По его словам, чек настоящий, как и моя подпись. Дело в том, что мой брат Патрик заработал в России небольшой капитал, но по срочному делу был вынужден уехать в Англию. На мое имя он оставил полную доверенность управления счетом. Я попросил клерка задержать выдачу денег до завтрашнего утра. Ради нашей спортивной дружбы он согласился, хотя дама очень настаивала. Когда я спросил, как она выглядит, клерк не смог ее описать, потому что лицо дамы покрывала черная вуаль.
Теперь, дорогой мой Ванзаров, я должен Вам признаться. Во время нашего разговора я постеснялся упомянуть о том, что Елена Савская показала мне не только подписанное мной согласие работать на русскую разведку, но и чек из чековой книжки Патрика, в котором моей рукой была написана чудовищная сумма и поставлена личная подпись. Елена обещала, что применит этот чек только в том случае, если я ослушаюсь и не стану приводить к ней богатых мужчин. Или сообщу в русскую полицию.
Так как она не пришла на встречу в «Медведь» и, следовательно, не могла узнать о нашем разговоре, я решил, что как честная женщина она никогда не пойдет на такую низость. Но видимо, я ошибся. Елена исполнила свою угрозу. Умоляю Вас, господин Ванзаров, спасти мои деньги, не ради меня, а ради моего сына, который…»
Родион Георгиевич сунул письмо в карман пиджака и, чуть не сбив дворецкого, стремглав бросился в прихожую. Старик что-то кричал вслед, кажется требуя вернуть письмо, но Ванзаров слишком торопился.
16
Рядом с высокими куполами церкви петербургской Пересылочной тюрьмы, темневшей недалеко от Варшавского вокзала, остановились сани, из которых легко выпрыгнула стройная пассажирка. Она дала извозчику медяки и направилась к боковому входу в храм, через который ходили служки и священники. Лицо дамы покрывала глухая вуаль.
Дорога к служебному входу церкви, видимо, была ей хорошо знакома. Дама уверенно обходила рытвины и сугробы, ни разу не споткнулась и в полной темноте сразу нашла дверь. Она сбила снег с сапожек о каменный порог и два раза стукнула в дверь, подождала секунду и стукнула еще раз. Послышались осторожные шаги, выдаваемые скрипом половиц.
– Кто там? - настороженно спросил тихий мужской голос.
– Откройте, отец Георгий, это Ольга! - прошептала дама, почти касаясь губами дверной створки.
Замок щелкнул. В слабом отблеске комнатного света, пробившемся в открытый проем, появилась высокая фигура в рясе.
– Матушка, как хорошо, что пришла! Проходи скорее! - сказал приятным баритоном священник, пропуская мимо себя гостью.
Своим бархатным голосом отец Гапон умел завораживать паству. На еженедельных вечерах с чаем и конфетами, проводимых «Собранием русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» в разных районах города, люди с упоением слушали речи молодого, красивого священника. Его глаза горели праведным огнем, слова несли надежду и веру, что беспросветной жизни в нищете и убогости скоро придет конец и настанет время нового мира. Сам Георгий Аполлонович происходил из малороссийской деревеньки, с грехом пополам окончил Полтавскую духовную семинарию и кое-как получил степень кандидата богословия в Духовной академии, но разговаривать с народом умел.
Дама прошла в маленькую натопленную комнатку, служившую Гапону столовой, местом отдыха и кабинетом при церкви, остановилась на пороге и трижды перекрестилась на большой киот с зажженными лампадами. Свет в комнате также исходил от тусклой керосиновой лампы на столе.
Дама поклонилась иконам в пояс, подняла вуаль и села за стол напротив мрачного господина в поношенном костюме.
– Что, Рутенберг, опять козни плетете? - спросила она язвительным тоном.
– Давно вас не видел, Ланская, и, признаться, не хотел видеть! Особенно сейчас! - с брезгливой миной процедил господин.
В комнату вошел Гапон. Хозяин комнатки потер озябшие руки и улыбнулся. Однако улыбка вышла натянутой.
– Как хорошо, друзья, будем пить чай втроем! - мягко проворковал Гапон, обводя взглядом гостей.
– Я, пожалуй, пойду… - Рутенберг смотрел в пол.
– Отчего же, Петр Моисеевич, голубчик? Мы не договорили… - удивился отец Георгий.
– Извини, при этой… особе разговора не будет. - Рутенберг поднялся. - Помни, что я сказал: или ты пойдешь впереди и поведешь за собой, или мы пойдем без тебя. Так что решайся. Увидимся завтра.
Рутенберг, не простившись с дамой, вышел в прихожую. Отец Георгий извинился перед гостьей и побежал запирать. Когда он вернулся, дама уже разлила чай.
– Как нехорошо, как глупо получилось! - с нескрываемой досадой сказал Гапон, покачивая головой. - Ведь он хороший, дельный товарищ, только вспыльчивый. А с тобой, Оленька, не ладит. Что вы не поделили?
– Да вот, не сошлись характерами! - Ланская усмехнулась и взяла чашку. - Пейте, пока не остыл.
Отец Георгий сел за стол, но отодвинул блюдце. Он погрустнел и уставился в невидимую точку.
– Как это некстати… - пробормотал священник.
– А вы, батюшка, что невеселы? Не виделись давненько, и не спросите, как у меня дела?
– Да, да, как дела? - механически пробормотал Гапон.
– Дела у меня, батюшка, идут лучше некуда! Получила большое наследство. Думаю отдать половину на ваши кружки и Общественные чайные… - Ланская поставила чашечку на стол. - А то как-то стыдно, отец Георгий, брать деньги на борьбу с самодержавием у Департамента полиции.
До Гапона не сразу дошел смысл слов гостьи. Но когда он вдруг осознал, что предлагает эта дама, он вздрогнул и посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.
– Что ты сказала? - напряженно спросил он.
– Я теперь богатая наследница и могу предоставить вам тысяч двадцать на ближайшие нужды рабочего движения. А если дело пойдет успешно, можете рассчитывать еще на столько же, - спокойно ответила Ланская и положила на стол банковскую упаковку сторублевок. - Здесь тысяча, на первые дни. Остальное - на следующей неделе.
Отец Георгий по-бабьи всплеснул руками.
– Оленька! Провидение Господне привело меня к тебе! - от умиления в глазах священника блеснули слезы. - Ты не представляешь, что значит твой дар в такой момент! Это просто чудо! Спасибо, Господи!
Гапон вскочил со стула, повернулся к иконам, упал на колени и истово перекрестился. Ланская смотрела на проявление буйной радости отца Георгия без всяких эмоций.
Гапон встал с колен, деловито засунул пачку ассигнаций в маленький ящичек под крышкой стола и уселся на место. Он уже собрался выпить глоток чаю, но снова отставил чашку.
– Ты мой ангел-спаситель, Оленька! - прочувственным тоном заявил отец Георгий. - А то ведь господин Лопухин, директор Департамента, каждую копейку со скрежетом зубовным отдает. А господин градоначальник Фуллон и полушки не даст. А господин министр Святополк-Мирский вовсе со мной говорить отказался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Теперь, дорогой мой Ванзаров, я должен Вам признаться. Во время нашего разговора я постеснялся упомянуть о том, что Елена Савская показала мне не только подписанное мной согласие работать на русскую разведку, но и чек из чековой книжки Патрика, в котором моей рукой была написана чудовищная сумма и поставлена личная подпись. Елена обещала, что применит этот чек только в том случае, если я ослушаюсь и не стану приводить к ней богатых мужчин. Или сообщу в русскую полицию.
Так как она не пришла на встречу в «Медведь» и, следовательно, не могла узнать о нашем разговоре, я решил, что как честная женщина она никогда не пойдет на такую низость. Но видимо, я ошибся. Елена исполнила свою угрозу. Умоляю Вас, господин Ванзаров, спасти мои деньги, не ради меня, а ради моего сына, который…»
Родион Георгиевич сунул письмо в карман пиджака и, чуть не сбив дворецкого, стремглав бросился в прихожую. Старик что-то кричал вслед, кажется требуя вернуть письмо, но Ванзаров слишком торопился.
16
Рядом с высокими куполами церкви петербургской Пересылочной тюрьмы, темневшей недалеко от Варшавского вокзала, остановились сани, из которых легко выпрыгнула стройная пассажирка. Она дала извозчику медяки и направилась к боковому входу в храм, через который ходили служки и священники. Лицо дамы покрывала глухая вуаль.
Дорога к служебному входу церкви, видимо, была ей хорошо знакома. Дама уверенно обходила рытвины и сугробы, ни разу не споткнулась и в полной темноте сразу нашла дверь. Она сбила снег с сапожек о каменный порог и два раза стукнула в дверь, подождала секунду и стукнула еще раз. Послышались осторожные шаги, выдаваемые скрипом половиц.
– Кто там? - настороженно спросил тихий мужской голос.
– Откройте, отец Георгий, это Ольга! - прошептала дама, почти касаясь губами дверной створки.
Замок щелкнул. В слабом отблеске комнатного света, пробившемся в открытый проем, появилась высокая фигура в рясе.
– Матушка, как хорошо, что пришла! Проходи скорее! - сказал приятным баритоном священник, пропуская мимо себя гостью.
Своим бархатным голосом отец Гапон умел завораживать паству. На еженедельных вечерах с чаем и конфетами, проводимых «Собранием русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга» в разных районах города, люди с упоением слушали речи молодого, красивого священника. Его глаза горели праведным огнем, слова несли надежду и веру, что беспросветной жизни в нищете и убогости скоро придет конец и настанет время нового мира. Сам Георгий Аполлонович происходил из малороссийской деревеньки, с грехом пополам окончил Полтавскую духовную семинарию и кое-как получил степень кандидата богословия в Духовной академии, но разговаривать с народом умел.
Дама прошла в маленькую натопленную комнатку, служившую Гапону столовой, местом отдыха и кабинетом при церкви, остановилась на пороге и трижды перекрестилась на большой киот с зажженными лампадами. Свет в комнате также исходил от тусклой керосиновой лампы на столе.
Дама поклонилась иконам в пояс, подняла вуаль и села за стол напротив мрачного господина в поношенном костюме.
– Что, Рутенберг, опять козни плетете? - спросила она язвительным тоном.
– Давно вас не видел, Ланская, и, признаться, не хотел видеть! Особенно сейчас! - с брезгливой миной процедил господин.
В комнату вошел Гапон. Хозяин комнатки потер озябшие руки и улыбнулся. Однако улыбка вышла натянутой.
– Как хорошо, друзья, будем пить чай втроем! - мягко проворковал Гапон, обводя взглядом гостей.
– Я, пожалуй, пойду… - Рутенберг смотрел в пол.
– Отчего же, Петр Моисеевич, голубчик? Мы не договорили… - удивился отец Георгий.
– Извини, при этой… особе разговора не будет. - Рутенберг поднялся. - Помни, что я сказал: или ты пойдешь впереди и поведешь за собой, или мы пойдем без тебя. Так что решайся. Увидимся завтра.
Рутенберг, не простившись с дамой, вышел в прихожую. Отец Георгий извинился перед гостьей и побежал запирать. Когда он вернулся, дама уже разлила чай.
– Как нехорошо, как глупо получилось! - с нескрываемой досадой сказал Гапон, покачивая головой. - Ведь он хороший, дельный товарищ, только вспыльчивый. А с тобой, Оленька, не ладит. Что вы не поделили?
– Да вот, не сошлись характерами! - Ланская усмехнулась и взяла чашку. - Пейте, пока не остыл.
Отец Георгий сел за стол, но отодвинул блюдце. Он погрустнел и уставился в невидимую точку.
– Как это некстати… - пробормотал священник.
– А вы, батюшка, что невеселы? Не виделись давненько, и не спросите, как у меня дела?
– Да, да, как дела? - механически пробормотал Гапон.
– Дела у меня, батюшка, идут лучше некуда! Получила большое наследство. Думаю отдать половину на ваши кружки и Общественные чайные… - Ланская поставила чашечку на стол. - А то как-то стыдно, отец Георгий, брать деньги на борьбу с самодержавием у Департамента полиции.
До Гапона не сразу дошел смысл слов гостьи. Но когда он вдруг осознал, что предлагает эта дама, он вздрогнул и посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.
– Что ты сказала? - напряженно спросил он.
– Я теперь богатая наследница и могу предоставить вам тысяч двадцать на ближайшие нужды рабочего движения. А если дело пойдет успешно, можете рассчитывать еще на столько же, - спокойно ответила Ланская и положила на стол банковскую упаковку сторублевок. - Здесь тысяча, на первые дни. Остальное - на следующей неделе.
Отец Георгий по-бабьи всплеснул руками.
– Оленька! Провидение Господне привело меня к тебе! - от умиления в глазах священника блеснули слезы. - Ты не представляешь, что значит твой дар в такой момент! Это просто чудо! Спасибо, Господи!
Гапон вскочил со стула, повернулся к иконам, упал на колени и истово перекрестился. Ланская смотрела на проявление буйной радости отца Георгия без всяких эмоций.
Гапон встал с колен, деловито засунул пачку ассигнаций в маленький ящичек под крышкой стола и уселся на место. Он уже собрался выпить глоток чаю, но снова отставил чашку.
– Ты мой ангел-спаситель, Оленька! - прочувственным тоном заявил отец Георгий. - А то ведь господин Лопухин, директор Департамента, каждую копейку со скрежетом зубовным отдает. А господин градоначальник Фуллон и полушки не даст. А господин министр Святополк-Мирский вовсе со мной говорить отказался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86