Хит. При мысли о нем защемило под грудью. Он был в ее сердце, в ее душе. Когда именно он стал для нее всем в жизни? Когда, в какой момент он стал ее единственной мечтой, ее надеждой на будущее?
«О, Астрид, как ты могла?!»
– Нет, – выдохнула Порция, крепко зажмурив глаза, не желая их открывать. Не желая видеть мужчину, что прижимался к ней, не желая принимать ужасную правду, слышать слова, что, слетая с его мясистых губ, накрывали ее волна за волной, душили ее. – Нет, – повторила она, как будто словом могла защититься от жуткой реальности.
Пальцы его, как стальные крюки, сжали ее подбородок.
– Да.
Снова подкатила тошнота. Сглотнув, она открыла глаза и уставилась на своего мучителя. Она вложила в этот взгляд все свое презрение к нему, все отвращение, что испытывала к этой груде мяса. Она смотрела на него так, словно в ней не было страха. Словно каждой клеточкой своего существа она не трепетала в ужасе при мысли о том, что ей предстоит стать женой этого чудовища, что она больше никогда не увидит Хита, не ощутит его объятий. Дернув головой, она высвободилась, шарахнувшись в сторону от Оливера так, что боком ударилась о дверцу кареты.
Он медленно подвинулся к ней. Маленькие глазки злобно прищурились. Он играл с ней, как кот с мышью, – хищник, наслаждающийся предсмертными муками жертвы.
– Несколько часов в этой карете, и брак со мной будет вашей единственной альтернативой. – Он кивнул, довольный своей придумкой. – Вы мне кое-что обещали, вот и выполняйте. А я уж об этом позабочусь.
Он схватился за подол ее рубашки, и она отшатнулась от него так, что задрожала карета. Но это его не остановило.
– Мы же не можем допустить, чтобы вы венчались в ночной рубашке, верно? – Он схватился за край подола своими громадными лапищами. Порция в ужасе уставилась на них. Придя в себя, она ударила его по рукам. Но он как ни в чем не бывало продолжал говорить, все выше задирая подол. Порция отбивалась ногами, но он словно не замечал ее ударов. – Ваша невестка собрала вам смену одежды. Как это мило с ее стороны, вы не находите?
Теперь еще эта глумливая усмешка. Теперь она точно знала – он действительно возьмет ее силой прямо здесь, прямо сейчас.
– Саймон, пожалуйста… – Голос ее сорвался. Она сдавленно всхлипнула, когда он схватил ее за голые колени. Грубые пальцы впились в нежное тело. Он пытался развести ее ноги. Она боялась, что лишится чувств от невыразимого ужаса.
«Это мне снится». Сердце подскочило к самому горлу. Она пыталась оттолкнуть его ногами, борясь с предательской тошнотой. Еще немного, и ее снова вырвет.
Он навалился на нее всем своим громадным телом, выдавливая воздух из легких. Она боялась, что он раздавит ее, что кости ее треснут от такой нагрузки.
Она отчаянно сражалась за право дышать, пытаясь высвободиться. Извиваясь, она силилась выпростать руки, дергала ногами, безуспешно стараясь стряхнуть с них его мерзкие лапы.
Он чуть отстранился, возясь с застежкой штанов, и тогда страх, безрассудный, животный ужас овладел ею, заставил застыть в оцепенении.
Время перестало существовать. Словно завороженная, она смотрела на него, на насильника: на дергающийся под скулой желвак, на бисеринки пота на носу и на верхней губе, на открытый в хищном оскале рот.
В голове нарастал шум. Его возбужденный хрип. Скрип рессор раскачивающейся кареты. Стук колес. Рокот дождя. Стук копыт. Чавканье грязи.
Она заметалась глазами по карете, словно ласточка в полете, ищущая, куда бы приземлиться. По звуку она понимала, что он стащил штаны и бросил их на пол кареты. И этот звук решил дело. Взгляд ее упал на задвижку двери в паре дюймов слева от нее.
С молитвой на губах она рванулась и со всей мочи ударила его ногами в грудь. Схватившись за щеколду, она на мгновение задержана ее в руке, прежде чем отодвинуть. Дверь распахнулась от порыва ветра. За пеленой дождя мелькали деревья.
Крепко зажмурившись, Порция прыгнула. Ветер ударил ей в спину. Земля поднялась навстречу. Она приземлилась не слишком удачно, поскользнувшись на мокрой дороге. Карета пронеслась мимо. Ноги разъехались, и, как она ни старалась сохранить равновесие, все равно упала, и боль пронзила ее левую лодыжку.
Где пешком, где ползком Порция забралась в густой подлесок на обочине. Она продолжала пробираться вглубь, к лесу, отмахиваясь от хлеставших по лицу веток, промокшая насквозь, не замечая холода, не замечая острой боли в лодыжке. Ветки цеплялись за вымокшую рубашку, за растрепанные волосы. И все же она продолжала путь к лесу, где легче затеряться.
Каждый шаг отдавался страшной болью, она задыхалась от натуги. Но она не сдавалась. Борясь с болью, она закусила губу так, что из нее капала кровь. И вскоре шум дождя перекрыл другой шум. Она замерла.
Голоса.
Саймона. Кучера.
Голоса приближались, земля дрожала под их тяжелой поступью.
– Порция!
Близко. Слишком близко.
Опустившись на четвереньки, она отползла к ближайшему дереву и села на землю, прижавшись спиной к толстому, покрытому шершавой корой стволу. Подтянув колени к груди, она силилась успокоить дыхание, собраться с мыслями. Она напряженно вслушивалась, при этом стараясь не выдать себя ни вздохом, ни движением. Ничего – ни звука голосов, ни шагов. Она решила отползти подальше.
– Порция!
Она замерла. Голос прозвучал совсем близко. Не может быть, чтобы он ее не заметил. Замирая от ужаса, она подняла голову. Сердце готово было выскочить из груди. Она зажала рот кулаком, чтобы не закричать.
Саймон был слева от нее. Он стоял, прислонившись к дереву в двух ярдах от того, под которым пряталась она. Зубы стучали от страха. Он смотрел прямо перед собой, в ее сторону он не глядел. Почему? Он бы увидел ее белую рубашку. Она осмелилась окинуть себя взглядом и увидела, что от белого не осталось и следа. Закрыв глаза, она так и осталась сидеть, превратившись в камень, в часть пейзажа.
Саймон откинул влажные волосы со лба и огляделся. Он скользнул по ней взглядом, ничего не заметив.
– Порция! – заорал он.
По телу ее пробежала дрожь. Она сжала кулаки, царапая ногтями ладони, заклиная небеса, чтобы сделали ее невидимой.
Грязно выругавшись, он пошел дальше, громко выкликая ее имя.
Как только шаги его стихли, Порция вскочила на нога и бросилась назад, к дороге. Карета стояла в нескольких ярдах справа от нее, и лошади мирно ощипывали листья с придорожных кустов боярышника.
С бешено бьющимся сердцем она бросилась к карете, стараясь при этом не испугать коней. Забравшись на сиденье кучера, она схватила поводья и дернула их на себя.
Кони даже ушами не повели.
– Давайте же, – взмолилась она, дернув поводья во второй раз. Один из коней повернул к ней голову и окинул ее недовольным взглядом. Порция всхлипнула от отчаяния.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69