Дура. Там, снаружи, холодно, а ей зачем-то туда надо. Причем не через приоткрытую форточку, а именно через стекло.
Еще пять минут под одеялом – и вставать. Светает здесь рано, так что можно еще слегка побаловать себя. Павел представил, как ему придется вместо привычной домашней одежды надевать уличную рубашку пропахшую пылью, и еще более пыльные джинсы, чтобы дойти до санузла, и поморщился.
Житье по чужим квартирам ему не особенно нравилось. Но что поделать, если того требует дело? А тут, кажется, дело выгорало. Ради такого случая можно было пожить в Москве у коллег по так называемому бизнесу. Хотя бизнесом сомнительную деятельность Павла можно было назвать только с очень большой и циничной натяжкой.
Но если смотреть со стороны, ремесло историка, по мнению Павла, очень располагало к цинизму. Проходят столетия, и тысячи лет, а люди не меняются. Кому-то нужна власть, кому-то деньги или стада верблюдов, большинству – и то и другое сразу. Некоторым позарез нужно прославиться или понравиться всем. И в старинных летописях и в последних новостях – одно и то же. Ничего более умного и интересного люди не придумали.
За властью Павел никогда не гонялся. Только дураки лезут вверх и вверх по какой-нибудь карьерной лестнице, даже не задумываясь о том, что, как только они придут на вершину горы, предварительно спихнув оттуда предшественника, тут же найдется кто-нибудь, кто в свою очередь скинет добравшегося смачным пинком под зад. К деньгам отношение у Павла было более трепетное, но тоже без особого восторга. Больше всего Паше нравилось, как он сам говорил "расковыривать заковыристое". Найти то, что не нашли другие, догнать и опередить, бороться и искать, найти и перепрятать – вот это действительно интересно. Ну а если еще и деньги впридачу – совсем хорошо.
Все началось с довольно безобидных заработков: когда Павел учился еще на первом курсе, он всерьез увлекся генеалогией и архивным делом. И тут оказалось, что у него поразительный нюх на всякие древности. Первым удачным заработком был дружеский заказ одного из старых школьных друзей: раскопать его родословную. После того, как выяснилось что бывший одноклассник – возможно, один из потомков Меньшикова, Павел получил свой первый гонорар в виду бутылки коньяка. При этом Меньшиковский отпрыск оказался человеком болтливым, и вскоре к Паше потянулись первые "коммерческие" клиенты. Вот тогда-то началась настоящая работа. Некоторым питерским нуворишам хотелось иметь не только все атрибуты новых русских, но и вдобавок к крутизне обзавестись дворянскими корнями.
И тут у Павла прорезалось одновременно два таланта. Во-первых, дъявольская интуиция: он загривком чувствовал, где "холодно", а где "горячо". Стоило ему оказаться рядом с книгой, он уже знал, будет в ней что-то ценное для него или нет. Как так получалось – Павел либо сам не знал, либо где-то в глубине души все же знал, но ни с кем этим знанием не делился. Вторым его талантом было умение раскладывать все по полочкам и выцеплять из малейших крупиц информации нужный для него смысл. Редкое сочетание "ищейка-педант", ценилось хорошо.
Но звездный час Паши настал, когда ему впервые "сосватали" иностранного клиента. Это были уже совсем другие заработки. Понятно, что нужно иностранцам: не только пыльные старинные бумажки, но и иконы, антиквариат… Это уже покруче, чем одни архивы разбирать. Одна загвоздка: и тех же икон чаще всего имелись хозяева. Это ж какое мучение: отыскивать то, что нужно клиенту, наводить справки, выискивать, вынюхивать и… обламывтьася! Ну не хочет человек расставаться с уникальной потемневшей от времени дощечкой, ну ни в какую! И вся его, Пашки Лядова, работа, летит к чертям. Ювелирная, между прочим, работа! Обидно. Но не отбирать же силой… А вот взять, то, что плохо лежит – другое дело. Главное – не попадаться. И снова помогло знаменитое лядовское чутье – он каждый раз выходил сухим из воды. Брал только там, где можно взять без последствий. И ни разу не попадался.
Заказ на бретонскую Библию, пожалуй, обещал быть самым выгодным. Особенно радовало то, что она понадобилась не только Андреасу… Вот если бы откопать ее, а потом – устроить что-нибудь наподобие аукциона? Кто больше даст, интересно? Но при этой мысли где-то в глубине души у Павла загорался маленький красный фонарик, который всегда вовремя предупреждал его об опасности. Оставалось только осознать – почему фонарик загорается? Откуда идет опасность?
Но на этот раз раздумывать особенно было некогда. День начлася с противного жужжания упрямой мухи, бьющейся о стекло, и после завтрака предстояло сходу окунуться в безумную сутолоку московских улиц, лавировать среди бегущих прохожих которые тоже движутся неизвестно куда и зачем, бьются каждый о свои преграды, и искать, искать, искать эту маленькую несчастную книжицу, затерянную в таком большом городе.
– 29 -
Возвращаясь домой, я заметила в нашем дворе молодого человека приятной наружности. Сначала долго вспоминала, где же я это его видела… И только потом до меня дошло, что он стоял у магазина "Любимые продукты", когда я в минуту слабости снова поддалась табачному искушению. Увидев меня, он встал со скамейки и подошел ко мне так, как будто мы были давно знакомы.
– Здравствуйте, – одними губами прошептал он и покраснел. Его воспаленные глаза испуганно моргали.
– Здравствуйте, – сухо ответила я (с чего это он вдруг считает, что мы знакомы?)
– Вам не нравится, что я к Вам обращаюсь? – вкрадчиво произнес Рыжик (именно так я его окрестила про себя)
– Вам бы в метро подаяние выпрашивать и говорить "Извините, что я к вам обращаюсь", – неожиданно для себя самой съязвила я. И тут же испугалась.
– Вы сердитесь… Значит вы правы… – юноша выглядел совершенно удрученным
– Молодой человек, если Вы чего-то от меня хотите, говорите сразу, не стесняйтесь!
– Когда человеку говорят "не стесняйтесь" он тут же начинает стесняться так, что пятки потеют, – смиренно изрек Рыжик,
– Ну я пойду…
– он, видимо, колебался: говорить мне нечто или не говорить, но потом все же решился: – Я хотел бы вас видеть почаще… мне так нравится приходить сюда. Но для вас, конечно, было бы лучше, если бы вы уехали отсюда! И как можно скорее.
– Да это я и без вас знаю, – пожала я плечами, – тут все только об этом и говорят…
– Что ж, – вздохнул он, – тогда до встречи.
Потом он совершил какой-то немыслимый жест и как фокусник достал из-под своей куртки букет маргариток. Как он умудрился не помять его, даже не представляю… Да и для маргариток вроде бы уже не сезон. Хотя, что я понимаю в сельском хозяйстве? Я не зала что делать с букетом, и даже не успела поблагодарить незнакомца (почему-то мне хотелось сказать "мерзавца").
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Еще пять минут под одеялом – и вставать. Светает здесь рано, так что можно еще слегка побаловать себя. Павел представил, как ему придется вместо привычной домашней одежды надевать уличную рубашку пропахшую пылью, и еще более пыльные джинсы, чтобы дойти до санузла, и поморщился.
Житье по чужим квартирам ему не особенно нравилось. Но что поделать, если того требует дело? А тут, кажется, дело выгорало. Ради такого случая можно было пожить в Москве у коллег по так называемому бизнесу. Хотя бизнесом сомнительную деятельность Павла можно было назвать только с очень большой и циничной натяжкой.
Но если смотреть со стороны, ремесло историка, по мнению Павла, очень располагало к цинизму. Проходят столетия, и тысячи лет, а люди не меняются. Кому-то нужна власть, кому-то деньги или стада верблюдов, большинству – и то и другое сразу. Некоторым позарез нужно прославиться или понравиться всем. И в старинных летописях и в последних новостях – одно и то же. Ничего более умного и интересного люди не придумали.
За властью Павел никогда не гонялся. Только дураки лезут вверх и вверх по какой-нибудь карьерной лестнице, даже не задумываясь о том, что, как только они придут на вершину горы, предварительно спихнув оттуда предшественника, тут же найдется кто-нибудь, кто в свою очередь скинет добравшегося смачным пинком под зад. К деньгам отношение у Павла было более трепетное, но тоже без особого восторга. Больше всего Паше нравилось, как он сам говорил "расковыривать заковыристое". Найти то, что не нашли другие, догнать и опередить, бороться и искать, найти и перепрятать – вот это действительно интересно. Ну а если еще и деньги впридачу – совсем хорошо.
Все началось с довольно безобидных заработков: когда Павел учился еще на первом курсе, он всерьез увлекся генеалогией и архивным делом. И тут оказалось, что у него поразительный нюх на всякие древности. Первым удачным заработком был дружеский заказ одного из старых школьных друзей: раскопать его родословную. После того, как выяснилось что бывший одноклассник – возможно, один из потомков Меньшикова, Павел получил свой первый гонорар в виду бутылки коньяка. При этом Меньшиковский отпрыск оказался человеком болтливым, и вскоре к Паше потянулись первые "коммерческие" клиенты. Вот тогда-то началась настоящая работа. Некоторым питерским нуворишам хотелось иметь не только все атрибуты новых русских, но и вдобавок к крутизне обзавестись дворянскими корнями.
И тут у Павла прорезалось одновременно два таланта. Во-первых, дъявольская интуиция: он загривком чувствовал, где "холодно", а где "горячо". Стоило ему оказаться рядом с книгой, он уже знал, будет в ней что-то ценное для него или нет. Как так получалось – Павел либо сам не знал, либо где-то в глубине души все же знал, но ни с кем этим знанием не делился. Вторым его талантом было умение раскладывать все по полочкам и выцеплять из малейших крупиц информации нужный для него смысл. Редкое сочетание "ищейка-педант", ценилось хорошо.
Но звездный час Паши настал, когда ему впервые "сосватали" иностранного клиента. Это были уже совсем другие заработки. Понятно, что нужно иностранцам: не только пыльные старинные бумажки, но и иконы, антиквариат… Это уже покруче, чем одни архивы разбирать. Одна загвоздка: и тех же икон чаще всего имелись хозяева. Это ж какое мучение: отыскивать то, что нужно клиенту, наводить справки, выискивать, вынюхивать и… обламывтьася! Ну не хочет человек расставаться с уникальной потемневшей от времени дощечкой, ну ни в какую! И вся его, Пашки Лядова, работа, летит к чертям. Ювелирная, между прочим, работа! Обидно. Но не отбирать же силой… А вот взять, то, что плохо лежит – другое дело. Главное – не попадаться. И снова помогло знаменитое лядовское чутье – он каждый раз выходил сухим из воды. Брал только там, где можно взять без последствий. И ни разу не попадался.
Заказ на бретонскую Библию, пожалуй, обещал быть самым выгодным. Особенно радовало то, что она понадобилась не только Андреасу… Вот если бы откопать ее, а потом – устроить что-нибудь наподобие аукциона? Кто больше даст, интересно? Но при этой мысли где-то в глубине души у Павла загорался маленький красный фонарик, который всегда вовремя предупреждал его об опасности. Оставалось только осознать – почему фонарик загорается? Откуда идет опасность?
Но на этот раз раздумывать особенно было некогда. День начлася с противного жужжания упрямой мухи, бьющейся о стекло, и после завтрака предстояло сходу окунуться в безумную сутолоку московских улиц, лавировать среди бегущих прохожих которые тоже движутся неизвестно куда и зачем, бьются каждый о свои преграды, и искать, искать, искать эту маленькую несчастную книжицу, затерянную в таком большом городе.
– 29 -
Возвращаясь домой, я заметила в нашем дворе молодого человека приятной наружности. Сначала долго вспоминала, где же я это его видела… И только потом до меня дошло, что он стоял у магазина "Любимые продукты", когда я в минуту слабости снова поддалась табачному искушению. Увидев меня, он встал со скамейки и подошел ко мне так, как будто мы были давно знакомы.
– Здравствуйте, – одними губами прошептал он и покраснел. Его воспаленные глаза испуганно моргали.
– Здравствуйте, – сухо ответила я (с чего это он вдруг считает, что мы знакомы?)
– Вам не нравится, что я к Вам обращаюсь? – вкрадчиво произнес Рыжик (именно так я его окрестила про себя)
– Вам бы в метро подаяние выпрашивать и говорить "Извините, что я к вам обращаюсь", – неожиданно для себя самой съязвила я. И тут же испугалась.
– Вы сердитесь… Значит вы правы… – юноша выглядел совершенно удрученным
– Молодой человек, если Вы чего-то от меня хотите, говорите сразу, не стесняйтесь!
– Когда человеку говорят "не стесняйтесь" он тут же начинает стесняться так, что пятки потеют, – смиренно изрек Рыжик,
– Ну я пойду…
– он, видимо, колебался: говорить мне нечто или не говорить, но потом все же решился: – Я хотел бы вас видеть почаще… мне так нравится приходить сюда. Но для вас, конечно, было бы лучше, если бы вы уехали отсюда! И как можно скорее.
– Да это я и без вас знаю, – пожала я плечами, – тут все только об этом и говорят…
– Что ж, – вздохнул он, – тогда до встречи.
Потом он совершил какой-то немыслимый жест и как фокусник достал из-под своей куртки букет маргариток. Как он умудрился не помять его, даже не представляю… Да и для маргариток вроде бы уже не сезон. Хотя, что я понимаю в сельском хозяйстве? Я не зала что делать с букетом, и даже не успела поблагодарить незнакомца (почему-то мне хотелось сказать "мерзавца").
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81