* * *
В это утро в Тушпу прибыли и люди лазутчика Белиддина. Много месяцев ходили они по городам и селениям Урарту, выполняя грозный наказ Асархаддона. Сегодня они должны были сообщить Белиддину обо всем, что узнали и что увидели. Долго записывал их сообщения писец Белиддина. У него устали руки и затекли ноги, а записи все еще не кончились. Белиддину предстояло все продумать, все взвесить и сообщить великому Асархаддону добрую весть. Ох и сложная же это работа – рыскать по чужой стране и, подобно верному псу, все примечать и сообщать своему царю-господину! Когда писец закончил свою работу и сложил к ногам Белиддина десять глиняных табличек, Белиддин тяжко вздохнул и велел оставить его на время, а позднее вернуться для записи важного донесения.
«Да будет мир царю, моему господину! – писал Белиддин. – Пусть процветает страна моего царя, пусть процветает город моего царя, пусть процветают стада моего царя!
О мой повелитель, мой господин, волею Шамаша, владыки вселенной, раскрылись мои глаза и уши. Увидел я силу и могущество Русы, поганого урартского царя. Воздвиг он крепость Тейшебаини со стенами, подобными скалам, с башнями для зорких часовых. Медные ворота той крепости охраняет стража грозная. А живет в той крепости наместник царя урартов Иштаги, подобный жирному борову. Вокруг той крепости войско живет и копьями своими сверкает. А дань превеликая идет в ту крепость, и в дани той много руды медной и железной. А льют ту руду искусные литейщики, и делают они оружие всякое для царского войска.
Предложил я купцам в обмен на наше добро дать нам той руды либо копья и шлемы железные. А они не меняют. Говорят, не велено царем Русой. Пусть проклянут их боги Ашшур и Шамаш!
А еще я увидел коней резвых, горячих. Угнать бы их к нам… А еще видел я сады плодовые, поля и виноградники. Все то добро к ногам твоим сложим…»
* * *
Во дворце Русы Габбу сообщил охранникам, что у него важное дело к Улусуне. Он послушался совета доброго гончара и решил рассказать обо всем царскому полководцу.
Высокий, тонкий Улусуна, с горбатым носом и густыми, нависшими бровями, напоминал горного орла. Он вселял страх и уважение своим подчиненным, потому что был суров и справедлив.
Улусуна внимательно смотрел на Габбу своими черными сверлящими глазами. Он молча выслушал рассказ Габбу и вдруг спросил:
– А почему у тебя уши рваные? Или ты плохо работал?
– Это за другое, – ответил Габбу тихо. – Я вступился за девушку-рабыню. Ее жестоко избили, а вины за ней не было.
– А тебе какое дело было до нее? – удивился Улусуна.
– Я любил ее, – признался Габбу. – Я бросился на жестоких палачей, а за это мне продырявили уши и, протянув веревку через отверстия, потащили на середину двора, потом дали пятьдесят палок.
– Ты сам вернулся в свою хижину? – спросил Улусуна.
– Ползком, – ответил Габбу. – Меня спас мой друг Аплай. Он меня лечил.
– А девушку ты спас? – спросил суровый воин.
– Нет, не смог. Она умерла от ран.
– Теперь расскажи подробно, что тебе известно о походе ассирийцев! – приказал Улусуна.
Габбу рассказал обо всем, что велел ему старый Аплай. Он рассказал и как старик узнал тайну ассирийцев во время жертвоприношения, и как настаивал он на побеге Габбу, и как помог ему бежать. И о том, как они вместе с киммером преодолели трудный путь через горы, пробираясь там, где нет дорог и нет людей.
– А что тебе известно о войске ассирийском? Расскажи, что видал, что слыхал, что узнал, – требовал полководец.
– Сильное войско у ассирийцев, – рассказывал Габбу. – У них много боевых колесниц, у воинов хорошее оружие и крепкая одежда. Все как литые из бронзы, когда идут вокруг царского дворца. Те из рабов, что видели их в сражении, говорят, что они выносливы, как быки. Никто из них не спотыкается, никто не зевает, никто не засыпает, ни у кого не развяжется пояс, не распустится ремень на обуви. Через реки переправляются вброд или на мехах. В лесистой местности каждый отряд высылает вперед землекопов, которые рубят деревья и расчищают путь.
– Верю тебе, – сказал Улусуна. – Зоркий у тебя глаз. Такие люди нужны царскому войску. Я возьму тебя к себе. Будешь ты жить на полном довольствии и одежду получишь сполна. Твоя храбрость пригодится в битве. А войско свое мы соберем и двинемся навстречу ассирийцам, чтобы преградить им путь в наши города. Ты будешь при мне. Пойдем путем, который укажешь ты, чтобы не знали ассирийцы о нашем походе.
Улусуна велел писцу написать хранителю содержания, чтобы выдал Габбу все, что полагается сотенному.
«Выдать красную рубаху из шерсти, – писал на дощечке писец. – Выдать сандалии из свиной кожи и браслеты бронзовые для рук и для ног. Выдать меч железный в ножнах и бронзовый щит».
– А теперь к царю пойду – сообщить недобрые вести, – сказал полководец, вручая Габбу дощечку, которая давала рабу право стать воином.
Улусуна ждал криков и проклятий, когда шел к царю. Но, против ожидания, царь спокойно выслушал своего полководца, а затем сказал:
– Если понадобится, нам поможет Бартатуа, царь скифский. Ассирийского полководца ты сам встретишь достойно! – приказывал Руса. – Возьмешь для начала, для доброй встречи, пятнадцать тысяч воинов. А если покажется мало, пришлешь донесение, и тогда к тебе на помощь выйдет еще десять тысяч. А сейчас шли людей в Ниневию, узнавай, где стоят воины Асархаддона. В крепости Тейшебаини всех подними, в селениях горных призови людей к войне. Под копья и луки их собери.
Когда Улусуна вернулся к себе, Габбу уже ждал его в полном снаряжении. Он опустился на колени и, низко склонясь, благодарил полководца за высокое доверие.
– Я оправдаю его, – обещал Габбу. – Ты не пожалеешь о том, что поверил рабу Асархаддона.
– Ты – урарт, – ответил Улусуна. – И жил бы ты в своей стране – воин из тебя вышел бы знатный. Да и каменотесы нам нужны – дворцы строить. Разве все построишь руками ленивых рабов? Царю нужны ремесленники умелые… А теперь ступай в Тейшебаини – даю тебе мое первое поручение, – сказал Улусуна. – Доставишь письмо Иштаги, чтобы готовил тысячу воинов для похода на ассирийцев. Вслед за тобой поскачет Луех, сотенный царской конницы. Он приведет воинов Тейшебаини в Тушпу.
Рапаг не узнал друга, когда Габбу вышел к нему в своих военных доспехах. Юноша признал, что Габбу очень идет одежда знатного воина.
– Вот счастлив был бы Аплай, если бы узнал, как милостива к нам судьба! – вздохнул Габбу. – Мы выполнили свой долг, а добрый Аплай никогда об этом не узнает.
– А может быть, дойдет до него весть о том, что урарты пошли на ассирийцев, – попробовал утешить друга Рапаг.
– Не дойдет… – махнул рукой Габбу. – Они замучат его, как только узнают о моем побеге. Рабы недаром прозвали Шумукина шакалом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102