– Скажите, доктор, я, наверное, не оправлюсь до двенадцатого?
– До двенадцатого? – переспросил я медленно. – Вы имеете в виду двенадцатого августа?
– Да, до пятницы.
– Сегодня четырнадцатое сентября, – сказал Сэттл отрывисто. Он был в полном замешательстве.
– Но.., я думал, что сегодня восьмое августа… Я, должно быть, был крепко болен?
Филлис очень быстро ответила своим нежным голосом:
– Да, ты был очень болен.
Он нахмурился.
– Не могу понять. Я чувствовал себя превосходно, когда прошлой ночью отправился спать. Правда, оказывается, в действительности это была не прошлая ночь… Хотя, помню, мне много чего снилось… – Он сдвинул брови, силясь что-то вспомнить. – Что-то.., что это было?.. что-то ужасное.., кто-то сделал мне это – и я стал злым, ужасным… И когда я спал, я был котом – да, котом! Странно, не так ли? Да, это был невеселый сон. Более того, ужасный! Но я не могу вспомнить. Что-то мне мешает, когда пытаюсь.., нет, не могу…
Я положил руку ему на плечо.
– Старайтесь не думать об этом, сэр Артур, – сказал я. – Зачем вспоминать неприятное…
Он пытливо взглянул на меня и покорно кивнул. Я услышал, как Филлис облегченно вздохнула. Мы подошли к дому.
– Между прочим, – спохватился вдруг сэр Артур, – где мама?
– Она больна, – ответила Филлис после короткой паузы.
– О! Бедняжка! – В его голосе прозвучала нежность и тревога. – Где она? В своей комнате?
– Да, – сказал я, – но лучше ее не беспокоить…
Слова застыли на моих губах. Дверь гостиной открылась, и леди Кармайкл, одетая в халат, вошла в холл.
Ее глаза устремились на Артура, и я увидел взгляд, наполненный ужасом… Ее лицо, искаженное невероятным страхом, было похоже на отвратительную маску, рука потянулась к горлу.
Артур с мальчишеской непосредственностью бросился ей навстречу.
– Хэлло, мама! Вам тоже не по себе? Признаться, в этом есть и моя вина.
Она отпрянула от него, ее глаза расширились. Затем с криком, идущим откуда-то из глубины истерзанной души, она внезапно рухнула навзничь.
Я бросился вперед и склонился над ней, потом подозвал Сэттла.
– Пока ни слова, – попросил я. – Поднимайтесь с Артуром наверх, а потом возвращайтесь сюда. Леди Кармайкл мертва.
Через несколько минут мой друг вернулся.
– Что же произошло? – спросил он. – Какова причина?
– Шок, – коротко констатировал я. – Шок при виде Артура Кармайкла. Артура Кармайкла, возвращенного к жизни! Впрочем, если угодно, вы можете назвать это – карой Божьей!
– Вы думаете… – Доктор колебался. Я посмотрел ему в глаза, пытаясь выразить взглядом свою мысль.
– Жизнь за жизнь, – сказал я.
– Но…
– О, я знаю, что только случай, и поистине невероятный случай, позволил душе Артура Кармайкла возвратиться в его тело, но тем не менее Артур Кармайкл был убит.
Он посмотрел на меня с явным испугом.
– Синильной кислотой? – спросил он, понизив голос.
– Да, – ответил я. – Синильной кислотой.

Мы с Сэттлом никогда не касались вопросов веры. В данном случае, вероятно, и не было ничего, во что следовало бы верить. Согласно официальной точке зрения, у Артура Кармайкла была всего лишь потеря памяти, леди Кармайкл повредила горло во время случившегося с ней припадка, а серый кот был всего лишь иллюзией.
Но существовало два факта, в которых, я считал, нельзя было усомниться. Первый – разодранное кресло в коридоре. Другой – то, что благодаря каталогу библиотеки выяснилось, что пропавший том – это старинный и очень любопытный трактат о возможностях превращения людей в животных!
И еще: я с особым удовлетворением сообщаю, что Артур ничего не знает. Филлис сохранил эту страшную историю в своем сердце и никогда (я уверен в этом) не расскажет ее мужу, которого так сильно любит и который сумел вернуться к ней, преодолев барьер смерти, именно благодаря этой любви.
Зов крыльев

Глава 1
Впервые Сайлас Хэмер услышал об этом от Дика Борроу. Промозглым февральским вечером они возвращались со званого обеда у Бернарда Сэлдона, специалиста по нервным заболеваниям. Борроу был необычайно молчалив, и Хэмер даже спросил его, о чем это он так старательно размышляет. Ответ Борроу оказался неожиданным:
– Понимаете, я вдруг понял, что из всех сегодняшних гостей лишь двое могли бы назвать себя счастливцами. И эти двое, как ни странно, это вы и я.
Слово «странно» было вполне оправданным, ибо не существовало людей более несхожих, чем Ричард Борроу, приходской священник из Ист-Энда, усердно пекущийся о благе паствы, и Сайлас Хэмер, холеный самодовольный делец, миллионы которого служили основной темой пересудов у родственников.
– Понимаете, вы крайне нетипичный миллионер, – рассуждал священник, – я знаком со многими весьма состоятельными людьми, но вы единственный, кто абсолютно доволен собой и своей жизнью.
Хэмер некоторое время помолчал, а когда он заговорил, в его тоне уже не было никакой светской шутливости.
– Я был жалким разносчиком газет. Тогда я хотел – и я этого добился! – иметь кучу денег, чтобы жить в комфорте и роскоши, но – и только. Деньги требовались мне не для того, чтобы получить влияние и власть, а чтобы тратить их не считая – исключительно на самого себя. Как видите, я вполне откровенен.
Говорят, на деньги всего не купишь. Истинная правда, но лично я могу купить все, что хочу, – и потому я вполне доволен жизнью. Я материалист, Борроу, материалист до мозга костей.
Яркий свет уличных фонарей подтверждал это признание, прозвучавшее почти как клятва. Плотное пальто, отороченное мехом, мягко облегало далеко не стройную фигуру Сайласа Хэмера, а темный мех еще больше подчеркивал наличие изрядного второго подбородка. У Дика Борроу, напротив, было очень худое лицо – лицо аскета, и сияющие фанатичным блеском глаза.
– А вот вас, – проговорил Хэмер с нажимом, – я понять никак не могу.
Борроу улыбнулся.
– Я живу в нищете, постоянной нужде и голоде – испытываю все невзгоды, уготованные нашей плоти. Но небесные видения поддерживают мои силы. Это трудно понять тем, кто не верит в их существование… Вы, я полагаю, не верите.
– Я не верю ни во что, – твердо сказал миллионер, – чего сам не могу увидеть, услышать и потрогать.
– Именно так. В этом-то и вся разница между нами. Ну, до свидания, теперь земля поглотит меня, – то ли шутливо, то ли серьезно сказал он, так как они подошли к входу в метро.
Хэмер продолжил свой путь в одиночестве. Он был доволен, что отослал шофера, решив пройтись пешком. Воздух был свеж, пощипывал щеки морозцем, и тем приятнее было ощущать нежащую теплоту роскошного плотного пальто.
Он остановился у бровки тротуара, собираясь перейти улицу, и посмотрел налево. Огромный автобус приближался к перекрестку. Если бы Хэмеру вздумалось перейти дорогу перед ним, то следовало поторопиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54