Грубиян и варвар.
Несколько долгих мгновений он разглядывал ее, склонив голову, словно изучал редкий биологический вид. Затем, слегка тряхнув головой, едва слышно спросил:
– Что вы тут делали с Уайтфилдом?
Она тоже слегка тряхнула головой, словно ей требовалось время, чтобы до нее дошел смысл его вопроса.
– Мы вышли не одни. С нами была ваша сестра.
– Она оставила вас наедине с Уайтфилдом. Почему?
Порция испытывала определенную неловкость.
– Боюсь, она обиделась на то, что барон уделял ей недостаточно внимания.
– Этот ублюдок и не стал бы уделять ей внимание, – проворчал Хит и провел рукой по длинным волосам, черным, как крыло ворона. – Она на него уже несколько лет засматривается. Ну почему она не слушает меня? Неужели она думает, что я чудовище, раз запрещаю ей водить дружбу с недоумками вроде Уайтфилда? Я знаю, что они видят, когда смотрят на нее. То же, что видят, когда смотрят на меня. Еще одного из Безумных Мортонов. Сегодня ей довелось испытать лишь в малой степени то, что пришлось бы почувствовать, если бы я позволил ей вращаться в их обществе. Я не хочу, чтобы ей было больно. Только самые отчаявшиеся из охотников за приданым стали бы ухаживать за ней. Все другие бежали бы от нее как от чумы.
– Вы любите ее, – пробормотала Порция, не в силах скрыть своего удивления.
Он резко взглянул на нее, сдвинув брови.
– Конечно, я ее люблю. Она моя сестра.
Порция отвела глаза, словно ее внезапно заинтересовали заросли терновника справа от нее. Она оскорбила его. Усомнилась в его порядочности. Нет, такой человек не способен на убийство. Ей стало стыдно за себя, за то, что позволила Уайтфилду заронить зерно сомнения.
Порция потянулась к ветке и отломила сучок. Но она не позволит себе чувствовать свою вину перед ним. Она понимала, что Хит не мог быть убийцей. Он даже не был тираном в семье.
– Порция?
Глубоко вздохнув, она посмотрела на него, пытаясь увидеть в нем бессердечного и сумасбродного тирана, не знающего, что такое братская любовь и привязанность. Ведь всего несколько мгновений назад она подозревала его в этом грехе. Но теперь она знала правду. Она попыталась улыбнуться, но не смогла.
– Да?
Он вглядывался в ее лицо, искал ответа на свой невысказанный вопрос.
– Братская любовь для вас так важна?
Она засмеялась, и смех даже для нее самой прозвучал горько и неестественно.
– В самом деле.
– Ваш брат…
– Моего брата, – перебила она его, – волнует лишь то, чем я могу его наделить. – Она обвела рукой вокруг себя. – Поэтому я здесь.
Взгляд его стал мягче.
– Возможно, он ничего не знал о болезни в моей семье.
Порция безразлично пожала плечами:
– Ему все равно. – Порция замолчала, чтобы набрать в легкие свежую порцию воздуха. – А бабушка должна была знать. Она регулярно переписывается с вашей бабушкой. Она знала, и ей тоже было все равно. Так что, милорд, вы сами видите, я ничего не знаю о родственной любви. По крайней мере, – поправила себя она, – о той любви, какую делите вы со своими близкими.
Коротко кивнув, она бросила отломленный сучок на землю и быстро пошла прочь по тропинке, презирая себя за те слезы, что стояли в горле, за тяжесть в груди.
Хит нагнал ее и зашагал рядом.
– А ваши родители?
Проглотив ком в горле, она обогнула живую изгородь из терновника и оказалась на небольшой площадке, со всех сторон окруженной кустарником, с журчащим посередине фонтаном.
– Как вы выбираетесь из этого лабиринта, черт возьми? Улыбнувшись почти ласково, он кивнул в сторону еще одной тропинки на другом конце площадки:
– Там.
Порция кивнула и пошла в указанном направлении. Хит шел следом.
– Так ответьте на мой вопрос, Порция. Что с вашими родителями?
– Мой отец умер, когда мне исполнилось четырнадцать, – бросила она через плечо.
– Мне жаль, – пробормотал он, и бархатный тембр его голоса отозвался трепетом в ее сердце.
– Не стоит меня жалеть. Он никогда не обращал на меня особого внимания, – ответила она, не осмеливаясь взглянуть на него из опасения, что в ее взгляде он прочтет нечто большее, чем могли бы сказать слова.
– Должно быть, вам было больно.
– Не особенно. – По правде говоря, у нее было чувство, что судьба ее пощадила. Большую часть своего времени отец тратил на то, чтобы укрощать мать, мечтая поработить ее полностью. Он проверял ее записи, ее календарь, указывал ей, с кем ей можно и нельзя общаться, проверял ее расходы, в том числе благотворительные, подвергал инспекции каждую вещь в ее гардеробе.
– А ваша мать? – спросил он. – Она тоже вами пренебрегала?
– Нет, – сказала Порция, – она была внимательна ко мне.
– Была. Она тоже умерла?
– Нет.
– Тогда…
Порция внезапно остановилась и повернулась к нему лицом.
– Моя мать уехала в Европу ровно через неделю после похорон отца. Ровно неделя ей потребовалась, чтобы сделать все приготовления к путешествию.
– Восемь лет назад? И она ни разу не приезжала вас навестить?
Порция поежилась под его жалостливым взглядом. Она с новой остротой почувствовала себя брошенной и забытой.
– Она пишет. – Что из того, что письма она получала все реже с каждым годом. Мать любила ее. Порция не осуждала мать за то, что она захотела пожить своей жизнью. Она вскинула голову и сказала: – Она обещала за мной вернуться. Мы собираемся вместе путешествовать по свету. И я увижу Парфенон. – Порция сама удивлялась запальчивости своего тона.
– Понятно, – пробормотал он. Она искоса взглянула на него.
Он продолжал смотреть на нее с сочувствием, окрашенным снисходительной насмешкой. Так смотрят на обманутого ребенка, продолжающего верить в волшебников и фей.
Желая поскорее сменить тему, не в силах вынести этот жалостливый взгляд, Порция сказала:
– Я знаю, что вы пытаетесь действовать в интересах Мины, но я думаю, вы понимаете ее желание иметь то, что она считает нормальной жизнью.
Хит схватил ее за предплечье и повернул к себе лицом. Теперь она уже видела дом. Он возвышался за разросшимися кустами за спиной Хита.
– Нормальная жизнь? – Он приподнял темную бровь с таким видом, словно впервые слышал это словосочетание.
– Да. Поклонники, ухаживания, брак, дети.
Хит пристально смотрел в ее лицо несколько долгих секунд, потом пробормотал:
– Нормальная жизнь нам не уготована. Мина должна примириться с этим. – Он кивнул, давая понять, что тема закрыта.
– Потому что вы так решили?
– Я знаю, что хорошо для моей сестры и что нет.
– Вы сделаете ее несчастной, – предупредила она, не обращая внимания на опасный знак – на пульсирующую под скулой жилку. – Вы хотите взять такой груз на душу?
– Жизнь несправедлива, – бросил он и вдруг схватил ее за затылок.
Порция тихонько вскрикнула, когда он привлек ее к себе. Она решила, что он сейчас ее поцелует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Несколько долгих мгновений он разглядывал ее, склонив голову, словно изучал редкий биологический вид. Затем, слегка тряхнув головой, едва слышно спросил:
– Что вы тут делали с Уайтфилдом?
Она тоже слегка тряхнула головой, словно ей требовалось время, чтобы до нее дошел смысл его вопроса.
– Мы вышли не одни. С нами была ваша сестра.
– Она оставила вас наедине с Уайтфилдом. Почему?
Порция испытывала определенную неловкость.
– Боюсь, она обиделась на то, что барон уделял ей недостаточно внимания.
– Этот ублюдок и не стал бы уделять ей внимание, – проворчал Хит и провел рукой по длинным волосам, черным, как крыло ворона. – Она на него уже несколько лет засматривается. Ну почему она не слушает меня? Неужели она думает, что я чудовище, раз запрещаю ей водить дружбу с недоумками вроде Уайтфилда? Я знаю, что они видят, когда смотрят на нее. То же, что видят, когда смотрят на меня. Еще одного из Безумных Мортонов. Сегодня ей довелось испытать лишь в малой степени то, что пришлось бы почувствовать, если бы я позволил ей вращаться в их обществе. Я не хочу, чтобы ей было больно. Только самые отчаявшиеся из охотников за приданым стали бы ухаживать за ней. Все другие бежали бы от нее как от чумы.
– Вы любите ее, – пробормотала Порция, не в силах скрыть своего удивления.
Он резко взглянул на нее, сдвинув брови.
– Конечно, я ее люблю. Она моя сестра.
Порция отвела глаза, словно ее внезапно заинтересовали заросли терновника справа от нее. Она оскорбила его. Усомнилась в его порядочности. Нет, такой человек не способен на убийство. Ей стало стыдно за себя, за то, что позволила Уайтфилду заронить зерно сомнения.
Порция потянулась к ветке и отломила сучок. Но она не позволит себе чувствовать свою вину перед ним. Она понимала, что Хит не мог быть убийцей. Он даже не был тираном в семье.
– Порция?
Глубоко вздохнув, она посмотрела на него, пытаясь увидеть в нем бессердечного и сумасбродного тирана, не знающего, что такое братская любовь и привязанность. Ведь всего несколько мгновений назад она подозревала его в этом грехе. Но теперь она знала правду. Она попыталась улыбнуться, но не смогла.
– Да?
Он вглядывался в ее лицо, искал ответа на свой невысказанный вопрос.
– Братская любовь для вас так важна?
Она засмеялась, и смех даже для нее самой прозвучал горько и неестественно.
– В самом деле.
– Ваш брат…
– Моего брата, – перебила она его, – волнует лишь то, чем я могу его наделить. – Она обвела рукой вокруг себя. – Поэтому я здесь.
Взгляд его стал мягче.
– Возможно, он ничего не знал о болезни в моей семье.
Порция безразлично пожала плечами:
– Ему все равно. – Порция замолчала, чтобы набрать в легкие свежую порцию воздуха. – А бабушка должна была знать. Она регулярно переписывается с вашей бабушкой. Она знала, и ей тоже было все равно. Так что, милорд, вы сами видите, я ничего не знаю о родственной любви. По крайней мере, – поправила себя она, – о той любви, какую делите вы со своими близкими.
Коротко кивнув, она бросила отломленный сучок на землю и быстро пошла прочь по тропинке, презирая себя за те слезы, что стояли в горле, за тяжесть в груди.
Хит нагнал ее и зашагал рядом.
– А ваши родители?
Проглотив ком в горле, она обогнула живую изгородь из терновника и оказалась на небольшой площадке, со всех сторон окруженной кустарником, с журчащим посередине фонтаном.
– Как вы выбираетесь из этого лабиринта, черт возьми? Улыбнувшись почти ласково, он кивнул в сторону еще одной тропинки на другом конце площадки:
– Там.
Порция кивнула и пошла в указанном направлении. Хит шел следом.
– Так ответьте на мой вопрос, Порция. Что с вашими родителями?
– Мой отец умер, когда мне исполнилось четырнадцать, – бросила она через плечо.
– Мне жаль, – пробормотал он, и бархатный тембр его голоса отозвался трепетом в ее сердце.
– Не стоит меня жалеть. Он никогда не обращал на меня особого внимания, – ответила она, не осмеливаясь взглянуть на него из опасения, что в ее взгляде он прочтет нечто большее, чем могли бы сказать слова.
– Должно быть, вам было больно.
– Не особенно. – По правде говоря, у нее было чувство, что судьба ее пощадила. Большую часть своего времени отец тратил на то, чтобы укрощать мать, мечтая поработить ее полностью. Он проверял ее записи, ее календарь, указывал ей, с кем ей можно и нельзя общаться, проверял ее расходы, в том числе благотворительные, подвергал инспекции каждую вещь в ее гардеробе.
– А ваша мать? – спросил он. – Она тоже вами пренебрегала?
– Нет, – сказала Порция, – она была внимательна ко мне.
– Была. Она тоже умерла?
– Нет.
– Тогда…
Порция внезапно остановилась и повернулась к нему лицом.
– Моя мать уехала в Европу ровно через неделю после похорон отца. Ровно неделя ей потребовалась, чтобы сделать все приготовления к путешествию.
– Восемь лет назад? И она ни разу не приезжала вас навестить?
Порция поежилась под его жалостливым взглядом. Она с новой остротой почувствовала себя брошенной и забытой.
– Она пишет. – Что из того, что письма она получала все реже с каждым годом. Мать любила ее. Порция не осуждала мать за то, что она захотела пожить своей жизнью. Она вскинула голову и сказала: – Она обещала за мной вернуться. Мы собираемся вместе путешествовать по свету. И я увижу Парфенон. – Порция сама удивлялась запальчивости своего тона.
– Понятно, – пробормотал он. Она искоса взглянула на него.
Он продолжал смотреть на нее с сочувствием, окрашенным снисходительной насмешкой. Так смотрят на обманутого ребенка, продолжающего верить в волшебников и фей.
Желая поскорее сменить тему, не в силах вынести этот жалостливый взгляд, Порция сказала:
– Я знаю, что вы пытаетесь действовать в интересах Мины, но я думаю, вы понимаете ее желание иметь то, что она считает нормальной жизнью.
Хит схватил ее за предплечье и повернул к себе лицом. Теперь она уже видела дом. Он возвышался за разросшимися кустами за спиной Хита.
– Нормальная жизнь? – Он приподнял темную бровь с таким видом, словно впервые слышал это словосочетание.
– Да. Поклонники, ухаживания, брак, дети.
Хит пристально смотрел в ее лицо несколько долгих секунд, потом пробормотал:
– Нормальная жизнь нам не уготована. Мина должна примириться с этим. – Он кивнул, давая понять, что тема закрыта.
– Потому что вы так решили?
– Я знаю, что хорошо для моей сестры и что нет.
– Вы сделаете ее несчастной, – предупредила она, не обращая внимания на опасный знак – на пульсирующую под скулой жилку. – Вы хотите взять такой груз на душу?
– Жизнь несправедлива, – бросил он и вдруг схватил ее за затылок.
Порция тихонько вскрикнула, когда он привлек ее к себе. Она решила, что он сейчас ее поцелует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69