Интересно, когда мы уедем отсюда? - думал генерал.
- Конечно же, завтра, едва прибудет моторка. Но странно, сейчас ему сов-
сем не хотелось покидать остров... Снова жить затворником в своем домиш-
ке, снова те же самые тревоги, те же страхи". В открытое окно доносился
шум прибоя: море грозно шумело, поднимался ветер. Генерал думал: "Убаю-
кивающий шум моря... спокойное местечко... Хорошо жить на острове - не
надо ехать дальше... Ты словно на краю света...
Внезапно он понял, что ему совсем не хочется отсюда уезжать".
Вера Клейторн лежала с раскрытыми глазами и глядела в потолок. Она
боялась темноты и поэтому не погасила свет.
"Хьюго, Хьюго, - думала она. - Почему мне кажется, что он сегодня ве-
чером где-то совсем близко. Где он сейчас? Не знаю. И никогда не узнаю.
Он исчез из моей жизни, исчез навсегда...
Зачем гнать от себя мысли о Хьюго? Она будет думать о нем, вспоми-
нать...
Корнуолл... Черные скалы, мелкий желтый песок... Добродушная толстуха
миссис Хамилтон... Маленький Сирил все время тянет ее за руку, канючит:
"Я хочу поплыть к скале. Мисс Клейторн, я хочу к скале. Ну можно мне
поплыть к скале?" И каждый раз, поднимая глаза, она видит устремленный
на нее взгляд Хьюго... Вечером, когда Сирил спал...
- Вы не выйдете погулять, мисс Клейторн?
- Что ж, пожалуй, выйду...
В тот день они, как обычно, гуляли по пляжу. Был теплый, лунный ве-
чер, Хьюго обнял ее за талию.
- Я люблю вас, Вера. Я люблю вас. Вы знаете, что я вас люблю?
Да, она знала. (По крайней мере, так ей казалось.)
- Я не решаюсь просить вашей руки... У меня нет ни гроша. Мне хватает
на жизнь, и только. А ведь как-то у меня целых три месяца был шанс раз-
богатеть. Сирил появился на свет через три месяца после смерти Мориса...
Если бы родилась девочка, состояние унаследовал бы Хьюго. Он признал-
ся, что был тогда очень огорчен:
- Я, разумеется, не строил никаких расчетов. И все же я тяжело пере-
нес этот удар. Видно, не под счастливой звездой я родился. Но Сирил ми-
лый мальчик, и я к нему очень привязался!
И это была чистая правда. Хьюго и впрямь любил Сирила, готов был це-
лыми днями играть с ним, выполнять все его капризы. Злопамятства в нем
не было.
Сирил рос хилым ребенком. Тщедушным, болезненным. Он вряд ли прожил
бы долго...
А дальше что?
- Мисс Клейторн, можно мне поплыть к скале? Почему мне нельзя к ска-
ле? - без конца канючил Сирил.
- Это слишком далеко, Сирил.
- Ну, мисс Клейторн, позвольте, ну, пожалуйста..."
Вера вскочила с постели, вынула из туалетного столика три таблетки
аспирина и разом проглотила.
"Если бы мне понадобилось покончить с собой, - подумала она, - я при-
няла бы сильную дозу веронала или какое-нибудь другое снотворное, но уж
никак не цианистый калий".
Она передернулась, вспомнив искаженное, налившееся кровью лицо Антони
Марстона.
Когда она проходила мимо камина, ее взгляд невольно упал на считалку.
Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять
"Какой ужас, - подумала она. - Ведь сегодня все именно так и было!
Почему Антони Марстон хотел умереть? Нет, она умереть не хочет. Сама
мысль о смерти ей противна... Смерть - это не для нее..."
Глава шестая
Доктор Армстронг видел сон... В операционной дикая жара... Зачем
здесь так натопили? С него ручьями льет пот. Руки взмокли, трудно дер-
жать скальпель... Как остро наточен скальпель... Таким легко убить. Он
только что кого-то убил.
Тело жертвы кажется ему незнакомым. Та была толстая, нескладная жен-
щина, а эта чахлая, изможденная. Лица ее не видно. Кого же он должен
убить? Он не помнит. А ведь он должен знать! Что если спросить у сестры?
Сестра следит за ним. Нет, нельзя ее спрашивать. Она и так его подозре-
вает.
Да что же это за женщина лежит перед ним на операционном столе? Поче-
му у нее закрыто лицо? Если б только он мог взглянуть на нее!.. Нако-
нец-то молодой практикант поднял платок и открыл ее лицо.
Ну, конечно, это Эмили Брент. Он должен убить Эмили Брент. Глаза ее
сверкают злорадством. Она шевелит губами. Что она говорит? "Все мы под
Богом ходим".
А теперь она смеется.
- Нет, нет, мисс... - говорит он сестре, - не опускайте платок. Я
должен видеть ее лицо, когда буду давать ей наркоз. Где эфир? Я должен
был принести его с собой.
Куда вы его дели, мисс? Шато Неф-тю-Пап? Тоже годится. Уберите пла-
ток, сестра!
Ой, так я и знал! Это Антони Марстон! Его налитое кровью лицо искаже-
но. Но он не умер, он скалит зубы.
Ей-Богу, он хохочет, да так, что трясется операционный стол. Осторож-
но, приятель, осторожно. Держите, держите стол, сестра!
Тут доктор Армстронг проснулся. Было уже утро - солнечный свет зали-
вал комнату. Кто-то, склонившись над ним, тряс его за плечо. Роджерс.
Роджерс с посеревшим от испуга лицом повторял:
- Доктор, доктор!
Армстронг окончательно проснулся, сел.
- В чем дело? - сердито спросил он.
- Беда с моей женой, доктор. Бужу ее, бужу и не могу добудиться. Да и
вид у нее нехороший.
Армстронг действовал быстро: вскочил с постели, накинул халат и пошел
за Роджерсом.
Женщина лежала на боку, мирно положив руку под голову. Наклонившись
над ней, он взял ее холодную руку, поднял веко.
- Неужто, неужто она... - пробормотал Роджерс и провел языком по пе-
ресохшим губам.
Армстронг кивнул головой:
- Увы, все кончено...
Врач в раздумье окинул взглядом дворецкого, перевел взгляд на столик
у изголовья постели, на умывальник, снова посмотрел на неподвижную жен-
щину.
- Сердце отказало, доктор? - заикаясь спросил Роджерс.
Доктор Армстронг минуту помолчал, потом спросил:
- Роджерс, ваша жена ничем не болела?
- Ревматизм ее донимал, доктор.
- У кого она в последнее время лечилась?
- Лечилась? - вытаращил глаза Роджерс. - Да я и не упомню, когда мы
были у доктора.
- Вы не знаете, у вашей жены болело сердце?
- Не знаю, доктор. Она на сердце не жаловалась.
- Она обычно хорошо спала? - спросил Армстронг.
Дворецкий отвел глаза, крутил, ломал, выворачивал пальцы.
- Да нет, спала она не так уж хорошо, - пробормотал он. Сухое красное
вино.
- Она принимала что-нибудь от бессонницы?
- От бессонницы? - спросил удивленно Роджерс. - Не знаю. Нет, навер-
няка не принимала - иначе я знал бы.
Армстронг подошел к туалетному столику. На нем стояло несколько буты-
лочек: лосьон для волос, лавандовая вода, слабительное, глицерин, зубная
паста, эликсир...
Роджерс усердно ему помогал - выдвигал ящики стола, отпирал шкафы. Но
им не удалось обнаружить никаких следов наркотиков - ни жидких, ни в по-
рошках.
- Вчера вечером она принимала только то, что вы ей дали, доктор, -
сказал Роджерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
- Конечно же, завтра, едва прибудет моторка. Но странно, сейчас ему сов-
сем не хотелось покидать остров... Снова жить затворником в своем домиш-
ке, снова те же самые тревоги, те же страхи". В открытое окно доносился
шум прибоя: море грозно шумело, поднимался ветер. Генерал думал: "Убаю-
кивающий шум моря... спокойное местечко... Хорошо жить на острове - не
надо ехать дальше... Ты словно на краю света...
Внезапно он понял, что ему совсем не хочется отсюда уезжать".
Вера Клейторн лежала с раскрытыми глазами и глядела в потолок. Она
боялась темноты и поэтому не погасила свет.
"Хьюго, Хьюго, - думала она. - Почему мне кажется, что он сегодня ве-
чером где-то совсем близко. Где он сейчас? Не знаю. И никогда не узнаю.
Он исчез из моей жизни, исчез навсегда...
Зачем гнать от себя мысли о Хьюго? Она будет думать о нем, вспоми-
нать...
Корнуолл... Черные скалы, мелкий желтый песок... Добродушная толстуха
миссис Хамилтон... Маленький Сирил все время тянет ее за руку, канючит:
"Я хочу поплыть к скале. Мисс Клейторн, я хочу к скале. Ну можно мне
поплыть к скале?" И каждый раз, поднимая глаза, она видит устремленный
на нее взгляд Хьюго... Вечером, когда Сирил спал...
- Вы не выйдете погулять, мисс Клейторн?
- Что ж, пожалуй, выйду...
В тот день они, как обычно, гуляли по пляжу. Был теплый, лунный ве-
чер, Хьюго обнял ее за талию.
- Я люблю вас, Вера. Я люблю вас. Вы знаете, что я вас люблю?
Да, она знала. (По крайней мере, так ей казалось.)
- Я не решаюсь просить вашей руки... У меня нет ни гроша. Мне хватает
на жизнь, и только. А ведь как-то у меня целых три месяца был шанс раз-
богатеть. Сирил появился на свет через три месяца после смерти Мориса...
Если бы родилась девочка, состояние унаследовал бы Хьюго. Он признал-
ся, что был тогда очень огорчен:
- Я, разумеется, не строил никаких расчетов. И все же я тяжело пере-
нес этот удар. Видно, не под счастливой звездой я родился. Но Сирил ми-
лый мальчик, и я к нему очень привязался!
И это была чистая правда. Хьюго и впрямь любил Сирила, готов был це-
лыми днями играть с ним, выполнять все его капризы. Злопамятства в нем
не было.
Сирил рос хилым ребенком. Тщедушным, болезненным. Он вряд ли прожил
бы долго...
А дальше что?
- Мисс Клейторн, можно мне поплыть к скале? Почему мне нельзя к ска-
ле? - без конца канючил Сирил.
- Это слишком далеко, Сирил.
- Ну, мисс Клейторн, позвольте, ну, пожалуйста..."
Вера вскочила с постели, вынула из туалетного столика три таблетки
аспирина и разом проглотила.
"Если бы мне понадобилось покончить с собой, - подумала она, - я при-
няла бы сильную дозу веронала или какое-нибудь другое снотворное, но уж
никак не цианистый калий".
Она передернулась, вспомнив искаженное, налившееся кровью лицо Антони
Марстона.
Когда она проходила мимо камина, ее взгляд невольно упал на считалку.
Десять негритят отправились обедать,
Один поперхнулся, их осталось девять
"Какой ужас, - подумала она. - Ведь сегодня все именно так и было!
Почему Антони Марстон хотел умереть? Нет, она умереть не хочет. Сама
мысль о смерти ей противна... Смерть - это не для нее..."
Глава шестая
Доктор Армстронг видел сон... В операционной дикая жара... Зачем
здесь так натопили? С него ручьями льет пот. Руки взмокли, трудно дер-
жать скальпель... Как остро наточен скальпель... Таким легко убить. Он
только что кого-то убил.
Тело жертвы кажется ему незнакомым. Та была толстая, нескладная жен-
щина, а эта чахлая, изможденная. Лица ее не видно. Кого же он должен
убить? Он не помнит. А ведь он должен знать! Что если спросить у сестры?
Сестра следит за ним. Нет, нельзя ее спрашивать. Она и так его подозре-
вает.
Да что же это за женщина лежит перед ним на операционном столе? Поче-
му у нее закрыто лицо? Если б только он мог взглянуть на нее!.. Нако-
нец-то молодой практикант поднял платок и открыл ее лицо.
Ну, конечно, это Эмили Брент. Он должен убить Эмили Брент. Глаза ее
сверкают злорадством. Она шевелит губами. Что она говорит? "Все мы под
Богом ходим".
А теперь она смеется.
- Нет, нет, мисс... - говорит он сестре, - не опускайте платок. Я
должен видеть ее лицо, когда буду давать ей наркоз. Где эфир? Я должен
был принести его с собой.
Куда вы его дели, мисс? Шато Неф-тю-Пап? Тоже годится. Уберите пла-
ток, сестра!
Ой, так я и знал! Это Антони Марстон! Его налитое кровью лицо искаже-
но. Но он не умер, он скалит зубы.
Ей-Богу, он хохочет, да так, что трясется операционный стол. Осторож-
но, приятель, осторожно. Держите, держите стол, сестра!
Тут доктор Армстронг проснулся. Было уже утро - солнечный свет зали-
вал комнату. Кто-то, склонившись над ним, тряс его за плечо. Роджерс.
Роджерс с посеревшим от испуга лицом повторял:
- Доктор, доктор!
Армстронг окончательно проснулся, сел.
- В чем дело? - сердито спросил он.
- Беда с моей женой, доктор. Бужу ее, бужу и не могу добудиться. Да и
вид у нее нехороший.
Армстронг действовал быстро: вскочил с постели, накинул халат и пошел
за Роджерсом.
Женщина лежала на боку, мирно положив руку под голову. Наклонившись
над ней, он взял ее холодную руку, поднял веко.
- Неужто, неужто она... - пробормотал Роджерс и провел языком по пе-
ресохшим губам.
Армстронг кивнул головой:
- Увы, все кончено...
Врач в раздумье окинул взглядом дворецкого, перевел взгляд на столик
у изголовья постели, на умывальник, снова посмотрел на неподвижную жен-
щину.
- Сердце отказало, доктор? - заикаясь спросил Роджерс.
Доктор Армстронг минуту помолчал, потом спросил:
- Роджерс, ваша жена ничем не болела?
- Ревматизм ее донимал, доктор.
- У кого она в последнее время лечилась?
- Лечилась? - вытаращил глаза Роджерс. - Да я и не упомню, когда мы
были у доктора.
- Вы не знаете, у вашей жены болело сердце?
- Не знаю, доктор. Она на сердце не жаловалась.
- Она обычно хорошо спала? - спросил Армстронг.
Дворецкий отвел глаза, крутил, ломал, выворачивал пальцы.
- Да нет, спала она не так уж хорошо, - пробормотал он. Сухое красное
вино.
- Она принимала что-нибудь от бессонницы?
- От бессонницы? - спросил удивленно Роджерс. - Не знаю. Нет, навер-
няка не принимала - иначе я знал бы.
Армстронг подошел к туалетному столику. На нем стояло несколько буты-
лочек: лосьон для волос, лавандовая вода, слабительное, глицерин, зубная
паста, эликсир...
Роджерс усердно ему помогал - выдвигал ящики стола, отпирал шкафы. Но
им не удалось обнаружить никаких следов наркотиков - ни жидких, ни в по-
рошках.
- Вчера вечером она принимала только то, что вы ей дали, доктор, -
сказал Роджерс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45