— Конечно. В общих чертах план тебе известен. Твой дядя рассказывал его тебе достаточно часто, когда ты, карапуз, сидел у него на коленях.
— Но чего вы этим добьетесь?
— Уничтожения христианства.
— Но тебе-то ничего не достанется. Ты же слышал выражение «пиррова победа». Это означает, победа, которая досталась столь дорогой ценой, что она того не стоит. Это все, что ты сможешь получить. Тебе никогда не добиться ничего ценного, тебе никогда не создать новой империи. Ты и твои монстры способны только разрушать. Твоим царством станут населенные вампирами руины. В нем не будет души. Мертвый мир.
Майк улыбнулся, но это была холодная, полная ненависти улыбка.
— Что за чудесное красноречие. Видишь ли, ты мог бы стать императором. Вместо этого ты отрекся от своей ответственности и от престола. Ты мог бы...
Дэвид взмахнул мечом. Еще один шаг — и он отрубил бы вампиру голову, а так меч прошел мимо.
— Провальная попытка, Дэвид, — улыбнулся Страуд. — Э, глянь-ка сюда. Вижу, у нас пополнение. Рослый молодой рядовой, гм?
Он отступил в сторону.
— Джек. Господи, ты... — Голос Дэвида стих. За спиной у него охнула Бернис.
Перед ними стоял Блэк. Свет в его глазах изменился. Теперь он был темнее. Теперь в этих глазах стояло Зло.
Дэвид опустил взгляд, чтобы увидеть разорванное горло и окровавленную футболку.
— Вот именно, Дэвид. Мистер Блэк — теперь один из нас. В точности как будете и вы двое, Бернис и Дэвид. Боюсь, Максимилиана придется отвергнуть. Понимаешь ли, его гены ни на что не годны, их не переделаешь. — Он рассмеялся собственной шутке. — Следовательно, когда через несколько мгновений он умрет, он и останется мертвым. А теперь... — Он оглядел остальных вампиров, прежде чем вновь остановиться взглядом на Дэвиде и Бернис. — Ну что, завершим эту фазу вашего бытия?
5
В больнице Электра быстро вынула из прикроватной тумбочки пластиковый пакет с салфетками для вытирания рта. Из коридора доносились голоса. Она в напряжении помедлила, ожидая вот-вот увидеть, как открывается дверь и входит сестра. Голоса стали громче. Потом начали стихать.
Со вздохом огромного облегчения Электра высыпала салфетки на прикроватный столик.
Потом осторожно открыла пластиковый пакет. Пакет был из прозрачного полиэтилена, на деле довольно прочного.
Уж конечно, достаточно прочного.
Руки Электры двигались умело и спокойно. Одной рукой она приподняла голову старика. Тот все еще бормотал, беседуя с кем-то или чем-то, ей невидимым. Свободной рукой она натянула пластиковый пакет на голову старику.
Покончив с этим, она пальцами собрала края пакета и затянула их на горле, затянула туже, удостоверилась, что полиэтилен образовал теперь воздухонепроницаемый манжет на шее.
И тут же пакет на голове старика надулся от выдоха. Морщинки на пакете разгладились — с хрустом натянулся полиэтилен.
Когда старик вдохнул, мешок осел. Пластик приник к контурам лица; создавалось впечатление, что перед Электрой — голова в пластиковой вакуумной упаковке. Омерзительно, но она не отступала.
Джордж Леппингтон выдохнул. На этот раз мешок запотел, так что черты лица человека, лежащего без сознания, стали размыты.
Она не двинулась с места, обеими руками крепко держа пакет на горле старика, слушая, как пакет скрипит при каждом вдохе и выдохе.
Теперь ритм дыхания убыстрился — двуокись углерода постепенно заменяла в пакете кислород.
Она чувствовала, как дрожит под ее ладонями шея.
Она глядела сквозь запотевший пластик.
Господи милосердный. Пара голубых глаз глядела на нее в ответ.
И в этих глазах стояла ярость. Выражение лица было яростным и свирепым.
Господи, о Господи, только не очнись... пожалуйста, только не очнись.
Несмотря на то что глаза открылись, старик, похоже, так и не пришел в сознание.
Господи милосердный. Не очнись. Пожалуйста, только не очнись!
Бормотание, извергающееся изо рта старика, стало громче. Дрожь тела превратилась в конвульсии. Она поглядела на крупные руки, сжавшиеся в кулаки.
И все же она не отпускала своей хватки.
Пусть воздух станет ядовитым. Пусть он задохнется. Пусть эта сволочь задохнется, думала Электра с такой жгучей яростью, что на глазах у нее выступили слезы.
Тело старика дрожало теперь с такой силой, что сотрясало кровать, и та ударялась о стену. И даже будучи без сознания, старик, задыхаясь, хрипел.
Господи, они услышат; кто-нибудь придет!
Ее остановят.
И она уже ничего не сможет поделать.
Стиснув зубы, она крепче сжала пакет. На губах старого Леппингтона выступили пузыри слюны; нос стал ярко-красным, потом так же внезапно побелел, пока не стал белым, как наволочка на подушке, на которой он лежал.
Грудь поднялась, но этот огромный вдох лишь погнал по пакету теперь уже ядовитый воздух.
Из груди старика послышалось низкое бульканье, которое становилось все громче, громче, громче.
Потом прекратилось.
Внезапно со всем было покончено.
Концентрация двуокиси углерода привела к остановке сердца.
С пусто прозвучавшим вздохом тело расслабилось.
Давай же, еще не конец, прошептала она самой себе.
Проверив пульс, чтобы убедиться, что жизнь оставила это восьмидесятичетырехлетнее тело, Электра стащила с головы пластиковый пакет, потом аккуратно собрала в него салфетки для вытирания рта. Пакет с салфетками она вернула на место в тумбочку, положив его в точности так же и на то же место, где он лежал.
Проклятие.
Из носа старика бежал ручеек крови. Верный признак удушья.
Черт, ничего не кончено — далеко не кончено.
Она опрокинула на кровать свою сумку.
Ключи от машины, три тампона, карандаш, перьевая ручка, маникюрные ножницы. Пара тюбиков помады.
Двигаясь теперь с почти сверхъестественной скоростью, она выхватила из шкафчика бумажное полотенце, стерла кровь с ноздри. Потом разрезала ножницами тампон пополам, после чего вставила по половинке тампона в каждую ноздрю. Ловко подхватила карандаш и затолкала половинки тампона как можно глубже в ноздри. Она надавливала так сильно, что сломался карандаш.
Быстро заменить карандаш ручкой. Несколько секунд спустя половинки тампона были уже затолканы так далеко, что их не было видно. Там они вздуются от соприкосновения с кровью, сочащейся из лишенных кислорода легких. Если повезет, они напрочь перекроют поток крови.
Потом, разжав челюсти мертвеца, она отклонила его голову назад и затолкала оставшиеся два тампона ему в глотку. На сей раз пришлось воспользоваться средним пальцем, чтобы затолкать их ему в горло достаточно далеко, чтобы их не заметил измотанный врач, который будет составлять свидетельство о смерти старого Леппингтона. Благодаря закупоренным воздушным путям не будет никакого симптоматического потока крови, который мог бы возбудить подозрения врача и навести на мысль о том, что старик мог умереть от удушья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126