Сегодня в три тридцать пополудни Бенсона должны были представить персоналу на общей нейрохирургической конференции.
- Насколько я знаю, - ответил Эллис, - доклад делает Росс. Я очень надеюсь, что Бенсон в хорошей форме.
Из динамика на стене раздался приятный мужской голос:
- Доктор Эллис, доктор Джон Эллис, два-два-три-четыре. Доктор Эллис, два-два-три-четыре.
Эллис встал.
- Черт! - бросил он.
Моррис знал, что это означает. «Два-два-три-четыре» - добавочный номер зоолаборатории. По-видимому, что-то стряслось с обезьянами. Весь прошлый месяц Эллис ежедневно оперировал по три обезьяны - просто чтобы не дать себе и ассистентам расслабиться.
Он смотрел, как Эллис пошел к противоположной стене, где висел служебный телефон. При ходьбе Эллис слегка хромал - результат полученного в детстве увечья, из-за чего был поврежден малоберцовый нерв правой ноги. Моррис часто задумывался, не повлияла ли эта травма на решение Эллиса стать нейрохирургом. Безусловно, Эллис производил впечатление человека, стремящегося исправить все изъяны, отремонтировать любую неисправность. Он так и говорил своим пациентам: «Ну, мы вас подремонтируем». Да и сам он имел немало таких изъянов: хромота, преждевременная лысина, близорукость - ему приходилось носить очки с толстыми стеклами. Из-за этого он производил впечатление уязвимого человека, что, в свою очередь, заставляло окружающих относиться к его раздражительности чуть более терпимо.
Или, возможно, эта раздражительность была результатом многолетней работы в хирургии. Моррис и сам толком не мог понять: он уже давно не держал в руках скальпель. Он выглянул в окно на залитую солнцем автостоянку. Начались часы вечерних посещений: родственники больных въезжали на территорию клиники, вылезали из автомобилей и озирались вокруг, бросая взгляды на высоченные корпуса больничного комплекса. В их глазах ясно прочитывался страх: больница - место, к которому всегда относятся с опаской.
Моррис заметил, что многие из посетителей хорошо загорели. В Лос-Анджелесе стояло теплое солнечное лето, а он был бледный - под стать своей больничной униформе, которую он не снимал целыми днями. Надо бы почаще бывать на воздухе, подумал он. Надо обедать на террасе. Он, разумеется, играл в теннис, но это случалось, как правило, вечерами…
Вернулся Эллис.
- Представляешь, Этель сорвала швы!
- Как же это могло случиться?
Этель была молодой резус-макакой, которой вчера сделали операцию на мозге. Операция прошла идеально. И Этель сегодня была необычно подавлена, как оно и бывает обычно с прооперированными резус-макаками.
- Сам не знаю, - сказал Эллис. - Скорее всего высвободила руку из повязки… В общем, сейчас она орет как резаная - с одной стороны кость вышла наружу.
- Она порвала провода?
- Не знаю. Но мне надо спуститься вниз и снова наложить швы. Ты справишься один?
- Надо думать.
- С полицейскими умеешь ладить? - спросил Эллис. - Скорее всего, с ними проблем не будет.
- Наверное, нет.
- Отправь Бенсона на седьмой этаж как можно скорее. Потом вызови Росс. Я вернусь, когда закончу, - он взглянул на часы. - На то, чтобы зашить Этель, уйдет минут сорок - если, конечно, она не будет буянить.
- Удачи тебе и ей! - сказал Моррис, улыбаясь.
Эллис скривил недовольную мину и ушел.
К Моррису подошла медсестра «Скорой помощи».
- Что с ним такое сегодня?
- Да ничего - просто нервничает.
- Это уж точно, - сказала сестра. Она замолчала и посмотрела в окно, явно не собираясь уходить.
Моррис с любопытством наблюдал за ней. Он проработал в больнице достаточно долго, чтобы безошибочно распознавать неуловимые признаки служебного положения всех сотрудников. Большинство сестер разбирались в лекарствах куда лучше его, и если они уставали, то не старались это скрыть. («По-моему, на этом сегодня можно закончить, доктор».) Проработав здесь несколько лет, он получил должность врача в отделении хирургии, и сестры стали с ним держаться скованнее. Став же старшим врачом, он окончательно обрел уверенность в себе - по той причине, что некоторые сестры теперь называли его просто по имени. Но когда он перешел в Центр нейропсихиатрических исследований на должность младшего научного сотрудника, в его отношениях с сестрами вновь появилась формальная строгость, что было признаком его нового статуса.
Но тут что-то совсем другое: сестра околачивается вокруг да около - видно, хочет просто постоять рядом с ним, потому что он излучает некую ауру солидности. Потому что все в больнице знают, что должно произойти.
Глядя в окно, сестра сказала:
- Ну вот и он.
Моррис вскочил и посмотрел в окно. К зданию подкатил синий полицейский фургон, развернулся и встал на стоянке для санитарных машин.
- Ну и отлично, - сказал он. - Сообщите на седьмой этаж и скажите, что мы скоро будем.
- Хорошо, доктор.
Медсестра ушла. Двое санитаров открыли настежь служебную дверь.
Они ничего не знали о Бенсоне. Один из них обратился к Моррису:
- Вы его ждете?
- Да.
- На обследование?
- Нет, прямо в приемный покой.
Санитары кивнули и стали смотреть, как водитель фургона - офицер полиции - подошел к задним дверцам и распахнул их. Из фургона показались два полицейских. На ярком солнечном свете они сощурились. Потом показался Бенсон.
Как всегда, Морриса поразила его внешность. Бенсон был плотным мужчиной тридцати четырех лет, вечно с каким-то изумленно-виноватым видом. Он стоял у фургона, держа перед собой закованные в наручники ладони, и озирался по сторонам. Увидев Морриса, он сказал: «Привет!» - и стал смущенно глядеть в другую сторону.
- Вы здесь начальник? - спросил один из полицейских.
- Да. Я доктор Моррис.
Полицейский махнул рукой на двери больничного корпуса.
- Покажите куда идти, доктор.
- Будьте любезны, снимите с него наручники, - попросил Моррис.
Бенсон метнул взгляд на Морриса и снова отвернулся.
- У нас на этот счет нет никаких инструкций, - полицейские переглянулись. - Ну, наверное, можно.
Пока они снимали наручники, водитель принес Моррису заполненный протокол в папке. Протокол назывался: «Перевод подозреваемого под надзор (медицинский)». Моррис поставил свою подпись.
- И здесь, - сказал водитель.
Моррис еще раз расписался и посмотрел на Бенсона. Бенсон стоял спокойно, почесывая запястья и глядя прямо перед собой. Будничность совершенного ритуала, все эти бланки и подписи вызвали у Морриса ощущение, что ему доставили посылку экспресс-почтой. Он даже подумал, не кажется ли Бенсон самому себе этой посылкой.
- Вот и ладно, - сказал водитель. - Спасибо, док.
Моррис повел обоих полицейских и Бенсона в больницу. Санитары закрыли за ними двери. Медсестра подкатила кресло на колесиках, и Бенсон уселся в него. Полицейские явно сконфузились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53