Ему почему-то пришло на память письмо Герасимова. А за кем был отправлен следить агент Озирис? Стоп!
Коллежский советник подскочил в кресле и хлопнул себя по лбу. Так ведь Озирис следил за Гапоном! А это значит, что слова Валевской о смертельной ране империи могут означать не только отравление пива сомой! Она не только отправила Эбсворта-младшего по наущению Кабазевой, но еще и могла подстраховаться! Опоенный сомой отец Гапон значительно страшнее сотен, даже тысяч рабочих, выпивших отравленного пива! Один бесноватый лидер может повести за собой миллионы!
Ванзаров вскочил и принялся ходить по кабинету, обдумывая положение. Однако скоро он пришел к выводу, что один Гапон ничего не сможет сделать. Не сыск, так Герасимов сумеет остановить попа. Все равно у Валевской ничего бы не вышло! Ванзаров победил! Он знает Истину! Он знает, кто убийца.
И вдруг в сознании Родиона Георгиевича всплыла одна маленькая деталь. Он подбежал к диванчику, на который кинул пиджак, сунул руку в карман и вынул мятое письмо. Сыщик быстро прочитал первую строчку и все понял.
Он совершил чудовищную ошибку! Старуха не виновна! Нет, конечно, убивала она. Но Кабазева лишь слепое орудие в руках умнейшего организатора, такая же марионетка, какими в ее руках были Валевска и Бронштейн.
Только теперь Ванзаров понял, на кого намекала ему Хелена.
Сыщик держал в руках несколько подсказок, на которые он просто не обратил должного внимания. Умнейший преступник играл с ним пятиходовую комбинацию с двойными перевертышами, а он думал, что игра идет в «дурака». Дураком оказался Родион Георгиевич.
Все мелкие детали, упрямо противоречившие друг другу, сразу встали на свое место. И сома в этой игре оказалась всего лишь разменной пешкой. И никакими силами Ванзаров не сможет теперь наказать настоящего убийцу.
Коллежский советник понял, что уже не сможет уснуть, и пошел на кухню греть самовар.
16
Вечером страшного и кровавого дня, сидя в своем кабинете в состоянии глухого отчаяния, Родион Георгиевич получил два донесения.
В одном было письмо полковника Герасимова, в котором он сообщал, что Валевска загадочным образом отравлена в камере Охранного отделения. Полковник прозрачно намекал, что оставляет за собой право добиться подробного отчета о смерти профессора.
Второе пришло по полицейскому телеграфу. В нем сообщалось, что за время дневных беспорядков разгромили и сожгли только один полицейский участок. Это был Второй участок Васильевской части.
На следующий день, прибыв на дымящиеся развалины, Ванзаров узнал, что из мертвецкой бесследно пропали тела профессора Серебрякова, Марии Ланге и старухи Кабазевой. Все полицейские протоколы сгорели.
А еще через месяц, когда революционные страсти немного улеглись и почта заработала, Ванзаров получил письмо со штемпелем берлинского отправления. Раскрыв конверт, Родион Георгиевич вынул фотографию.
Присланная фотокарточка была копией той, что хранилась в ящике стола сыщика.
Профессор Серебряков и девушки показывают пентакль.
Только этот снимок был не помят и не разодран, а наклеен на плотную картонку с золотым тиснением ателье Смирнова. Внизу карточку пересекала размашистым почерком Александра Владимировича дарственная надпись:
«Блестящему боксеру, дорогому другу и мудрому собеседнику г-ну Брауну от искренних почитателей его таланта! 21 декабря 1904 г.».
Ванзаров не удивился. Но у него появилось странное чувство, что игра только начинается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Коллежский советник подскочил в кресле и хлопнул себя по лбу. Так ведь Озирис следил за Гапоном! А это значит, что слова Валевской о смертельной ране империи могут означать не только отравление пива сомой! Она не только отправила Эбсворта-младшего по наущению Кабазевой, но еще и могла подстраховаться! Опоенный сомой отец Гапон значительно страшнее сотен, даже тысяч рабочих, выпивших отравленного пива! Один бесноватый лидер может повести за собой миллионы!
Ванзаров вскочил и принялся ходить по кабинету, обдумывая положение. Однако скоро он пришел к выводу, что один Гапон ничего не сможет сделать. Не сыск, так Герасимов сумеет остановить попа. Все равно у Валевской ничего бы не вышло! Ванзаров победил! Он знает Истину! Он знает, кто убийца.
И вдруг в сознании Родиона Георгиевича всплыла одна маленькая деталь. Он подбежал к диванчику, на который кинул пиджак, сунул руку в карман и вынул мятое письмо. Сыщик быстро прочитал первую строчку и все понял.
Он совершил чудовищную ошибку! Старуха не виновна! Нет, конечно, убивала она. Но Кабазева лишь слепое орудие в руках умнейшего организатора, такая же марионетка, какими в ее руках были Валевска и Бронштейн.
Только теперь Ванзаров понял, на кого намекала ему Хелена.
Сыщик держал в руках несколько подсказок, на которые он просто не обратил должного внимания. Умнейший преступник играл с ним пятиходовую комбинацию с двойными перевертышами, а он думал, что игра идет в «дурака». Дураком оказался Родион Георгиевич.
Все мелкие детали, упрямо противоречившие друг другу, сразу встали на свое место. И сома в этой игре оказалась всего лишь разменной пешкой. И никакими силами Ванзаров не сможет теперь наказать настоящего убийцу.
Коллежский советник понял, что уже не сможет уснуть, и пошел на кухню греть самовар.
16
Вечером страшного и кровавого дня, сидя в своем кабинете в состоянии глухого отчаяния, Родион Георгиевич получил два донесения.
В одном было письмо полковника Герасимова, в котором он сообщал, что Валевска загадочным образом отравлена в камере Охранного отделения. Полковник прозрачно намекал, что оставляет за собой право добиться подробного отчета о смерти профессора.
Второе пришло по полицейскому телеграфу. В нем сообщалось, что за время дневных беспорядков разгромили и сожгли только один полицейский участок. Это был Второй участок Васильевской части.
На следующий день, прибыв на дымящиеся развалины, Ванзаров узнал, что из мертвецкой бесследно пропали тела профессора Серебрякова, Марии Ланге и старухи Кабазевой. Все полицейские протоколы сгорели.
А еще через месяц, когда революционные страсти немного улеглись и почта заработала, Ванзаров получил письмо со штемпелем берлинского отправления. Раскрыв конверт, Родион Георгиевич вынул фотографию.
Присланная фотокарточка была копией той, что хранилась в ящике стола сыщика.
Профессор Серебряков и девушки показывают пентакль.
Только этот снимок был не помят и не разодран, а наклеен на плотную картонку с золотым тиснением ателье Смирнова. Внизу карточку пересекала размашистым почерком Александра Владимировича дарственная надпись:
«Блестящему боксеру, дорогому другу и мудрому собеседнику г-ну Брауну от искренних почитателей его таланта! 21 декабря 1904 г.».
Ванзаров не удивился. Но у него появилось странное чувство, что игра только начинается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86