тема.
Сэр Алингтон с удовольствием потягивал вино и искоса поглядывал на собравшихся.
– Я слышала, что они очень хитрые, – заметила миссис Эверслей. – Я говорю о психах.
– Необыкновенно хитрые. А подавление своего бреда очень часто приводит к катастрофическим последствиям для личности. Как учат нас психоаналитики, все подавления наших чувств опасны. Человек с невинными странностями, если он может им предаваться, редко переходит границы дозволенного. Но мужчина, – он помедлил, – или женщина, которые внешне вполне нормальны, могут быть причиной крайней опасности для общества.
Его взгляд с неясностью скользнул в конец стола, где сидела Клер, и потом вернулся обратно. Он еще раз пригубил вино.
Дермот вздрогнул от ужаса. «Неужели это то, о чем он думает? На что намекает? Невозможно, но…»
– И вес это от подавления своей личности, – вздохнула миссис Эверслей. – Теперь я вижу, что человек должен быть всегда крайне осторожным в… в выражении своей индивидуальности.
– Дорогая миссис, Эверслей, – сказал врач осуждающе, – вы совершенно не поняли того, что я сказал. Причина несчастья в физическом состоянии мозга – иногда это возникает в результате внешнего воздействия, например, удара, а иногда, к сожалению, это наследственно!
– Несчастная наследственность, – вздохнула дама, чахотка и все прочее.
– Туберкулез не передается по наследству, – сухо заметил сэр Алингтон.
– Разве? А я всегда думала, что передается. А сумасшествие передается! Как ужасно. А еще что?
– Подагра, – сказал сэр Алингтон, улыбаясь, – и дальтонизм – он передается очень интересно. Только по мужской линии, а у женщин он находится в скрытом состоянии. Поэтому существует много мужчин-дальтоников, а чтобы дальтонизм был у женщины, он должен быть у ее отца и в скрытом состоянии у матери – очень редкая случайность. Вот это и называется сцепленной с полом наследственностью.
– Как интересно? Но ведь сумасшествие не похоже на дальтонизм, правда?
– Сумасшествие может передаваться в равной степени и мужчинам, и женщинам, – сказал врач многозначительно.
Клер внезапно поднялась, оттолкнув стул так резко, что он опрокинулся и упал на пол. Она была очень бледна, и руки ее дрожали.
– Вы… Вы ведь не очень долго, правда? – попросила она. – Сейчас должна прийти миссис Томпсон.
– Один стакан портвейна, и я в вашем распоряжении, объявил сэр Алингтон, – ведь я за тем и пришел сюда, чтобы увидеть удивительное выступление миссис Томпсон. Ха-ха, меня не надо уговаривать, – и он поклонился.
Клер чуть заметно улыбнулась ему в знак признательности и вышла из комнаты, коснувшись рукой плеча миссис Эверслей.
– Боюсь, я слишком углубился в профессиональные темы, заметил врач Тренту, садясь на место, – прости меня, дорогой.
– Не за что, – небрежно отозвался Трент.
Он выглядел напряженным и обеспокоенным. В первый раз Дермот почувствовал себя посторонним в обществе своего друга. Между ними была какая-то тайна, недоступная даже старому другу. И все же его предположение казалось ему невероятным. На чем он основывался? Всего лишь на одном-двух взглядах и женской нервозности.
Они еще немного посидели за вином, когда объявили, что пришла миссис Томпсон.
Медиум оказался полной женщиной средних лет в безвкусном платье из пурпурного бархата, с громким банальным голосом.
– Надеюсь, я не опоздала, миссис Трент, – сказала она бодро. – Вы сказали ровно в девять, так ведь?
– Вы пришли вовремя, миссис Томпсон, – ответила Клер своим неясным, чуть хрипловатым голосом, – уже собрался весь наш маленький кружок.
Больше она никого не представила, что, по-видимому, было принято. Медиум обвела всех присутствующих острым проницательным взглядом.
– Думаю, у нас получатся хорошие результаты, – заметила она энергично. – Должна вам сказать, что я просто с ума схожу, когда приходится уходить, не доставив, так сказать, удовлетворения присутствующим. Но думаю, что Широмако, это мой японский дух, непременно появится. Я сегодня в отличной форме, отказалась от гренок с сыром, хотя я страшно люблю запеченный сыр.
Дермот слушал с насмешкой и отвращением. Как это все прозаично! Но не судит ли он опрометчиво? В конце концов все естественно – силы, на которые претендовали медиумы, тоже являются естественными, хотя и не вполне понятыми.
Великий хирург может быть озабочен несварением желудка накануне тончайшей операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54