Еще никому из нас не удавалось чего-либо добиться, нарушая закон, пусть даже из благих побуждений. — Обернувшись к Розамунде, маркиз отвесил ей низкий поклон:
— Ваш покорный слуга, миледи. — И тут же кивнул Диане:
— До встречи, графиня.
Под воображаемые раскаты грома Розамунда смотрела вслед удалявшемуся всаднику, за которым ехали его люди и карета. Армия Уэнслидейла радостно взревела вдогонку побежденному южанину, потрясая своим разномастным оружием, и испустила древний боевой клич Аррадейла:
— Железная Рука!
Диана засмеялась, подняла взведенный пистолет и пальнула в воздух.
— Железная Рука! — подхватила она. Но в следующую же минуту тяжело опустилась на землю и поникла головой, как будто боялась потерять сознание.
Розамунда присела перед ней на корточки:
— Это было здорово! У меня душа в пятки ушла, когда ты летела на коне под горку!
Диана тряхнула головой:
— У меня тоже. Бедный Сирус! Придется дать ему лишнюю меру овса. — Она вдруг схватила Розамунду за руку:
— Слава Богу, я успела вовремя. Куда он собирался тебя увезти?
— Сказал, что на юг. Не понимаю! Хотя… — Розамунда села на землю рядом с Дианой, — он прав.
— Прав? В том, что хотел увезти тебя на юг?
— В том, что мой ребенок все-таки не унаследует Венскоут, если коттериты и Эдвард вместе с ними пойдут под суд.
— Вздор! Кто же, если не он?
— Есть еще один наследник, дальний родственник. Я совсем про него забыла, но Дигби поддерживает с ним отношения. Это врач из Скарборо.
— Он никогда ни о чем не узнает, — возразила Диана, поднялась на ноги и подала подруге руку.
— Дигби может изменить завещание. Если Эдварда не будет, он не захочет подбрасывать кукушку в гнездо Овер-тонов. — Розамунда положила руку на живот:
— Что же будет с моим бедным ребенком?
— Так вот что он имел в виду, говоря про нарушения закона из благих побуждений! Черт бы его побрал! Я… — Она замолчала, растерянная и расстроенная не меньше, чем Розамунда. — Пойдем домой, милая, — наконец сказала она, приобняв Розамунду. — У нас еще есть несколько месяцев, чтобы расхлебать эту кашу.
— Нет. Если ребенок не станет наследником, рожать его нельзя.
— Роза!
Но та только покачала головой, не желая пока обсуждать эту тему. Сначала надо все обдумать.
Сопровождаемые шестью конюхами Дианы на случай, если маркиз опять попытается похитить Розамунду, они поскакали в Венскоут. При виде высоких каменных стен у Розамунды впервые за много лет появилась мысль: а не запереть ли ворота на ночь?
И тут она увидела у парадного крыльца двуколку доктора Уоллеса. Сердце ее оборвалось. Она спрыгнула с лошади и побежала в дом.
— Что случилось? — спросила она у Милли, которая навзрыд рыдала в вестибюле.
— Ох, миледи, сэр Дигби! Ему стало плохо после обеда!
Нет! Подобрав юбки, Розамунда помчалась наверх, в спальню. В коридоре она остановилась, чтобы отдышаться — нельзя расстраивать больного, — и тихо отворила дверь. Может, на сей раз он наконец прислушается к предупреждениям врача.
Супруг лежал на кровати с приоткрытыми глазами и серым лицом. По спине ее пробежал холодок.
— Дигби?
Розамунда бросилась к кровати, но кто-то остановил ее за руку. Обернувшись, она увидела скорбное лицо доктора Уоллеса.
— Мне очень жаль, леди Овертон, но вы опоздали. Он только что нас покинул.
Пошатнувшись, Розамунда бросилась к кровати, упала на колени и взяла еще теплую руку мужа.
— Нет! Вернись, Дигби!
Диана крепко обняла подругу.
— Крепись, милая. Все кончено.
— Моя дорогая тетушка, — на плечо ей опустилась еще одна рука, — леди Аррадейл права. Мой бедный дядя отошел в мир иной, где его ждет небесное блаженство, и мы, христиане, должны радоваться за него.
Розамунда подняла голову и недоуменно уставилась на Эдварда Овертона:
— Что вы здесь делаете? Вас же выставили из дома!
— Да, но дядя не собирался расставаться со мной навсегда. Полагаю, разлука со мной его огорчала.
— Его огорчало ваше присутствие!
Розамунда встала с колен, и тут в душе у нее шевельнулось подозрение. Эдвард объявился, и Дигби умер. Кажется, маркиз говорил о каких-то убийствах. Яд…
Розамунда обернулась, к доктору.
— От чего он умер?
Доктор скорбно пожал плечами:
— И вы еще спрашиваете, леди Овертон? Я столько лет призывал его к умеренности, но это, как видно, было выше его сил.
— Сердечный приступ? Вы уверены?
— Настолько, насколько может быть уверен медик.
Розамунда успокоилась. Конечно, когда-нибудь это должно было случиться, несмотря на все ее попытки поддержать здоровье мужа. Наверное, Эдвард разволновал его и довел до смерти своими ханжескими проповедями, но убийством это не назовешь.
Розамунда осторожно закрыла покойнику глаза. Доктор протянул ей две центовые монеты, и она положила их на веки Дигби, потом скрестила у него на груди вялые руки, поцеловала мужа в лоб, и на лицо мертвеца упали ее слезы. Промокнув их уголком простыни, Розамунда накрыла ею усопшего.
Что же теперь делать?
Горе порождало ужасную нравственную дилемму. Должна ли она объявить своего ребенка наследником Дигби? Кое-кто из слуг наверняка уже догадывался о ее беременности, но наверняка знали только родители Розамунды. Можно попросить их молчать, а потом родить ребенка тайно, вдали от Венскоута…
Что бы ей посоветовал Дигби? Увы, у него не спросишь!
Надо принимать какое-то решение: Дигби умер, и значит, в ближайшие дни закрутятся колеса закона. Если маркиз не ошибся, то Венскоут перейдет к доктору Нантвичу.
Однако Розамунде достаточно объявить о своей беременности, чтобы поместье унаследовал ее ребенок, а сама она еще много лет была здесь хозяйкой. Нечестно, зато как заманчиво!
Она беспомощно оглядела комнату. В углу миссис Монктон рыдала в свой фартук.
— Что же нам теперь делать? — спросила Розамунда.
— Не беспокойтесь, тетушка, — встрял Эдвард. — Все хлопоты я возьму на себя. Я позабочусь о вас.
«Нет, не позаботишься!» — подумала девушка, но вслух ничего не сказала. Поблагодарив его за участие, она увела из спальни рыдающую экономку.
— Я провожу вас на кухню, миссис Монктон, а заодно поговорю с прислугой.
Когда они спустились на первый этаж, экономка сказала:
— Одно хорошо, миледи: это произошло мгновенно. Он наслаждался ужином, потом вдруг почувствовал себя плохо и упал в обморок.
Подозрения вернулись. Еда. Обморок. Смерть…
— Эдвард его чем-то расстроил?
Женщина покачала головой:
— Я бы не сказала, миледи. Разве что одним своим видом. Вообще-то сегодня, кажется, он старался его не волновать. Просто сказал господину, чтобы тот не ел жареных эскалопов. — Она опять заплакала. — Простите меня, миледи, но сэр Дигби так их просил! Вы думаете, он из-за этого умер?
— Нет-нет, — успокоила Розамунда экономку, но в душе ее всколыхнулась волна раздражения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Ваш покорный слуга, миледи. — И тут же кивнул Диане:
— До встречи, графиня.
Под воображаемые раскаты грома Розамунда смотрела вслед удалявшемуся всаднику, за которым ехали его люди и карета. Армия Уэнслидейла радостно взревела вдогонку побежденному южанину, потрясая своим разномастным оружием, и испустила древний боевой клич Аррадейла:
— Железная Рука!
Диана засмеялась, подняла взведенный пистолет и пальнула в воздух.
— Железная Рука! — подхватила она. Но в следующую же минуту тяжело опустилась на землю и поникла головой, как будто боялась потерять сознание.
Розамунда присела перед ней на корточки:
— Это было здорово! У меня душа в пятки ушла, когда ты летела на коне под горку!
Диана тряхнула головой:
— У меня тоже. Бедный Сирус! Придется дать ему лишнюю меру овса. — Она вдруг схватила Розамунду за руку:
— Слава Богу, я успела вовремя. Куда он собирался тебя увезти?
— Сказал, что на юг. Не понимаю! Хотя… — Розамунда села на землю рядом с Дианой, — он прав.
— Прав? В том, что хотел увезти тебя на юг?
— В том, что мой ребенок все-таки не унаследует Венскоут, если коттериты и Эдвард вместе с ними пойдут под суд.
— Вздор! Кто же, если не он?
— Есть еще один наследник, дальний родственник. Я совсем про него забыла, но Дигби поддерживает с ним отношения. Это врач из Скарборо.
— Он никогда ни о чем не узнает, — возразила Диана, поднялась на ноги и подала подруге руку.
— Дигби может изменить завещание. Если Эдварда не будет, он не захочет подбрасывать кукушку в гнездо Овер-тонов. — Розамунда положила руку на живот:
— Что же будет с моим бедным ребенком?
— Так вот что он имел в виду, говоря про нарушения закона из благих побуждений! Черт бы его побрал! Я… — Она замолчала, растерянная и расстроенная не меньше, чем Розамунда. — Пойдем домой, милая, — наконец сказала она, приобняв Розамунду. — У нас еще есть несколько месяцев, чтобы расхлебать эту кашу.
— Нет. Если ребенок не станет наследником, рожать его нельзя.
— Роза!
Но та только покачала головой, не желая пока обсуждать эту тему. Сначала надо все обдумать.
Сопровождаемые шестью конюхами Дианы на случай, если маркиз опять попытается похитить Розамунду, они поскакали в Венскоут. При виде высоких каменных стен у Розамунды впервые за много лет появилась мысль: а не запереть ли ворота на ночь?
И тут она увидела у парадного крыльца двуколку доктора Уоллеса. Сердце ее оборвалось. Она спрыгнула с лошади и побежала в дом.
— Что случилось? — спросила она у Милли, которая навзрыд рыдала в вестибюле.
— Ох, миледи, сэр Дигби! Ему стало плохо после обеда!
Нет! Подобрав юбки, Розамунда помчалась наверх, в спальню. В коридоре она остановилась, чтобы отдышаться — нельзя расстраивать больного, — и тихо отворила дверь. Может, на сей раз он наконец прислушается к предупреждениям врача.
Супруг лежал на кровати с приоткрытыми глазами и серым лицом. По спине ее пробежал холодок.
— Дигби?
Розамунда бросилась к кровати, но кто-то остановил ее за руку. Обернувшись, она увидела скорбное лицо доктора Уоллеса.
— Мне очень жаль, леди Овертон, но вы опоздали. Он только что нас покинул.
Пошатнувшись, Розамунда бросилась к кровати, упала на колени и взяла еще теплую руку мужа.
— Нет! Вернись, Дигби!
Диана крепко обняла подругу.
— Крепись, милая. Все кончено.
— Моя дорогая тетушка, — на плечо ей опустилась еще одна рука, — леди Аррадейл права. Мой бедный дядя отошел в мир иной, где его ждет небесное блаженство, и мы, христиане, должны радоваться за него.
Розамунда подняла голову и недоуменно уставилась на Эдварда Овертона:
— Что вы здесь делаете? Вас же выставили из дома!
— Да, но дядя не собирался расставаться со мной навсегда. Полагаю, разлука со мной его огорчала.
— Его огорчало ваше присутствие!
Розамунда встала с колен, и тут в душе у нее шевельнулось подозрение. Эдвард объявился, и Дигби умер. Кажется, маркиз говорил о каких-то убийствах. Яд…
Розамунда обернулась, к доктору.
— От чего он умер?
Доктор скорбно пожал плечами:
— И вы еще спрашиваете, леди Овертон? Я столько лет призывал его к умеренности, но это, как видно, было выше его сил.
— Сердечный приступ? Вы уверены?
— Настолько, насколько может быть уверен медик.
Розамунда успокоилась. Конечно, когда-нибудь это должно было случиться, несмотря на все ее попытки поддержать здоровье мужа. Наверное, Эдвард разволновал его и довел до смерти своими ханжескими проповедями, но убийством это не назовешь.
Розамунда осторожно закрыла покойнику глаза. Доктор протянул ей две центовые монеты, и она положила их на веки Дигби, потом скрестила у него на груди вялые руки, поцеловала мужа в лоб, и на лицо мертвеца упали ее слезы. Промокнув их уголком простыни, Розамунда накрыла ею усопшего.
Что же теперь делать?
Горе порождало ужасную нравственную дилемму. Должна ли она объявить своего ребенка наследником Дигби? Кое-кто из слуг наверняка уже догадывался о ее беременности, но наверняка знали только родители Розамунды. Можно попросить их молчать, а потом родить ребенка тайно, вдали от Венскоута…
Что бы ей посоветовал Дигби? Увы, у него не спросишь!
Надо принимать какое-то решение: Дигби умер, и значит, в ближайшие дни закрутятся колеса закона. Если маркиз не ошибся, то Венскоут перейдет к доктору Нантвичу.
Однако Розамунде достаточно объявить о своей беременности, чтобы поместье унаследовал ее ребенок, а сама она еще много лет была здесь хозяйкой. Нечестно, зато как заманчиво!
Она беспомощно оглядела комнату. В углу миссис Монктон рыдала в свой фартук.
— Что же нам теперь делать? — спросила Розамунда.
— Не беспокойтесь, тетушка, — встрял Эдвард. — Все хлопоты я возьму на себя. Я позабочусь о вас.
«Нет, не позаботишься!» — подумала девушка, но вслух ничего не сказала. Поблагодарив его за участие, она увела из спальни рыдающую экономку.
— Я провожу вас на кухню, миссис Монктон, а заодно поговорю с прислугой.
Когда они спустились на первый этаж, экономка сказала:
— Одно хорошо, миледи: это произошло мгновенно. Он наслаждался ужином, потом вдруг почувствовал себя плохо и упал в обморок.
Подозрения вернулись. Еда. Обморок. Смерть…
— Эдвард его чем-то расстроил?
Женщина покачала головой:
— Я бы не сказала, миледи. Разве что одним своим видом. Вообще-то сегодня, кажется, он старался его не волновать. Просто сказал господину, чтобы тот не ел жареных эскалопов. — Она опять заплакала. — Простите меня, миледи, но сэр Дигби так их просил! Вы думаете, он из-за этого умер?
— Нет-нет, — успокоила Розамунда экономку, но в душе ее всколыхнулась волна раздражения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90