— Спасибо, Магомед Магомедович, — сказал водитель.
Охранник распахнул дверцу и вышел. Следом вышел Джабраилов. Оба не ощущали никакой опасности. Тускловатая лампочка была в целях сохранности измазана желтой краской. В ее свете лица Джабраилова и охранника казались гепатитными масками мертвецов. Скрипнула дверь, подъезд поглотил обоих. Водитель смог наконец-то закурить. В присутствии хозяина он в машине не курил…
Джабраилов и охранник скрылись в подъезде. Водитель щелкнул зажигалкой, с наслаждением затянулся. В эту секунду пьяный Кент пробил толстым шилом правое заднее колесо. Зашипел воздух, но за звуком работающего двигателя водила ничего не услышал. Кент расхлябанной походкой нетрезвого человека прошел дальше, остановился, затем, долго ломая спички, прикуривал. Колесо просело.
В девятке Лысого пискнула рация.
— Слушаю, — быстро отозвался он.
— У нас все, — доложили боевики из подъезда. — Готовы оба.
— Ждите, — ответил он. — Охранника закиньте в подвал. Он не нужен.
Кент, пошатываясь и матерясь, вернулся к «Волге». Остановился напротив спущенного колеса и несколько секунд бессмысленно пялился на него. Потом постучал по стеклу. Водитель Джабраилова посмотрел на Кента отсутствующим взглядом, что-то сказал. Слов было не слышно, но смысл понятен. Кент приоткрыл переднюю дверь.
— Пошел на хер отсюда, — повторил водила равнодушно.
— Чего орешь? — пьяновато спросил Кент. — Вон у тебя колесо спустило. Я к нему как к корешу, а он: на хер…
Поколебавшись несколько секунд, водитель вылез из машины. По просевшему правому заднему крылу понял: синяк не врет.
Ругнувшись, водитель открыл багажник, вытащил запаску и домкрат.
— Давай, братан, помогу, — суетился рядом Кент.
— Тебе сказано: вали отсюда, помощник.
Кент не уходил, продолжал давать какие-то советы. Водитель, не обращая на него внимания, быстро поменял колесо. Когда он кинул колесо в багажник, Кент коротко ударил его по затылку самодельной резиновой дубинкой. Короткий обрезок шланга, набитого песком, обрушился на голову водилы. Кент ловко забросил тело в просторный багажник, захлопнул крышку.
В ту же секунду двое боевиков Лысого выволокли из подъезда Джабраилова. Голова Магомеда безвольно болталась. Его посадили на заднее сиденье «Волги». Один из боевиков сел за руль, другой, вместе с Кентом, разместился на заднем сиденье. Магомед Джабраилов в бессознательном состоянии оказался зажат между ними.
«Волга» развернулась, поехала к выезду из двора. Под аркой в нее подсел Зверев. В случае, если машину остановит ГАИ, удостоверение капитана УР снимет лишние вопросы. Кортеж из трех автомобилей: пятерка с наблюдением, «Волга» со Зверевым, боевиками, Джабраиловым и водителем и девятка Лысого, — быстро покатил в сторону улицы Салова.
Во дворе осталась темная шестерка с наблюдением. Возле подъезда валялся брошенный домкрат. В подвале неподвижно лежал бывший боксер. Мощный удар дубинкой по голове и порция нервно-паралитического газа, пущенная прямо в раскрытый рот, вывели его из строя надолго.
В квартире на третьем этаже мать ждала своего сына, а племянница — дядю, который заменил ей отца и мать. Ждать им придется долго.
— О, зашевелился, — сказал Кент.
Он сидел на верстаке, жевал резинку и играл с дубинкой. Короткий обрезок шланга, перемотанный по концам синей изолентой, взлетал, крутясь, высоко над головой и точно ложился обратно в руку. Это бессмысленное мельтешение уж изрядно надоело Звереву. Ему хотелось сказать, чтобы Кент перестал, но он не говорил этого.
— Принеси-ка воды, Кент, — сказал Лысый. Джабраилов на бетонном полу заворочался, застонал. Кент спрыгнул с верстака, сунул дубинку в карман и ушел, подхватив грязное ведро. Шаги гулко раздавались в помещении полупустого склада. Два фонаря в железных намордниках давали очень мало света. В помощь им горели фары Джабраиловской «Волги», их свет выхватывал из темноты поддоны с мешками сахарного песка, риса, коробками сигарет. Освещал пожилого седого человека на бетонном полу и четверых мужчин, сидящих на ящиках несколько в стороне.
Магомед Джабраилов приходил в себя медленно. Вдали, в темном конце помещения, Кент брякал ведром… потом зашумела вода. Зверев сидел молча. Еще совсем недавно он даже в бреду не смог бы вообразить себе подобной ситуации. Сегодня она стала реальностью. Он, капитан уголовного розыска Александр Андреевич Зверев, сидел в обществе бандитов, а на полу лежал пожилой человек, из которого сейчас — угрозами, шантажом, возможно, силой — будут вымогать деньги. То, что деньги Джабраилов заработал преступным путем, ничего не меняло…
Из темноты появился Кент с ведром в руке. Из дырки в днище ржавого и грязного ведра срывались капли. В свете фар они искрились, как стразы. Падение сверкающих капель завораживало, гипнотизировало… Зверев резко мотнул головой, отгоняя наваждение.
Ты знал, зачем идешь сюда, сказал он себе. Выбор сделан, и нечего теперь целку из себя строить. И невинность соблюсти, и капитал приобрести не получится.
Кент вопросительно посмотрел на Лысого. Лысый кивнул. С размаху Кент выплеснул ведро воды на Джабраилова. Магомед распахнул красивые черные глаза, со стоном сел и схватился за голову. Грязная, в масляных разводах вода стекала по кашемировому пальто, по щегольскому белоснежному шарфу. Кент довольно засмеялся и отшвырнул ведро в сторону. Жестянка мерзко заскрежетала по бетону покатилась, грохоча, расплескивая остатки воды.
— Эй, Магомед, ты меня слышишь? — спросил Лысый. Джабраилов поднял на него глаза. В них не было страха. Это Зверев понял точно. Как всякий опытный опер, он быстро улавливал страх, неуверенность, слабинку в собеседнике. Джабраилов определенно не боялся. Мокрые седые волосы свисали неопрятными прядями, но это нисколько не портило красивое лицо с волевыми чертами.
— Ты кто? — спросил Джабраилов.
— Визитные карточки я — уж извини — забыл на рояле. Но это не важно. Я за долгом пришел, Магомед.
Дагестанец попытался встать, его качнуло.
Тогда он на чертвереньках дополз до штабеля мешков и поднялся, опираясь на них. Цементная пыль и мусор налипли на полы пальто. Джабраилов стоял, прислонившись к стене из мешков с импортным сахаром, и массировал правой рукой затылок. Он был спокоен и пытался сообразить, что происходит. Зверев еще раз убедился, что страха в нем нет вовсе.
— Я тебя не знаю, — сказал Магомед. — Какой долг?
— Э-э, друг… Так дела не делают. Спирт ты взял, денег не заплатил, а теперь спрашиваешь: какой долг? Ты меня удивляешь, Магомед.
Кент коротко хохотнул, высоко подбросил и ловко поймал дубинку. Дагестанец молчал, Угрюмо рассматривал пятерых мужчин.
— Ну, сообразил? — спросил Лысый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98