— Ладно, милая, рассказывай нам про своего больного. Кажется, миссис Акентвейт считает его бандитом.
— Разбойником с большой дороги? — небрежно подхватила Розамунда. — Если так, то он был не очень удачлив в своем ремесле, потому что свалился с лошади.
— Вот как? Он свалился с лошади?
Вошедшая в комнату Джесси почтительно присела в реверансе:
— Чаю, миледи?
— Да, спасибо, — кивнула Розамунда, надеясь, что таким образом положит конец мучительным расспросам. — Мы с удовольствием попьем чаю.
Но как только Джесси ушла, мать уточнила:
— Так кто же он, милая?
Розамунде опять пришлось лгать:
— Не имею понятия. При нем не было ни вещей, ни рабочих инструментов. У него вообще ничего не было, кроме одежды и носового платка. Либо он пропил все деньги, либо его обобрали.
— А разве сам он не знает? — поинтересовалась Саки, оторвавшись от полки с книгами, которые в данный момент просматривала.
Будучи не только любопытной, но и хитрой, она могла в мгновение ока разнюхать любой секрет. «Только бы она не наткнулась на какие-нибудь следы моего грешного утра! — мысленно молила Розамунда. — Хоть бы раз в жизни мне удалось прикрыться ложью!»
— Он всю ночь пролежал без сознания, — бросила она равнодушно, — и до сих пор не совсем пришел в себя.
— А может, ему просто нравится валяться в мягкой постели? — предположила Саки.
Розамунда почувствовала, что краснеет, и широко улыбнулась, чтобы скрыть свое смущение.
— Где ты его положила, милочка? — поинтересовалась мать.
Розамунда встала и начала помогать служанке.
— В спальне на втором этаже.
— Рози! — воскликнула Саки. — Ты мягкосердечная дура.
— Не понимаю, что в этом такого. Он не бродяга.
— Откуда ты знаешь?
— Он прилично одет.
— Ну, одежду он мог украсть.
Эта мысль никогда не приходила Розамунде в голову.
— И говорит как джентльмен. К тому же у него холеные руки, явно не привыкшие к труду.
— Значит, проходимец.
Розамунда промолчала, соглашаясь.
— Хватит спорить, девочки, — заявила мать. — Я думаю, Диана не стала бы возражать, узнав, что Рози положила больного человека в хорошую спальню, если, конечно, у него нет вшей.
— Конечно, нет! — возмутилась Розамунда.
— Итак, готов ли этот образец чистоты и невинности у; приему гостей? — спросила Саки, усаживаясь возле подноса. — Как он хоть выглядит? Симпатичный?
— Когда блюет? — усмехнулась Розамунда.
— Ему до сих пор плохо?
— Нет. Вообще-то он довольно симпатичный, — ответила Розамунда. Она сомневалась, что Саки уйдет из дома, не взглянув на Бренда, поэтому врать не имело смысла.
— Лысый?
— Нет.
— Косой?
— Нет!
— С гнилыми зубами?
Розамунда собралась прорычать очередное «нет», но вовремя спохватилась.
— Кажется, нет.
— В таком случае, — заявила Саки, слизывая с пальцев крем, — в этих краях его вполне можно считать ангелом.
— Насколько я помню, Гарольд не страдает ни одним из перечисленных недостатков, — заметила Розамунда, имея в виду мужа своей сестры.
— А я всегда говорила, что вышла замуж за ангела, — откликнулась Саки, прихлебывая чай.
— И когда же твой ангел расправит крылышки? — вмешалась в разговор мать.
— Надеюсь, что завтра. Мне не терпится вернуться домой.
— Конечно, милая. — Мать кивнула, тряхнув седыми локонами, выбивавшимися из-под строгой шляпки.
— Но Дигби меня не ждет. Он не станет волноваться, — начала вдруг оправдываться дочь.
— Конечно, нет, милая.
Розамунда решила, что мать предложит передать Дигби письмо, но она этого не сделала, и девушка встревожилась. Если миссис Акентвейт и могла что-нибудь заподозрить, то ее мать не из тех, кто обращает внимание на изнанку.
— Ну что, — сказала Саки, допив чай и проворно вставая с дивана, — позволь нам подняться на небеса и навестить твоего ангела.
Розамунда попыталась возразить, хотя заранее знала, что это бесполезно:
— Зачем?
— Ты не приглашала к нему доктора Уоллеса. Если беднягу рвало и он до сих пор лежит в постели, то, по всей видимости, тебе все-таки надо обратиться к врачу. Мы с мамой посмотрим и выскажем свое мнение.
— Он наверняка спит.
— Тогда мы тихонько войдем и взглянем на него. Его лихорадит?
Розамунда возмущенно уставилась на сестру. Отправить Саки домой, не дав ей взглянуть на таинственного незнакомца, было так же нереально, как сию же минуту вознестись в рай. И все же она еще силилась выдумать какой-то предлог, пока мать вытирала губы салфеткой и выходила из гостиной.
— Он кашляет, милая? — поинтересовалась мать, с решительным видом поднимаясь по лестнице. — Я слышала, ты подобрала его насквозь промокшим.
— Да, так оно и было. — Розамунда поспешно шла за ней и старалась говорить погромче, чтобы предупредить Бренда. — Но, насколько я могу судить, он избежал неприятных последствий.
— Еще ничего не известно. Легкие — вещь коварная.
— Если жара нет, то, наверное, обойдется, — вмешалась в разговор Саки.
И тут Розамунда поняла, что они приехали сюда не из простого любопытства. Саки была старше ее на три года и имела двоих детей, а мать родила восьмерых и двоих потеряла. Они гораздо лучше ее разбирались в уходе за больными.
— Ночью его тошнило, потом прошло, — сказала Розамунда.
— По всей видимости, он отравился спиртным, — объяснила Саки. — А потом избавился от ядов, и ему стало легче.
Розамунду удивила такая осведомленность. Неужели Гарольд Давенпорт тоже склонен к пьянству? Во всяком случае, сестра никогда ей об этом не говорила.
— У него ужасно болела голова, — добавила она. — Я дала ему порошок. Кажется, помогло.
Розамунда вставила ключ в замочную скважину и нарочно долго возилась с замком.
— Ты запираешь его спальню, милая? — спросила мать.
— Береженого Бог бережет, а он совершенно посторонний человек, — объяснила Розамунда и, мысленно помолившись, отворила дверь.
Окно было занавешено, но широко открыто. Шторы слегка колыхались от теплого летнего ветерка, который влетал в темную спальню вместе с пением птиц. Потянув носом, Розамунда прежде всего различила в воздухе ароматическую смесь и портвейн, однако ей показалось, что сквозь них пробиваются и другие, грешные запахи.
Ее тайный любовник лежал в постели, укрытый одеялом. Глаза его были закрыты.
— О Боже! — прошептала Саки, на цыпочках подходя к кровати. — Не сказать, что ангел, но для простого смертного очень даже симпатичный.
Розамунда заметила, как у Бренда дрогнули уголки губ, и стала молиться еще горячее, чтобы у него хватило сил совладать с собой.
— Подумаешь, симпатичный! С лица воды не пить, — прозаично сказала мать и слегка приоткрыла шторы. В комнате стало светлее. — От красавцев обычно одни неприятности.
Мать подошла ближе и, приподняв уголок простыни, заметила темно-красное винное пятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Разбойником с большой дороги? — небрежно подхватила Розамунда. — Если так, то он был не очень удачлив в своем ремесле, потому что свалился с лошади.
— Вот как? Он свалился с лошади?
Вошедшая в комнату Джесси почтительно присела в реверансе:
— Чаю, миледи?
— Да, спасибо, — кивнула Розамунда, надеясь, что таким образом положит конец мучительным расспросам. — Мы с удовольствием попьем чаю.
Но как только Джесси ушла, мать уточнила:
— Так кто же он, милая?
Розамунде опять пришлось лгать:
— Не имею понятия. При нем не было ни вещей, ни рабочих инструментов. У него вообще ничего не было, кроме одежды и носового платка. Либо он пропил все деньги, либо его обобрали.
— А разве сам он не знает? — поинтересовалась Саки, оторвавшись от полки с книгами, которые в данный момент просматривала.
Будучи не только любопытной, но и хитрой, она могла в мгновение ока разнюхать любой секрет. «Только бы она не наткнулась на какие-нибудь следы моего грешного утра! — мысленно молила Розамунда. — Хоть бы раз в жизни мне удалось прикрыться ложью!»
— Он всю ночь пролежал без сознания, — бросила она равнодушно, — и до сих пор не совсем пришел в себя.
— А может, ему просто нравится валяться в мягкой постели? — предположила Саки.
Розамунда почувствовала, что краснеет, и широко улыбнулась, чтобы скрыть свое смущение.
— Где ты его положила, милочка? — поинтересовалась мать.
Розамунда встала и начала помогать служанке.
— В спальне на втором этаже.
— Рози! — воскликнула Саки. — Ты мягкосердечная дура.
— Не понимаю, что в этом такого. Он не бродяга.
— Откуда ты знаешь?
— Он прилично одет.
— Ну, одежду он мог украсть.
Эта мысль никогда не приходила Розамунде в голову.
— И говорит как джентльмен. К тому же у него холеные руки, явно не привыкшие к труду.
— Значит, проходимец.
Розамунда промолчала, соглашаясь.
— Хватит спорить, девочки, — заявила мать. — Я думаю, Диана не стала бы возражать, узнав, что Рози положила больного человека в хорошую спальню, если, конечно, у него нет вшей.
— Конечно, нет! — возмутилась Розамунда.
— Итак, готов ли этот образец чистоты и невинности у; приему гостей? — спросила Саки, усаживаясь возле подноса. — Как он хоть выглядит? Симпатичный?
— Когда блюет? — усмехнулась Розамунда.
— Ему до сих пор плохо?
— Нет. Вообще-то он довольно симпатичный, — ответила Розамунда. Она сомневалась, что Саки уйдет из дома, не взглянув на Бренда, поэтому врать не имело смысла.
— Лысый?
— Нет.
— Косой?
— Нет!
— С гнилыми зубами?
Розамунда собралась прорычать очередное «нет», но вовремя спохватилась.
— Кажется, нет.
— В таком случае, — заявила Саки, слизывая с пальцев крем, — в этих краях его вполне можно считать ангелом.
— Насколько я помню, Гарольд не страдает ни одним из перечисленных недостатков, — заметила Розамунда, имея в виду мужа своей сестры.
— А я всегда говорила, что вышла замуж за ангела, — откликнулась Саки, прихлебывая чай.
— И когда же твой ангел расправит крылышки? — вмешалась в разговор мать.
— Надеюсь, что завтра. Мне не терпится вернуться домой.
— Конечно, милая. — Мать кивнула, тряхнув седыми локонами, выбивавшимися из-под строгой шляпки.
— Но Дигби меня не ждет. Он не станет волноваться, — начала вдруг оправдываться дочь.
— Конечно, нет, милая.
Розамунда решила, что мать предложит передать Дигби письмо, но она этого не сделала, и девушка встревожилась. Если миссис Акентвейт и могла что-нибудь заподозрить, то ее мать не из тех, кто обращает внимание на изнанку.
— Ну что, — сказала Саки, допив чай и проворно вставая с дивана, — позволь нам подняться на небеса и навестить твоего ангела.
Розамунда попыталась возразить, хотя заранее знала, что это бесполезно:
— Зачем?
— Ты не приглашала к нему доктора Уоллеса. Если беднягу рвало и он до сих пор лежит в постели, то, по всей видимости, тебе все-таки надо обратиться к врачу. Мы с мамой посмотрим и выскажем свое мнение.
— Он наверняка спит.
— Тогда мы тихонько войдем и взглянем на него. Его лихорадит?
Розамунда возмущенно уставилась на сестру. Отправить Саки домой, не дав ей взглянуть на таинственного незнакомца, было так же нереально, как сию же минуту вознестись в рай. И все же она еще силилась выдумать какой-то предлог, пока мать вытирала губы салфеткой и выходила из гостиной.
— Он кашляет, милая? — поинтересовалась мать, с решительным видом поднимаясь по лестнице. — Я слышала, ты подобрала его насквозь промокшим.
— Да, так оно и было. — Розамунда поспешно шла за ней и старалась говорить погромче, чтобы предупредить Бренда. — Но, насколько я могу судить, он избежал неприятных последствий.
— Еще ничего не известно. Легкие — вещь коварная.
— Если жара нет, то, наверное, обойдется, — вмешалась в разговор Саки.
И тут Розамунда поняла, что они приехали сюда не из простого любопытства. Саки была старше ее на три года и имела двоих детей, а мать родила восьмерых и двоих потеряла. Они гораздо лучше ее разбирались в уходе за больными.
— Ночью его тошнило, потом прошло, — сказала Розамунда.
— По всей видимости, он отравился спиртным, — объяснила Саки. — А потом избавился от ядов, и ему стало легче.
Розамунду удивила такая осведомленность. Неужели Гарольд Давенпорт тоже склонен к пьянству? Во всяком случае, сестра никогда ей об этом не говорила.
— У него ужасно болела голова, — добавила она. — Я дала ему порошок. Кажется, помогло.
Розамунда вставила ключ в замочную скважину и нарочно долго возилась с замком.
— Ты запираешь его спальню, милая? — спросила мать.
— Береженого Бог бережет, а он совершенно посторонний человек, — объяснила Розамунда и, мысленно помолившись, отворила дверь.
Окно было занавешено, но широко открыто. Шторы слегка колыхались от теплого летнего ветерка, который влетал в темную спальню вместе с пением птиц. Потянув носом, Розамунда прежде всего различила в воздухе ароматическую смесь и портвейн, однако ей показалось, что сквозь них пробиваются и другие, грешные запахи.
Ее тайный любовник лежал в постели, укрытый одеялом. Глаза его были закрыты.
— О Боже! — прошептала Саки, на цыпочках подходя к кровати. — Не сказать, что ангел, но для простого смертного очень даже симпатичный.
Розамунда заметила, как у Бренда дрогнули уголки губ, и стала молиться еще горячее, чтобы у него хватило сил совладать с собой.
— Подумаешь, симпатичный! С лица воды не пить, — прозаично сказала мать и слегка приоткрыла шторы. В комнате стало светлее. — От красавцев обычно одни неприятности.
Мать подошла ближе и, приподняв уголок простыни, заметила темно-красное винное пятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90