– Прекрасно, Николай Густавович! Понятно и доступно. А можно перейти от алхимии к более простым материям? - Ванзаров поднял бокал, приглашая барона к тосту.
Они чокнулись.
– То, что один поворот превращает звезду из светлого символа в черный, было замечено давно… - продолжил барон. - Так, например, если маг рисовал человека в пентакле, повернутого спиной и пригвожденного к лучам наконечниками стрел, это была пентаграмма Марса, которая насылала злую судьбу. Но если маг рисовал человека, раскинувшего руки и ноги, на которого накладывались концы лучей сверху, то это уже была пентаграмма Юпитера - символ удачи.
– Оказывается, все просто! Стоит только повернуть звезду! - усмехнулся Ванзаров.
– Именно так! Но, несмотря на магическую двойственность, считалось, что пятиконечная звезда защищает именно от темных сил.
– На чем было основано это поверие?
– К сожалению, Родион Георгиевич, доподлинно это не известно. Существует распространенная трактовка, что сила звезды заключена в символике пяти ран Христовых, которых боятся демоны. Для создания оберегающего талисмана на концах лучей надо было написать пять еврейских букв: «йод», «хе», «шин», «вав» и «хе», что составляло имя Иисуса, или Пентаграматон.
– И помогало? - спросил Ванзаров, уже начавший уставать от обилия мистики.
– Судя по всему, да! - барон поднял вверх указательный палец.
Ванзаров уставился на мизинец фон Шуттенбаха, разглядывая странный перстень.
– Вижу, у вас тоже пентаграмма… На щите у русалки?
Фон Шуттенбах явно смутился.
– К вашему сведению, это не русалка. Это Абракас со змеями. Древний гностический символ. И прошу вас, не надо шутить на эти темы!
Ванзаров решил не дразнить гуся.
– Хорошо, Николай Густавович! То, что вы поведали, это, безусловно, очень интересно. Но, думаю, покрылось пылью и в наш просвещенный век успешно забыто. Может быть, знаете о пятиконечной звезде что-нибудь современное? - сыщик уже не старался скрыть скепсиса.
– Извольте, Родион Георгиевич! - сытый барон благодушно вздохнул. - По представлению современной магии, да-да, не смейтесь, современной, пентакль символизирует соединение божественного и человеческого начала, а если говорить шире - безграничную власть человека над природой! Его выбрали в качестве символа некоторые страны. Яркий пример - флаг Североамериканских Соединенных Штатов… До вас наверняка доходили упорные слухи о масонских корнях отцов-основателей американского государства? Особенно про Джорджа Вашингтона, который, как говорят, был одним из самых великих Мастеров?
– Николай Густавович, вы верите в сказки о масонах?
– Тише, прошу вас! Верить, конечно, я не верю, но… Пентакль у масонов называется «Пламенеющая Звезда» и символизирует Человеческий гений, луч Божественного, свет мудрости и абсолютного знания, который придет в мир. Собственно, все, что могу сказать! - барон принялся за остатки остывшей пулярки.
Ванзаров аккуратно вытер руки салфеткой и вынул из внутреннего кармана полицейскую фотографию тела Ланге, полученную от Лебедева. Он протянул снимок фон Шуттенбаху.
– А что вы скажете на это?
Барон с опаской взял в руки снимок и, поворачивая к свету, внимательно рассмотрел.
– Где вы нашли… то есть я хотел спросить, кто это?
– Молоденькая девушка, нашли в сугробе.
– Пентакль выжжен? - прошептал барон.
– Нет.
– И кто же это сделал? - Фон Шуттенбах казался испуганным.
– А вот это мы бы и хотели выяснить. Возможно, с вашей помощью, Николай Густавович.
Барон посмотрел на Ванзарова и молча положил на стол фотографию:
– Я все понял. Вы из «охранки»! Это подло!
– Нет, Николай Густавович. - Ванзаров оправил сюртук - Я чиновник сыскной полиции. И если бы вы, как известный в Петербурге специалист по магии, смогли хоть чем-то помочь, был бы вам искренне благодарен!
Фон Шуттенбах мучился с решением. Ванзаров его не торопил. Наконец барон вновь взял карточку и принялся изучать.
– Могу сказать одно. Это не черная магия. И не жертвоприношение. Иначе была бы отрублена голова или рука. Как понимаю, резаных ран на теле нет?
– Нет.
– Маг не стал бы ставить пентакль на тело жертвы, - уверенно произнес барон.
– Тогда кто поставил?
Барон еще раз взглянул на фотографию и протянул ее Ванзарову.
– Это игры необразованных дилетантов! - он выдержал паузу и добавил: - Или знак нового культа, который переосмыслил старый символ.
– Чем это может грозить? - тревожно спросил Ванзаров.
– Чем угодно. Но готовьтесь к худшему. Думаю, последуют новые жертвы.
– О каком культе может идти речь?
– Не знаю, возможно, что-нибудь восточное. Могу допустить и какой-то извращенный эротический культ. Пентакль также наделялся эротическим значением. Надеюсь, господин Ванзаров, вы получили от меня все, что хотели? - барон поднялся.
– Безусловно. Только последний вопрос, Николай Густавович. Вы не знаете, кто из людей вашего круга, я имею в виду спиритов, магов, или как там еще, кто мог бы пойти на такое? Например, профессор Серебряков?
Фон Шуттенбах выпрямился и застегнул две верхние пуговицы идеального английского пиджака.
– О господине Серебрякове не имел чести слышать. А из людей моего круга нет ни одного человека, кто мог бы пойти на такое!
4
В общий зал ресторана Ванзаров вышел в тягостных раздумьях. Он не сразу заметил, что пересекает дорогу стройной даме. Едва не столкнувшись, сыщик извинился и мельком посмотрел ей в лицо.
Родион Георгиевич увидел глаза женщины.
В них были сила и очарование, которые при желании могут превратить в раба любого мужчину. В них светилась бездна.
Ванзаров не выдержал взгляда и смутился. Дама кивнула, принимая извинения, и царственной походкой двинулась к дальним столикам.
За ней плелся господин, которого Ванзаров узнал сразу. Это был Дэнис Браун, сотрудник британского посольства и отличный боксер в полулегком весе. Сыщик видел его блестящие победы на ринге клуба любителей бокса. Браун бился как леопард, одолевая соперников не столько силой, сколько быстротой и хитростью. На одном турнире он вышел против тяжеловеса Исмаила Карды, чудовищного, звероподобного турка, с которым отказывались биться многие боксеры. И уже во втором раунде верткий Браун нанес молниеносный удар стамбульскому Голиафу, закончив матч чистой победой.
Но чемпион сильно изменился. В его потухшем взгляде не осталось и следа прежней удали. Цвет лица поражал болезненной серостью. Только поджарая, спортивная фигура осталась прежней. Боксер шел за спутницей, безвольно ссутулившись.
Ванзарову показалось, что Браун тяжело болен. Зачем же тогда он здесь, да еще и с дамой? Неожиданно он вспомнил, что где-то уже видел это загадочное женское лицо. Сыщик обернулся, чтобы еще раз разглядеть незнакомку, но пара уже исчезла за дверью отдельного кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86