Это подтверждали и панические грипсы – шифрованные донесения от подчиненных. К примеру, член возглавляемого Янишевским провода Роман жаловался: «Выкурили меня из одного гнезда, а через неделю из другого. Я уже, избегая всякого зла, перебрался в такое место, что, казалось, невозможно даже додуматься. Однако и туда наехало каких-то лесорубов, которые лазят целыми днями по всему терену, так что удержаться невозможно. Я уже абсолютно потерял спокойное место…»
Ему вторил Павло-Микола: «…блокируют переправы, и нет возможности доставить продовольствие и все необходимое…»
Да, Янишевскому еще удалось на какое-то время продержаться на свободе. Но первую часть своего задания все три чекистские группы могли считать выполненной: деятельность бандитов в этом обширном районе была надежно скована. К окончательной развязке приближалось и все дело Далекого.
Давалась борьба нелегко. У невидимого фронта не было тыла и флангов. Смерть могла в любую минуту прогреметь предательской очередью в спину, взвиться огненным клубом гранатного взрыва или выпрыгнуть из-под ног немецкой «шпринг-миной» – этого добра вдоволь оставалось в лесах и спустя годы после войны.
Но чекисты готовили себя к этой опасной работе и действовали как профессионалы, мгновенно реагировавшие на любую неожиданность и предусматривавшие любую из возможных ситуаций.
Чаще всего приходилось опасаться нападения сзади, особенно ночью. На этот случай замыкающие держали автоматы стволом назад, не снимая пальца со спускового крючка. Шагая друг за другом по росистой траве, обязательно волокли за собой ветку, чтобы уничтожить следы. Приходилось и вырезать специальные деревянные подставки к сапогам в форме кабаньих копыт – это не раз сбивало бандитов с толку. Целые дни и ночи просиживали в засадах, неделями были оторваны от остального мира. Что касается нехватки продовольствия, ночлегов на голой земле под открытым небом, многокилометровых переходов в зной и в холод, под проливными дождями, то на это никто не обращал внимания. Все три группы постоянно оставались туго сжатой пружиной, готовой распрямиться и ударить при первой же возможности.
Так было и в ту лунную ночь, когда четверо бойцов шли дорогой вдоль опушки, чтобы не оставлять следов на траве. Залитый призрачно-голубым светом простор поляны как бы подчеркивал зловещую черноту леса. И время – глухая предрассветная пора, и место – затаившись за деревьями, бандиты получили бы значительное преимущество – как нельзя более подходили для засады.
Едва Ильяш успел подумать об этом, как именно оттуда рванулась пестрая россыпь трассирующих пуль, а звуки ночного леса заглушила трескучая пулеметная очередь. Бандиты не жалели патронов, на их стороне были внезапность нападения и выгодная позиция. И все-таки победителями в короткой и яростной схватке вышли не они.
Едва раздались первые выстрелы, группа залегла в придорожном кювете, еще раньше примеченном натренированным взглядом командира. Кювет был неглубоким – так, скорее обычная выемка. Но и этого оказалось достаточно, чтобы укрыться от огня, а затем, вжимаясь в землю, рассредоточиться и умело, рассчитанно ударить по вспышкам, трепетавшим в угольно-черной темени.
Бандиты ушли, даже не попытавшись забрать с собой два трупа. Один из них удалось опознать. В перестрелке был убит телохранитель Далекого Скорый.
Вскоре группа Ильяша захватила в селе Друхов Сосновского района известных бандеровских вожаков Индуса и Хмеля, а группа Распутина – двух связных. Всего за это время все три группы обезвредили около двадцати оуновцев и окончательно лишили покоя Далекого, который после стычки на хуторе Ведмедевка вынужден был отправиться в соседнюю Житомирскую область. Но спустя некоторое время был выкурен оттуда и вернулся в Ведмедевский лес, который и стал его последним прибежищем.
Лесной массив был окружен в ночь на 23 августа. Чекисты уже более или менее точно знали, где находится схрон, и спешили, чтобы действовать наверняка. Операцию решено было начать с утра.
На рассвете послышались голоса, доносившиеся из-под земли. Через минуту открылся замаскированный люк, и из отверстия высунулась чья-то рука.
После короткой перестрелки все было кончено. В бункере обнаружили убитого бандита и личные вещи Далекого. Сам он ушел через запасной лаз. Но недалеко и ненадолго.
Что было дальше, читателю уже известно – вплоть до того испуганного крика, который чекисты услышали с болота:
– Не стреляйте! Передайте начальству: я – Далекий.
Когда-то он учил своих подчиненных не сдаваться, отстреливаться до конца, оставляя только один патрон – для себя. До него доходили советские газеты с обращениями раскаявшихся бывших оуновцев, был радиоприемник, по которому он слушал призывы к тем, кто еще укрывался по схронам, сдать оружие. И Далекий приказывал мучительными способами убивать каждого, кто мог явиться с повинной, беспощадно уничтожать их семьи. Эти чудовищные зверства преследовали одну мысль: до смерти запугать рядовых оуновцев, связать их кровавой круговой порукой, пресечь мысли даже о малейшем неповиновении проводникам.
А вот у самого Янишевского соблюсти собственные же требования не хватило духу. Он сдался, лелея надежду, что властям, возможно, не все известно и удастся выторговать жизнь.
Три года вели ровенские чекисты следствие по делу Далекого. Тысячи документов, скрупулезно проверенных, проанализированных, аккуратно подшитых, бесстрастно и неопровержимо свидетельствовали о безграничной глубине человеческого падения. В них отражена еще одна грань предательства своего народа.
Вот как сказал об этом сам Янишевский: «Препятствуя Красной Армии в ее борьбе против немцев, участники оуновского подполья являлись предателями украинского народа и своей деятельностью помогали только немцам».
Но, как выяснилось, не только немцам. Еще до того, как в поверженном Берлине был подписан Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии, оуновские атаманы уже поглядывали в сторону США и Англии. Они уповали на военный конфликт между союзниками по антигитлеровской коалиции. Так появилась директива Далекого подчиненным ему боевикам: «Нам нужно делать все, чтобы ослабить Советский Союз, и в случае, если советские и англоамериканские войска выступят друг против друга, то ОУН-УПА организует вооруженное восстание в советском тылу».
Чекисты обнаружили еще одну директиву подобного рода. Предписывая бандитам ориентироваться на скорое начало третьей мировой войны, она предлагала усилить диверсионную работу и террор. В случае боевых действий – срывать мобилизацию и т. п.
Лист за листом подписывая многие тома материалов следствия, Янишевский поймет тщетность своих надежд на снисхождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Ему вторил Павло-Микола: «…блокируют переправы, и нет возможности доставить продовольствие и все необходимое…»
Да, Янишевскому еще удалось на какое-то время продержаться на свободе. Но первую часть своего задания все три чекистские группы могли считать выполненной: деятельность бандитов в этом обширном районе была надежно скована. К окончательной развязке приближалось и все дело Далекого.
Давалась борьба нелегко. У невидимого фронта не было тыла и флангов. Смерть могла в любую минуту прогреметь предательской очередью в спину, взвиться огненным клубом гранатного взрыва или выпрыгнуть из-под ног немецкой «шпринг-миной» – этого добра вдоволь оставалось в лесах и спустя годы после войны.
Но чекисты готовили себя к этой опасной работе и действовали как профессионалы, мгновенно реагировавшие на любую неожиданность и предусматривавшие любую из возможных ситуаций.
Чаще всего приходилось опасаться нападения сзади, особенно ночью. На этот случай замыкающие держали автоматы стволом назад, не снимая пальца со спускового крючка. Шагая друг за другом по росистой траве, обязательно волокли за собой ветку, чтобы уничтожить следы. Приходилось и вырезать специальные деревянные подставки к сапогам в форме кабаньих копыт – это не раз сбивало бандитов с толку. Целые дни и ночи просиживали в засадах, неделями были оторваны от остального мира. Что касается нехватки продовольствия, ночлегов на голой земле под открытым небом, многокилометровых переходов в зной и в холод, под проливными дождями, то на это никто не обращал внимания. Все три группы постоянно оставались туго сжатой пружиной, готовой распрямиться и ударить при первой же возможности.
Так было и в ту лунную ночь, когда четверо бойцов шли дорогой вдоль опушки, чтобы не оставлять следов на траве. Залитый призрачно-голубым светом простор поляны как бы подчеркивал зловещую черноту леса. И время – глухая предрассветная пора, и место – затаившись за деревьями, бандиты получили бы значительное преимущество – как нельзя более подходили для засады.
Едва Ильяш успел подумать об этом, как именно оттуда рванулась пестрая россыпь трассирующих пуль, а звуки ночного леса заглушила трескучая пулеметная очередь. Бандиты не жалели патронов, на их стороне были внезапность нападения и выгодная позиция. И все-таки победителями в короткой и яростной схватке вышли не они.
Едва раздались первые выстрелы, группа залегла в придорожном кювете, еще раньше примеченном натренированным взглядом командира. Кювет был неглубоким – так, скорее обычная выемка. Но и этого оказалось достаточно, чтобы укрыться от огня, а затем, вжимаясь в землю, рассредоточиться и умело, рассчитанно ударить по вспышкам, трепетавшим в угольно-черной темени.
Бандиты ушли, даже не попытавшись забрать с собой два трупа. Один из них удалось опознать. В перестрелке был убит телохранитель Далекого Скорый.
Вскоре группа Ильяша захватила в селе Друхов Сосновского района известных бандеровских вожаков Индуса и Хмеля, а группа Распутина – двух связных. Всего за это время все три группы обезвредили около двадцати оуновцев и окончательно лишили покоя Далекого, который после стычки на хуторе Ведмедевка вынужден был отправиться в соседнюю Житомирскую область. Но спустя некоторое время был выкурен оттуда и вернулся в Ведмедевский лес, который и стал его последним прибежищем.
Лесной массив был окружен в ночь на 23 августа. Чекисты уже более или менее точно знали, где находится схрон, и спешили, чтобы действовать наверняка. Операцию решено было начать с утра.
На рассвете послышались голоса, доносившиеся из-под земли. Через минуту открылся замаскированный люк, и из отверстия высунулась чья-то рука.
После короткой перестрелки все было кончено. В бункере обнаружили убитого бандита и личные вещи Далекого. Сам он ушел через запасной лаз. Но недалеко и ненадолго.
Что было дальше, читателю уже известно – вплоть до того испуганного крика, который чекисты услышали с болота:
– Не стреляйте! Передайте начальству: я – Далекий.
Когда-то он учил своих подчиненных не сдаваться, отстреливаться до конца, оставляя только один патрон – для себя. До него доходили советские газеты с обращениями раскаявшихся бывших оуновцев, был радиоприемник, по которому он слушал призывы к тем, кто еще укрывался по схронам, сдать оружие. И Далекий приказывал мучительными способами убивать каждого, кто мог явиться с повинной, беспощадно уничтожать их семьи. Эти чудовищные зверства преследовали одну мысль: до смерти запугать рядовых оуновцев, связать их кровавой круговой порукой, пресечь мысли даже о малейшем неповиновении проводникам.
А вот у самого Янишевского соблюсти собственные же требования не хватило духу. Он сдался, лелея надежду, что властям, возможно, не все известно и удастся выторговать жизнь.
Три года вели ровенские чекисты следствие по делу Далекого. Тысячи документов, скрупулезно проверенных, проанализированных, аккуратно подшитых, бесстрастно и неопровержимо свидетельствовали о безграничной глубине человеческого падения. В них отражена еще одна грань предательства своего народа.
Вот как сказал об этом сам Янишевский: «Препятствуя Красной Армии в ее борьбе против немцев, участники оуновского подполья являлись предателями украинского народа и своей деятельностью помогали только немцам».
Но, как выяснилось, не только немцам. Еще до того, как в поверженном Берлине был подписан Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии, оуновские атаманы уже поглядывали в сторону США и Англии. Они уповали на военный конфликт между союзниками по антигитлеровской коалиции. Так появилась директива Далекого подчиненным ему боевикам: «Нам нужно делать все, чтобы ослабить Советский Союз, и в случае, если советские и англоамериканские войска выступят друг против друга, то ОУН-УПА организует вооруженное восстание в советском тылу».
Чекисты обнаружили еще одну директиву подобного рода. Предписывая бандитам ориентироваться на скорое начало третьей мировой войны, она предлагала усилить диверсионную работу и террор. В случае боевых действий – срывать мобилизацию и т. п.
Лист за листом подписывая многие тома материалов следствия, Янишевский поймет тщетность своих надежд на снисхождение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68