Тараканы слишком малы, чтобы питать ненависть к кому-либо. Этим маленьким существам знакомы всего три чувства. Страх, голод и — чувство земли. Вера в то, каков должен быть порядок. Неужели мальчик кормит их? Нет, они явились к нему за другим. Лолла-Воссики никогда бы не поверил, если бы не сам ощутил это в тараканах. Мальчик каким-то образом призвал их. Этот мальчик обладал чувством земли — во всяком случае, он сумел позвать этих крошечных существ.
Но зачем? Кому нужны тараканы? Хотя он всего лишь мальчишка. Вряд ли он руководствовался каким-то здравым смыслом. Он просто наслаждался тем, что маленькая жизнь откликается на первый его зов. Краснокожим мальчишкам также знакомо это чувство, но они учились ему рядом с отцом, рядом с братом, на своей первой охоте. Надо встать на колени и молча воззвать к жизни, которую вознамерился взять, спросить, пришло ли должное время и желает ли животное умереть, чтобы наполнить тебя силой. «Ты готово умереть?» — вопрошал краснокожий юноша. Дав согласие, животное сразу появлялось.
Вот что сделал этот мальчик. Впрочем, все оказалось не так просто. Он позвал насекомых не ради своей нужды, потому что он ни в чем не нуждался. Он просто заботился о них. Защищал, заключив с ними подобие договора. В комнате были места, куда тараканам было запрещено забираться. Например, в кровать Элвина. В колыбельку его младшего брата Кэлвина. В одежду Элвина, сложенную на табуретке. А в ответ Элвин не убивал их. В этой комнате им ничего не грозило. Это было их убежище, их заповедник. Какая глупость — мальчишка играется с вещами, которых не понимает!
И вместе с тем чудо из чудес — этот бледнолицый сотворил нечто такое, на что никогда не способен был краснокожий. Мог ли краснокожий сказать медведю: «Приди и живи со мной, а я буду тебя защищать»? И поверил бы медведь его словам? Неудивительно, что Элвин так сиял. Глупый дар бледнолицего Рвача и могущественные живые обереги женщины Элеаноры ни в какое сравнение не шли с возможностями Элвина. Даже краснокожий человек не мог полностью влиться в образ земли. Хотя Элвина это вовсе не заботило. Сама земля вливалась в его образ. Захотел он, чтобы тараканы жили так, а не иначе, захотел заключить с ними договор, и земля перестроилась под него. Элвин-младший, распоряжаясь крошечными созданиями, отдавал приказы, и земля подчинялась.
Понимал ли мальчик, что за чудо он сотворил?
Нет, даже представления не имел. Да и откуда ему было знать? Бледнолицые никогда не понимали землю.
И теперь, не понимая, что творит, Элвин-младший уничтожал то хрупкое равновесие, которого ему удалось достичь. Насекомые, кусающие его, на проверку оказались металлическими булавками, которых напихали ему в рубашку зловредные сестры. Он отчетливо слышал их хихиканье за стенкой. Он страшно перепугался, поэтому теперь его одолевал гнев. Надо непременно поквитаться, рассчитаться с ними. Его детская ярость была настолько сильна, что отчасти передалась Лолла-Воссики. Элвин ведь не сделал ничего особенного, а они в ответ перепугали его до смерти, до крови истыкали его. Надо отплатить им той же монетой, так напугать их…
Элвин-младший сидел на краешке кровати и, вытаскивая из ночной рубашки иголки, сердито втыкал их в уголок подушки — бледнолицые всегда очень аккуратно обращаются со своими бесполезными металлическими инструментами, даже с такими маленькими и незначительными. Внезапно его взгляд упал на бегающих по стенам, снующих в половых щелях тараканов, и в голове его созрел план мести.
Лолла-Воссики чувствовал, как на свет рождается коварный план отмщения. Элвин опустился на пол и тихонько заговорил с тараканами. Поскольку он был еще маленьким мальчиком, да к тому же бледнолицым, и некому было его научить, Элвин считал, что с тараканами нужно говорить вслух, будто насекомые каким-то образом могли понять человеческий язык. Впрочем, таков был здесь порядок вещей, таким он представлял себе мир.
И он солгал им. «Голод, — сказал он. — А в другой комнате еда». И показал им эту еду, чтобы они проникли сквозь стены в комнату сестер, залезли к ним в кровати и принялись ползать по их телам. Если тараканы поспешат, им всем хватит еды, доброй, вкусной еды. Он солгал, и Лолла-Воссики захотелось закричать, чтобы он не делал этого.
Когда краснокожий, опустившись на колени, призывал жертву, в которой на самом деле не нуждался, животное сразу различало его ложь и не приходило. Ложь отрезала краснокожего от земли, она ослепляла его и лишала на время слуха. Но этот бледнолицый мальчишка лгал с такой силой и мощью, что крошечные умишки тараканов поверили ему. И насекомые со всех ног бросились в соседнюю комнату, сотнями, тысячами исчезая под стенами.
Элвин-младший что-то услышал и расплылся в довольной ухмылке. Но Лолла-Воссики овладел гнев. Он даже открыл глаз, чтобы не видеть торжества Элвина-младшего, чья месть успешно свершилась. До его слуха донеслись панические вопли сестер, на которых накинулась армия тараканов. В комнату вбежали родители и братья. Принялись топтать. Давить, бить, убивать тараканов. Лолла-Воссики закрыл глаз и ощутил смерть насекомых — каждая угасшая жизнь жалила его будто иголкой. Прошло немало времени с тех пор, как черный шум одним-единственным убийством затмил все остальные смерти, и Лолла-Воссики успел забыть те ощущения, которые приходят, когда вокруг умирают крошечные существа.
К примеру, пчелы.
Тараканы — это бесполезные животные; они питаются объедками, отвратительно шуршат в щелях и мерзко ползают по коже. Но вместе с тем они часть земли, часть жизни, часть зеленой тишины, а их смерть — это злой шум, поднятый бессмысленным убийством. Они уверовали в ложь и погибли.
"Вот зачем я сюда пришел, — внезапно понял Лолла-Воссики. — Земля привела меня сюда, ибо знала, что мальчик этот обладает великим могуществом, знала, что некому научить его пользоваться данной ему силой, некому научить его прислушиваться к нуждам земли, прежде чем менять ее. Некому научить его быть краснокожим, а не бледнолицым.
Я явился сюда не затем, чтобы отыскать своего зверя сновидения, а затем, чтобы стать этим зверем для мальчика".
Шум успокоился. Сестры, братья, родители вернулись ко сну. Лолла-Воссики, цепляясь пальцами за щели в бревнах, полез вверх по стене дома. Глаз его был закрыт — он не надеялся на собственные силы, предоставив земле вести его. Ставни спальни были распахнуты, и Лолла-Воссики, оперевшись локтями о подоконник, заглянул в комнату.
Сначала он обозрел ее здоровым глазом. Увидел кровать, табуретку с лежащей на ней аккуратно сложенной одеждой и колыбельку, стоящую напротив кровати. Окно находилось прямо посредине между кроватью и колыбелькой. В постели виднелась какая-то выпуклость, формой напоминающая тельце маленького мальчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Но зачем? Кому нужны тараканы? Хотя он всего лишь мальчишка. Вряд ли он руководствовался каким-то здравым смыслом. Он просто наслаждался тем, что маленькая жизнь откликается на первый его зов. Краснокожим мальчишкам также знакомо это чувство, но они учились ему рядом с отцом, рядом с братом, на своей первой охоте. Надо встать на колени и молча воззвать к жизни, которую вознамерился взять, спросить, пришло ли должное время и желает ли животное умереть, чтобы наполнить тебя силой. «Ты готово умереть?» — вопрошал краснокожий юноша. Дав согласие, животное сразу появлялось.
Вот что сделал этот мальчик. Впрочем, все оказалось не так просто. Он позвал насекомых не ради своей нужды, потому что он ни в чем не нуждался. Он просто заботился о них. Защищал, заключив с ними подобие договора. В комнате были места, куда тараканам было запрещено забираться. Например, в кровать Элвина. В колыбельку его младшего брата Кэлвина. В одежду Элвина, сложенную на табуретке. А в ответ Элвин не убивал их. В этой комнате им ничего не грозило. Это было их убежище, их заповедник. Какая глупость — мальчишка играется с вещами, которых не понимает!
И вместе с тем чудо из чудес — этот бледнолицый сотворил нечто такое, на что никогда не способен был краснокожий. Мог ли краснокожий сказать медведю: «Приди и живи со мной, а я буду тебя защищать»? И поверил бы медведь его словам? Неудивительно, что Элвин так сиял. Глупый дар бледнолицего Рвача и могущественные живые обереги женщины Элеаноры ни в какое сравнение не шли с возможностями Элвина. Даже краснокожий человек не мог полностью влиться в образ земли. Хотя Элвина это вовсе не заботило. Сама земля вливалась в его образ. Захотел он, чтобы тараканы жили так, а не иначе, захотел заключить с ними договор, и земля перестроилась под него. Элвин-младший, распоряжаясь крошечными созданиями, отдавал приказы, и земля подчинялась.
Понимал ли мальчик, что за чудо он сотворил?
Нет, даже представления не имел. Да и откуда ему было знать? Бледнолицые никогда не понимали землю.
И теперь, не понимая, что творит, Элвин-младший уничтожал то хрупкое равновесие, которого ему удалось достичь. Насекомые, кусающие его, на проверку оказались металлическими булавками, которых напихали ему в рубашку зловредные сестры. Он отчетливо слышал их хихиканье за стенкой. Он страшно перепугался, поэтому теперь его одолевал гнев. Надо непременно поквитаться, рассчитаться с ними. Его детская ярость была настолько сильна, что отчасти передалась Лолла-Воссики. Элвин ведь не сделал ничего особенного, а они в ответ перепугали его до смерти, до крови истыкали его. Надо отплатить им той же монетой, так напугать их…
Элвин-младший сидел на краешке кровати и, вытаскивая из ночной рубашки иголки, сердито втыкал их в уголок подушки — бледнолицые всегда очень аккуратно обращаются со своими бесполезными металлическими инструментами, даже с такими маленькими и незначительными. Внезапно его взгляд упал на бегающих по стенам, снующих в половых щелях тараканов, и в голове его созрел план мести.
Лолла-Воссики чувствовал, как на свет рождается коварный план отмщения. Элвин опустился на пол и тихонько заговорил с тараканами. Поскольку он был еще маленьким мальчиком, да к тому же бледнолицым, и некому было его научить, Элвин считал, что с тараканами нужно говорить вслух, будто насекомые каким-то образом могли понять человеческий язык. Впрочем, таков был здесь порядок вещей, таким он представлял себе мир.
И он солгал им. «Голод, — сказал он. — А в другой комнате еда». И показал им эту еду, чтобы они проникли сквозь стены в комнату сестер, залезли к ним в кровати и принялись ползать по их телам. Если тараканы поспешат, им всем хватит еды, доброй, вкусной еды. Он солгал, и Лолла-Воссики захотелось закричать, чтобы он не делал этого.
Когда краснокожий, опустившись на колени, призывал жертву, в которой на самом деле не нуждался, животное сразу различало его ложь и не приходило. Ложь отрезала краснокожего от земли, она ослепляла его и лишала на время слуха. Но этот бледнолицый мальчишка лгал с такой силой и мощью, что крошечные умишки тараканов поверили ему. И насекомые со всех ног бросились в соседнюю комнату, сотнями, тысячами исчезая под стенами.
Элвин-младший что-то услышал и расплылся в довольной ухмылке. Но Лолла-Воссики овладел гнев. Он даже открыл глаз, чтобы не видеть торжества Элвина-младшего, чья месть успешно свершилась. До его слуха донеслись панические вопли сестер, на которых накинулась армия тараканов. В комнату вбежали родители и братья. Принялись топтать. Давить, бить, убивать тараканов. Лолла-Воссики закрыл глаз и ощутил смерть насекомых — каждая угасшая жизнь жалила его будто иголкой. Прошло немало времени с тех пор, как черный шум одним-единственным убийством затмил все остальные смерти, и Лолла-Воссики успел забыть те ощущения, которые приходят, когда вокруг умирают крошечные существа.
К примеру, пчелы.
Тараканы — это бесполезные животные; они питаются объедками, отвратительно шуршат в щелях и мерзко ползают по коже. Но вместе с тем они часть земли, часть жизни, часть зеленой тишины, а их смерть — это злой шум, поднятый бессмысленным убийством. Они уверовали в ложь и погибли.
"Вот зачем я сюда пришел, — внезапно понял Лолла-Воссики. — Земля привела меня сюда, ибо знала, что мальчик этот обладает великим могуществом, знала, что некому научить его пользоваться данной ему силой, некому научить его прислушиваться к нуждам земли, прежде чем менять ее. Некому научить его быть краснокожим, а не бледнолицым.
Я явился сюда не затем, чтобы отыскать своего зверя сновидения, а затем, чтобы стать этим зверем для мальчика".
Шум успокоился. Сестры, братья, родители вернулись ко сну. Лолла-Воссики, цепляясь пальцами за щели в бревнах, полез вверх по стене дома. Глаз его был закрыт — он не надеялся на собственные силы, предоставив земле вести его. Ставни спальни были распахнуты, и Лолла-Воссики, оперевшись локтями о подоконник, заглянул в комнату.
Сначала он обозрел ее здоровым глазом. Увидел кровать, табуретку с лежащей на ней аккуратно сложенной одеждой и колыбельку, стоящую напротив кровати. Окно находилось прямо посредине между кроватью и колыбелькой. В постели виднелась какая-то выпуклость, формой напоминающая тельце маленького мальчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94