— Извини, но таковы обстоятельства… Не пойдешь?
— Странный вопрос, гражданин начальник. Конечно, не пойду.
— Тогда — ШИЗО. Пятнадцать суток за отказ от работы.
— Дайте бумагу, — сказал Сашка. Опер дал ему лист серой рыхлой бумаги и ручку. До некоторой степени он даже сочувствовал Звереву, видел в нем коллегу. Зверев быстро написал объяснительную, протянул бумагу Олегу Павловичу. Опер посмотрел на зэка скептически.
— …На любую работу, — прочитал он, слегка шевеля губами, — кроме уборки туалетов. Дата. Подпись… Ну, Зверев, ты же все понимаешь — пятнадцать суток ШИЗО.
Сашка промолчал. Понимал — это только начало.
На следующий день он уже сидел в камере штрафного изолятора. Неплохое начало… В ШИЗО, по-старому — карцер, можно загнать человека максимум на девяносто суток в течении года. Для этого не требуется ничего, кроме решения хозяина и нарушения. Подлинного или мнимого. Пятнадцать суток ШИЗО — не смертельно, но хорошего мало. Раньше при переводе в изолятор осужденного наказывали еще и ограничением в питании… А и так-то на обычных зонах паек скудный. Но в 1986 году эту драконовскую меру отменили, кормить стали одинаково, независимо от режима содержания… Ну, санаторий! Распустили всех к чертовой матери с этим гуманизмом! Сталина на вас нет.
…Зверев понимал, что это только начало. После пятнадцатисуточной изоляции он вернулся в отряд.
— Как, Зверев, одумался? — спросил отрядный, старший лейтенант Коробкин. — Будешь от работы отказываться?
— Я не отказывался от работы, — сказал Сашка. — Давайте любую, кроме уборки сортиров.
— Ну, знаешь ли, тут тебе не биржа труда. Куда послали — туда и идешь. У меня ты записан в уборщики туалетов.
— Сортиры мыть не буду.
— Это твоя позиция? — с любопытством спросил отрядный.
— В отношении сортиров — да. Позиция.
— Хорошо. Тогда, пожалуй, в ПКТ. ПОСТРАДАЙ ЗА ИДЕЮ.
А ПКТ, читатель, расшифровывается как помещение камерного типа. Это уже тюремный режим. Как же так? Суд-то народный в приговоре постановил: на общий режим… Как же так, ребята?
А вот так! По закону. По решению судьи… В соответствии с действующим законодательством… ПОСТРАДАЙ ЗА ИДЕЮ. Коли возникла потребность забить осужденного в ПКТ, в зону приглашается судья. Процедура проходит просто, строго и быстро. Без прокурора, адвоката и заседателей. К чему все эти излишества? Хозяин решил — судья народный оформил. ВСЕ ПО ЗАКОНУ.
…За систематический отказ от работы осужденный Зверев получил три месяца содержания в ПКТ. Немного. По закону можно впаять полгода. Сашка стиснул зубы и отправился в тюрьму, потому что ПКТ и есть тюрьма, лукаво прикрытая непонятным названием… Ему достаточно было сказать: Ладно. Понял. Покорился. Зовите опера — я дам показания.
Он улыбнулся и отправился в камеру. В маленькую локальную крытку, где даже прогулочный дворик затянут сверху сеткой рабица. Он понимал, что никакой это не подвиг… В красной ментовской зоне сидели ведь и блатные. Не верите? А это правда: жулики и бывшие менты в одной зоне. Среди них были и такие, кто говорил: не, начальник, я в мусорную зону не поднимусь. Западло мне! Оформляй в ПКТ. И уходили в помещения камерного типа сразу на полгода. По сути, они добровольно выбирали тюремный режим вместо общего! Действительно страдали за идею… Можно спорить о ценности идеи… Можно сколько угодно спорить о ценности идеи, но сам по себе факт вызывает уважение.
Осужденный Александр Зверев сидел в ПКТ и понимал — это только начало. И еще он понимал, что с такой биографией рассчитывать на УДО не приходится. От этой мысли становилось тошно… Это ведь только начало. После трех месяцев добавят еще… А потом, когда полугодовой лимит будет выбран, решением суда его переведут на крытку.
Надо ломать эту ситуацию, сказал сам себе Зверев и стал прикидывать, что можно сделать… Думай, Саша, думай. Ты же опер.
Он думал и понимал, что сам, без помощи извне, ничего сделать не сможет. Один, говорит русская пословица, в поле не воин. В зоне тем более… Ну это мы еще посмотрим!
Он отсидел в ПКТ уже две недели. Или всего две недели. Обе формулировки справедливы и имеют право на существование… Решение пришло в тот самый момент, когда одному из вертухаев понравились зверевские часы.
— Хорошие у тебя котлы, — сказал вертухай.
— Да, — сказал Зверев.
— Продай, — сказал вертухай.
— Нет, — сказал Зверев. Эту шикарную «Омегу» ему подарил Лысый. Продавать или обменивать ее на что-либо он не собирался.
— Зря, — сказал вертухай. На «Омегу» он смотрел с вожделением. Через два дня он снова вернулся к этой теме:
— Продай.
— А письмишко можешь отправить? — спросил Сашка.
— Письмишко?
— Да, корешу весточку, — сказал Зверев и протянул служивому часы: на, смотри. Он сделал это с умыслом: когда человек уже подержал в руках понравившуюся вещь, уже примерил ее и почти ощутил себя владельцем, отказаться ему труднее. Вертухай покрутил хронометр и так и этак, надел браслет на руку… вздохнул и сказал: письмишко нельзя. Давай, мол, я тебе водочки, или пожрать… или чаю-курева.
— Нет, — сказал Зверев и забрал хронометр обратно. Еще через два дня вертухай дозрел: давай свое письмо. Только — смотри! — никому.
Так в Питер ушло послание с просьбой о помощи. Сашке оставалось только ждать и надеяться. Он даже не мог быть уверен, что вертухай сдержит слово. А что, собственно, мешает ему просто выбросить Сашкин SOS в урну? Ничего, кроме совести. А совесть… ну, в общем, совесть человеческая чем-то похожа на надувной шарик. И размер ее, и форма могут сильно меняться в зависимости от обстоятельств. Звереву оставалось только надеяться, что ценитель хороших часов не обманет.
Одновременно Сашка послал несколько писем по официальным каналам. Два из них — Семену Галкину и Лысому. Прочитает лагерная цензура? Пусть читает. А третье — в прокуратуру — цензор вскрывать не имеет права. Все три письма были страховкой, все три несли информацию о том, что содержат Зверева в ПТК. И содержат незаконно.
Прокуратура, конечно, Сашкиной жалобой не особо-то будет заниматься: что, осужденный жалуется? Так они все жалуются… ну-ка, что там такое? Так… вот, систематический (!) отказ от работы… неподчинение… решение судьи. Так чего он хочет? Все законно! Еще и мало дали, надо бы больше… Резолюция. Печать. Подпись прокурора… СИДИ, УРОД, НЕ РЫПАЙСЯ.
…Семен Галкин получил от Зверева и еще одно письмо, но уже отправленное через вертухая. Прочитал, выпил водки. Прочитал еще раз. Потом выругался и позвонил Стасу. Через час опер (вернее — бывший опер, нынче пенсионер) и бандит встретились в маленьком, кафе. Стас выслушал Семена, матюгнулся и сказал:
— Будем решать вопрос. Завтра… нет, послезавтра лечу в Тагил. Я там кой-кого знаю, помогут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98