У тебя медальон, а не у меня. Договаривались: я хорошо дерусь, а ты хорошо бегаешь.
- Ага… чтоб тебе снова голову проломили? - проворчал Есеня.
- Дурак ты. За то, чтобы открыть медальон и жизни не жалко. Это же… это гораздо важней, чем жизнь. Это - справедливость. Стой здесь.
Полоз скользнул в сад и тенью мелькнул между деревьев. Есеня думал, что он войдет в дверь, но тот подошел к темному окну комнаты для занятий, немного повозился около него, и окно бесшумно распахнулось. Полоз пролез в дом, и не больше чем через две минуты появился снова. Есеня выдохнул с облегчением.
- Ты что, даже спасибо ему не сказал? - спросил он, когда Полоз вышел из сада на улицу.
- Я оставил записку.
- Ты и ему не доверяешь? - удивился Есеня.
- Доверяю. Но кто знает, может быть, тебя там ждут… Ведь ждали же тебя у Улича.
- Правда? А как ты забрал вещи?
- Их было всего двое… - усмехнулся Полоз.
- А… а Уличу они ничего не сделают?
- Он ушел. Он вернется, когда все закончится.
Когда они спустились к морю, совсем стемнело, но порт еще жил и копошился - обычно в это время заканчивалась перегрузка. Полоз велел Есене пониже надвинуть шапку на глаза - им навстречу с работы шли грузчики, докеры, рыбаки. Впрочем, никто к Есене не присматривался. Шторм закончился, и ученики, подгоняемые хозяином, все еще перетаскивали мешки к лодкам. Полоз оставил Есеню в тени широкого навеса, куда складывали товары, ожидающие отправки на базары, и подошел к хозяину. Он ничего ему не сказал, только поманил пальцем: хозяин послушался и двинулся к навесу вслед за Полозом.
- Балуй! - улыбнулся хозяин, разглядев темноте физиономию Есени, - а я думал, тебя уже поймали. Утром как увидел твою рожу на входе в порт, подумал - пропал работник.
- Нам надо уехать, - сказал Полоз.
- Да я понял, - кивнул хозяин, - подождите с полчаса, сейчас разгрузят ребята…
- Утром лодки пойдут?
- До утра вас кто-нибудь продаст, так что ждать не будем. Я вас до санного пути сам отвезу, и моим ребятам передам. Там тоже перегрузка, так что успеем вчерашнюю партию застать. И не бойтесь, мы своих работников в обиду не даем.
Море еще волновалось, и под причалом, где они укрылись, пахло солью.
- У тебя есть медяк? - спросил Полоз.
- У меня есть пять медяков и три золотых, - ответил Есеня.
- Кинь в море медяк.
- Зачем?
- Примета такая. Если оставишь морю монетку, то обязательно к нему снова вернешься.
Балуй. Домой
Сани, запряженные парой лошадей, весело бежали по крепкому льду. И хотя зима пребывала в своих правах, тяжелые тучи отливали той мрачной грозовой синевой, которая появляется в небе только к весне. День рос стремительно, и каждый вечер наступал все позже и позже.
Полоза укачивало от тряской езды, он был бледен и неразговорчив, и Есеня скучал, глядя по сторонам. Домой. От тоски хотелось завыть: не в Олехов - Полоз его туда не пустит, а в лес, к вольным людям. Есеня соскучился по ним: и по Хлысту со Щербой, и по маме Гоже, и по Рубцу… Но куда как сильней он хотел увидеть маму, сестер, отца. Хотя бы одну ночь переночевать дома! Проснуться под шипение сковороды, от запаха оладий, которые мама жарит на завтрак, услышать возню и повизгивание сестренок, стук молота в кузне - отец всегда вставал рано, раньше всех. И теперь Есеня понимал почему. Потому что у него не было Полоза, который может обнять за плечо и сказать: я подумаю о деньгах, а ты беги в кабак. Зато есть пятеро детей и их мать, и все они едят три раза в день, тепло одеты, у них большой и прочный дом, который не сравнить с халупами Кобруча.
Есене так хотелось прийти домой и рассказать отцу, что он все понял, что он любит его, что никогда больше не будет ему грубить. Он откроет медальон, что бы Полоз ему не говорил, и тогда все станет хорошо, они будут жить все вместе, и он сварит булата сколько угодно, а отец будет его ковать.
Ночевали они на постоялом дворе. Полоз смотреть не мог на еду, Есеня же ел за двоих. Перевозчик не обманул, и отдал десять серебряников с золотого, как Полоз не убеждал его в том, что деньги у них есть. Два золотых разделили пополам - на всякий случай. Если придется расстаться, ни один из них не останется на бобах.
- Полоз, как думаешь, у них есть молочко? - спросил Есеня, вздохнув.
- Наверняка, - Полоз скривился, - а что, вина уже не хочется?
- Не могу больше. Надоело. И дорогое оно здесь.
- Хозяин! Две кружки парного молока есть у тебя? - крикнул Полоз.
- Остыло уже молоко. С вечерней дойки три часа прошло…
- Ничего, давай, какое есть, - Полоз повернулся к Есене, - ты и гусятины, небось, хочешь?
- Не, не надо.
- Давай. Деньги есть - чего не заказать на утро? Сегодня, конечно, не зажарят, а к утру как раз… Хозяин!
- Полоз, ты сам-то ешь…
- Тошно мне, Жмуренок, с души воротит. Улич сказал, это надолго теперь, может, и на всю жизнь.
- Как это? Всю жизнь не есть?
- Да нет, укачивать будет от езды. Что-то там в башке повредилось. Через пару часов пройдет - поем нормально, если не усну.
Лежать в санях Есене надоело, и, когда они с Полозом закрылись в комнате, он сидел перед печкой и смотрел на огонь.
- Полоз, тебе уже лучше?
- Нормально. Чего ты хотел.
- Почему ты мне не веришь про харалуг?
- Потому что это глупости. Ковырять медальон ножом я не дам. Ты это уже пробовал, и что вышло?
- Полоз, послушай. Я же подумал! Все сходится!
- Что сходится? Жмуренок, тебе же сказали два мудреца: человек по имени Харалуг. И невольника они убили из-за этого.
- Ну и что? Мне Жидята рассказывал, что такие клинки благородные вешают на стены и охраняют с собаками. Почему? Да потому что они медальон могут открыть!
- Они охраняют их с собаками, потому что это редкость, которая очень дорого стоит. Только и всего, - Полоз зевнул.
- Да нет же! У них много чего дорого стоит, вон, у Избора в гостиной целое озеро как настоящее.
- Жидята мог просто преувеличить, когда это говорил.
- Помнишь, когда мы обедали у доктора, ты сказал, что я умею варить булат? - Есеня скрипел зубами, чувствуя, что у него никогда не получится Полоза в чем-то убедить, - помнишь?
- Ну, помню.
- Ты помнишь, как он испугался тогда? Он до синевы побледнел! Я видел!
- Ну и что?
- Полоз, ну почему не попробовать, а? У меня дома такой нож на стенке висит, надо только его взять и попробовать!
- Жмуренок! Ты уже пробовал! Хватит.
- Понимаешь, этот нож, который сломался, он не совсем булатный. Он хрупкий. А настоящий булатный нож пополам можно согнуть, и он не сломается.
- Я сказал - хватит!
Есеня вздохнул и поворошил угли. Ему было не объяснить, что он чувствовал, когда лезвие ножа входило между створок медальона. Он не зря пробовал не один раз, он не зря хотел этого так сильно, что не послушался Полоза. Он не сомневался, что нож может его открыть. А теперь, когда он узнал о том, что его булат называют харалугом, и вовсе был в этом уверен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
- Ага… чтоб тебе снова голову проломили? - проворчал Есеня.
- Дурак ты. За то, чтобы открыть медальон и жизни не жалко. Это же… это гораздо важней, чем жизнь. Это - справедливость. Стой здесь.
Полоз скользнул в сад и тенью мелькнул между деревьев. Есеня думал, что он войдет в дверь, но тот подошел к темному окну комнаты для занятий, немного повозился около него, и окно бесшумно распахнулось. Полоз пролез в дом, и не больше чем через две минуты появился снова. Есеня выдохнул с облегчением.
- Ты что, даже спасибо ему не сказал? - спросил он, когда Полоз вышел из сада на улицу.
- Я оставил записку.
- Ты и ему не доверяешь? - удивился Есеня.
- Доверяю. Но кто знает, может быть, тебя там ждут… Ведь ждали же тебя у Улича.
- Правда? А как ты забрал вещи?
- Их было всего двое… - усмехнулся Полоз.
- А… а Уличу они ничего не сделают?
- Он ушел. Он вернется, когда все закончится.
Когда они спустились к морю, совсем стемнело, но порт еще жил и копошился - обычно в это время заканчивалась перегрузка. Полоз велел Есене пониже надвинуть шапку на глаза - им навстречу с работы шли грузчики, докеры, рыбаки. Впрочем, никто к Есене не присматривался. Шторм закончился, и ученики, подгоняемые хозяином, все еще перетаскивали мешки к лодкам. Полоз оставил Есеню в тени широкого навеса, куда складывали товары, ожидающие отправки на базары, и подошел к хозяину. Он ничего ему не сказал, только поманил пальцем: хозяин послушался и двинулся к навесу вслед за Полозом.
- Балуй! - улыбнулся хозяин, разглядев темноте физиономию Есени, - а я думал, тебя уже поймали. Утром как увидел твою рожу на входе в порт, подумал - пропал работник.
- Нам надо уехать, - сказал Полоз.
- Да я понял, - кивнул хозяин, - подождите с полчаса, сейчас разгрузят ребята…
- Утром лодки пойдут?
- До утра вас кто-нибудь продаст, так что ждать не будем. Я вас до санного пути сам отвезу, и моим ребятам передам. Там тоже перегрузка, так что успеем вчерашнюю партию застать. И не бойтесь, мы своих работников в обиду не даем.
Море еще волновалось, и под причалом, где они укрылись, пахло солью.
- У тебя есть медяк? - спросил Полоз.
- У меня есть пять медяков и три золотых, - ответил Есеня.
- Кинь в море медяк.
- Зачем?
- Примета такая. Если оставишь морю монетку, то обязательно к нему снова вернешься.
Балуй. Домой
Сани, запряженные парой лошадей, весело бежали по крепкому льду. И хотя зима пребывала в своих правах, тяжелые тучи отливали той мрачной грозовой синевой, которая появляется в небе только к весне. День рос стремительно, и каждый вечер наступал все позже и позже.
Полоза укачивало от тряской езды, он был бледен и неразговорчив, и Есеня скучал, глядя по сторонам. Домой. От тоски хотелось завыть: не в Олехов - Полоз его туда не пустит, а в лес, к вольным людям. Есеня соскучился по ним: и по Хлысту со Щербой, и по маме Гоже, и по Рубцу… Но куда как сильней он хотел увидеть маму, сестер, отца. Хотя бы одну ночь переночевать дома! Проснуться под шипение сковороды, от запаха оладий, которые мама жарит на завтрак, услышать возню и повизгивание сестренок, стук молота в кузне - отец всегда вставал рано, раньше всех. И теперь Есеня понимал почему. Потому что у него не было Полоза, который может обнять за плечо и сказать: я подумаю о деньгах, а ты беги в кабак. Зато есть пятеро детей и их мать, и все они едят три раза в день, тепло одеты, у них большой и прочный дом, который не сравнить с халупами Кобруча.
Есене так хотелось прийти домой и рассказать отцу, что он все понял, что он любит его, что никогда больше не будет ему грубить. Он откроет медальон, что бы Полоз ему не говорил, и тогда все станет хорошо, они будут жить все вместе, и он сварит булата сколько угодно, а отец будет его ковать.
Ночевали они на постоялом дворе. Полоз смотреть не мог на еду, Есеня же ел за двоих. Перевозчик не обманул, и отдал десять серебряников с золотого, как Полоз не убеждал его в том, что деньги у них есть. Два золотых разделили пополам - на всякий случай. Если придется расстаться, ни один из них не останется на бобах.
- Полоз, как думаешь, у них есть молочко? - спросил Есеня, вздохнув.
- Наверняка, - Полоз скривился, - а что, вина уже не хочется?
- Не могу больше. Надоело. И дорогое оно здесь.
- Хозяин! Две кружки парного молока есть у тебя? - крикнул Полоз.
- Остыло уже молоко. С вечерней дойки три часа прошло…
- Ничего, давай, какое есть, - Полоз повернулся к Есене, - ты и гусятины, небось, хочешь?
- Не, не надо.
- Давай. Деньги есть - чего не заказать на утро? Сегодня, конечно, не зажарят, а к утру как раз… Хозяин!
- Полоз, ты сам-то ешь…
- Тошно мне, Жмуренок, с души воротит. Улич сказал, это надолго теперь, может, и на всю жизнь.
- Как это? Всю жизнь не есть?
- Да нет, укачивать будет от езды. Что-то там в башке повредилось. Через пару часов пройдет - поем нормально, если не усну.
Лежать в санях Есене надоело, и, когда они с Полозом закрылись в комнате, он сидел перед печкой и смотрел на огонь.
- Полоз, тебе уже лучше?
- Нормально. Чего ты хотел.
- Почему ты мне не веришь про харалуг?
- Потому что это глупости. Ковырять медальон ножом я не дам. Ты это уже пробовал, и что вышло?
- Полоз, послушай. Я же подумал! Все сходится!
- Что сходится? Жмуренок, тебе же сказали два мудреца: человек по имени Харалуг. И невольника они убили из-за этого.
- Ну и что? Мне Жидята рассказывал, что такие клинки благородные вешают на стены и охраняют с собаками. Почему? Да потому что они медальон могут открыть!
- Они охраняют их с собаками, потому что это редкость, которая очень дорого стоит. Только и всего, - Полоз зевнул.
- Да нет же! У них много чего дорого стоит, вон, у Избора в гостиной целое озеро как настоящее.
- Жидята мог просто преувеличить, когда это говорил.
- Помнишь, когда мы обедали у доктора, ты сказал, что я умею варить булат? - Есеня скрипел зубами, чувствуя, что у него никогда не получится Полоза в чем-то убедить, - помнишь?
- Ну, помню.
- Ты помнишь, как он испугался тогда? Он до синевы побледнел! Я видел!
- Ну и что?
- Полоз, ну почему не попробовать, а? У меня дома такой нож на стенке висит, надо только его взять и попробовать!
- Жмуренок! Ты уже пробовал! Хватит.
- Понимаешь, этот нож, который сломался, он не совсем булатный. Он хрупкий. А настоящий булатный нож пополам можно согнуть, и он не сломается.
- Я сказал - хватит!
Есеня вздохнул и поворошил угли. Ему было не объяснить, что он чувствовал, когда лезвие ножа входило между створок медальона. Он не зря пробовал не один раз, он не зря хотел этого так сильно, что не послушался Полоза. Он не сомневался, что нож может его открыть. А теперь, когда он узнал о том, что его булат называют харалугом, и вовсе был в этом уверен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111