Мера, старший брат Эла, пытался успокоить мать и убедить ее не распалять себя еще больше.
— Мам, с нами все будет в порядке, — увещевал Мера, — Беспорядки творятся на юге, до нас они не добираются, кроме того, нам предстоит ехать по проложенным, накатанным дорогам…
— На этих накатанных дорогах каждую неделю исчезают люди, — отрицала мать. — Французы в Детройте по-прежнему скупают скальпы, и как бы хорошо ни вели себя Такумсе и его дикари, одной стрелы достаточно, чтобы убить…
— Ма, — не отступал Мера, — если ты так боишься краснокожих, ты, наоборот, должна радоваться, что мы уезжаем. По меньшей мере десять тысяч краснокожих живут в Граде Пророка на противоположном берегу реки. Это самое большое поселение к западу от Филадельфии, и каждый житель его — краснокожий. Мы же направляемся на восток, подальше от этого города…
— Одноглазый Пророк меня не беспокоит, — отрезала она. — Он не призывает к убийству. Я просто думаю, что вам не следует…
— Теперь уже неважно, что ты думаешь, — сказал папа.
Мама повернулась к нему лицом. Он убирал свиные загоны на заднем дворе и сейчас подошел попрощаться.
— А ты мне не приказывай, думаю что хочу, и…
— И неважно, что думаю я, — продолжал папа. — Какая вообще разница, кто что думает?
— В таком случае я не понимаю, зачем Господь дал нам мозги, если все так, как ты говоришь, Элвин Миллер!
— Эл едет на восток, в Хатрак, чтобы стать учеником у кузнеца, — сказал папа. — Я буду скучать по нему, ты будешь скучать по нему, все, за исключением, может быть, преподобного Троуэра, будут по нему скучать, но бумаги уже подписаны, и Эл-младший отправляется в путь. Поэтому, вместо того чтобы ныть о том, как ты не хочешь их отпускать, лучше бы поцеловала мальчиков на прощание и благословила на дорогу.
Если б папа был молоком, он бы сразу свернулся — таким взглядом одарила его мама.
— Я поцелую мальчиков и дам им свое благословение, — процедила она. — В таких советах я не нуждаюсь. Я вообще в твоих советах не нуждаюсь.
— Не сомневаюсь, — кивнул папа. — Но все равно буду советовать тебе, и ты потом будешь мне благодарна, как это случалось всегда. — Он протянул руку Мере, прощаясь с ним, как мужчина с мужчиной. — Довези его до места в целости и сохранности и возвращайся назад, — сказал он.
— Куда я денусь, — ответил Мера.
— Твоя мать права, времена настали опасные, поэтому смотри в оба. Мы правильно назвали тебя, у тебя острый глаз, вот и используй свой дар.
— Хорошо, па.
К Мере подошла мать, а папа перешел к Элвину. Он от души хлопнул Эла по ноге и пожал ему руку. Приятное тепло разлилось по телу — папа обращался с ним как с настоящим мужчиной, как с Мерой. Может быть, если б Элвин не сидел на лошади, папа взъерошил бы ему волосы, как мальчишке, но ведь этого не случилось, поэтому Эл все равно почувствовал себя взрослым.
— Я не боюсь краснокожих, — тихонько сказал Эл, так чтобы мама не услышала. — И мне очень жаль оставлять вас.
— Знаю, Эл, — вздохнул отец. — Но ты должен ехать. Ради себя самого.
И лицо папы приняло отстраненно-печальный вид, который Эл-младший не раз наблюдал и раньше, но никогда не понимал. Папа был странным человеком. Эл понял это только сейчас, потому что раньше, когда он был маленьким, папа был для него просто папой и Элвин не пытался понять его.
Сейчас Эл немножко повзрослел и начал сравнивать своего отца с остальными мужчинами. К примеру, с Армором Уивером, самым важным человеком в городе, который постоянно говорил о мирном сосуществовании с краснокожими, о том, что с ними надо делиться землей, рисовать карты территорий краснокожих и белого человека, — Армора Уивера все слушали с уважением. Папу так никто не слушал; слова Армора принимали всерьез, но иногда оспаривали, хотя знали, что он говорит важные вещи. Не раз Эл сравнивал отца с преподобным Троуэром, который всегда выражался очень учено и напыщенно, который постоянно кричал со своей кафедры о смерти и воскрешении, об огнях ада и вознаграждении небесном, — к священнику тоже прислушивались. Правда, несколько иначе, чем к Армору, потому что он всегда говорил о религии, в которой мало общего с фермерством, животноводством и жизнью обыкновенных людей. Но его тоже слушали с уважением .
Когда же говорил папа, его мнение всегда выслушивалось, но зачастую от него просто отмахивались: «Да ладно тебе, Элвин Миллер!» Когда Эл заметил это, то сначала даже разозлился. Но позднее он понял, что люди, попав в беду, не станут обращаться за помощью к преподобному Троуэру, нет, и к Армору они тоже не пойдут, потому что ни тот ни другой не знали, как разрешить те проблемы, которые порой возникают у обычного фермера. Троуэр мог объяснить им, как держаться подальше от ада, но это может пригодиться только мертвому, а Армор мог разъяснить, почему с краснокожими надо соблюдать мир, но все это заумная политика, пока не разразится война. Когда же заходил спор о границах участков, о том, что делать с мальчишкой, который уже получил несколько взбучек, но продолжает грубить своей матери, о том, что сажать, когда долгоносик пожрал кукурузные семена, люди шли к Элу Миллеру. Выслушав его немногословный ответ, они обычно уходили, качая головой и приговаривая обычное: «Да ладно тебе, Элвин Миллер!» Но затем все равно следовали его совету — проводили границу и строили каменную изгородь; прогоняли из дома наглого мальчишку и пристраивали его работником на соседнюю ферму; шли на поле и сажали кукурузные зерна, «завалявшиеся» у других фермеров, которые, по словам Эла Миллера, просто стеснялись предложить соседям свою помощь.
Сравнивая отца с другими мужчинами, Эл-младший понимал, что его папа иногда ведет себя очень странно и зачастую основывается на причинах, известных ему одному. Но он также понимал, что папе можно верить. Люди сколько угодно могли уважать Армора и преподобного Филадельфию Троуэра, но верили они Элу Миллеру.
Как верил ему Эл-младший. Он верил своему папе. Пусть ему очень не хотелось покидать дом, даже будучи на пороге смерти, он продолжал считать, что учеба — это напрасная трата времени, — какая разница, какой будет его профессия, если на небесах и так достаточно кузнецов? — он все-таки знал: если папа сказал, что ему будет лучше уехать, значит, Эл уедет. Когда Эл Миллер говорил: «Сделайте так, и все получится», люди обычно следовали его совету, и все выходило так, как он предрекал.
Эл уже сказал папе, что не хочет уезжать, но папа ответил: «Все равно тебе надо уехать, тебе же будет лучше». Это все, что хотел услышать Элвин-младший. Он кивнул головой и поступил так, как сказал папа. Не потому, что у него не хватило мужества возразить, и не потому, что он боялся отца, как остальные братья. Он слишком хорошо изучил своего папу, поэтому знал — его суждениям можно доверять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94