Это отрезвило меня и заставило отказаться от задуманного.
Я была далека от подозрения, что вы являетесь свидетелем моих игр. Я называю все игрой, потому что нельзя назвать даже слабостью мою невинную природную склонность. Теперь понимаю, каким безумием, великие боги, было мое сопротивление тем ни с чем не сравнимым удовольствиям истинных наслаждений! Вот к чему приводят предрассудки: они делают нас слепыми, они тиранят нас.
...Что касается остального, изображенного на картине, то это не будило моего воображения. И тут я перевела взгляд на второе полотно. Какое сладострастие таилось в позе Венеры! Я, как и она, вытянулась в томной позе: ноги чуть в стороны, руки призывно раскинуты. Меня волновал и мужественный Марс. Огонь, которым, казалось, были полны его глаза, проникал прямо в сердце... А это копье, растущее из соединения его ног! Я упала на одеяло, мои ягодицы сладострастно вздрагивали, а лоно мое непроизвольно двигалось навстречу победителю и готово было отдаться ему.
— Как, — воскликнула я, — сами боги принимают участие в том, от чего я отказалась! О, дорогой мой любовник, я больше не в силах сопротивляться! Приди, граф, я не боюсь больше твоего жала: можешь пронзить свою возлюбленную! Ты даже можешь выбрать, куда нанести удар: мне все равно, я вынесу твои удары стойко и не ропща, а чтобы подтвердить твой триумф, вот — мой палец вставлен!
Какая неожиданность! Какой счастливый миг! вы внезапно появились на пороге... Вы, еще более прекрасный, чем Марс на картине. Легкий домашний халат, в котором вы явились, был мгновенно сброшен.
— Из деликатности, — сказали вы мне, — я не мог воспользоваться тем первым преимуществом, которое ты мне дала; я стоял за дверью и все видел, но не хотел быть обязанным своим счастьем победой в хитроумном пари. Я пришел, милая моя Тереза, только потому, что ты меня позвала. Ты решилась?
— Да, дорогой мой любовник! — воскликнула я, — я твоя! Возьми же меня, я ничего не боюсь!
Мы бросились в объятия, как в волны, я без колебаний схватила стрелу, которая еще вчера казалась мне такой страшной, и сама приложила к отверстию, к которому она стремилась; вы погрузились в меня, и, несмотря на то, что порыв был неудержим, новое, необычное ощущение не вызвало у меня никакой боли.
Казалось бы, о чем можно думать и говорить в порыве всепоглощающей страсти, но вы обратились ко мне, будто чеканя слова:
— Я не воспользуюсь правом, предоставленным мне любовью... Ты не хочешь стать матерью, я уберегу тебя от этого. Близится миг высочайшего блаженства, изгони победителя из рая. Но как только он очутится в твоей руке, не оставляй его, помоги Божественной жидкости выйти наружу... Пора, моя девочка, я наслаждаюсь...
— Ай, я тоже сейчас умру! — вскричала я, — я теряю сознание, я...
Тем временем я завладела стрелой полностью, ладонь моя образовала чехол, и чехол этот был орошен молоком жизни. Отдохнув, мы начали все заново и наши наслаждения продолжаются ежедневно на протяжении десяти лет. Мы действуем, как и в первый наш день, избавив себя от младенцев и лишних волнений.
Ну вот, я и выполнила, как мне кажется, вашу просьбу. Подробно, событие за событием я описала историю своей жизни. Я держу в руках рукопись и знаю, что она остановит поток тех глупостей, которыми пытаются опорочить сладострастие и все те моральные, метафизические принципы, изложенные в этой книге. Я отвечу всем глупцам, грубым машинам, автоматам, привыкшим думать чужим умом и привыкшим совершать свой выбор только потому, что им сказали делать так, а не иначе. Я им отвечу, что все, что здесь изложено, основано на опыте и на рассуждениях, свободных от предрассудков.
Да, невежды, природа — это химера. Все есть творение Бога. Наша потребность в еде, питье, получении удовольствий — все это от него. Зачем нам стыд при осуществлении намерений Бога? Почему, направляя людей на путь счастья, не дать им в дорогу несколько острых и разнообразных приправ? Приправы разнообразны и способны утолить даже противоположные аппетиты. Мне нечего бояться, ибо мой язык — язык истин, проливающих свет; не вредящих людям, а приносящих им пользу. Повторяю вам, желчные цензоры, мы думаем не так, как хотим. У души нет воли, она зависит от ощущений, от материи. Разум нас просвещает, от души же не зависит ничего. Во всем нами движет самолюбие, ожидание приятного или желание избежать неприятного. Счастье зависит от строения органов, от воспитания, от внешних ощущений, а человеческие законы таковы, что человек может быть счастлив, лишь соблюдая их, следуя тому направлению, каким идут все порядочные люди. Есть Бог, и мы должны любить его, потому что это существо безграничной доброты и совершенства. Здравомыслящий человек, философ, должен способствовать общественному благу, ведя нравственный образ жизни. Коленопреклонение, притворство, выдумки людей не способны приумножить славу Всевышнего. Господь находится выше морали, и преступления против нравственности (равно и подвиги во имя ее) совершаются только людьми. Физические недостатки могут испортить жизнь человека, но могут быть и полезны ему. Врач, судья, финансист существуют за счет несчастий других людей; все уравновешено. Законы, установленные в каждом независимом государстве для укрепления связей, существующих в обществе, обязательно должны соблюдаться; нарушитель законов подлежит наказанию. Его примерное наказание остановит людей недисциплинированных, злонамеренных. И это справедливо, ибо наказание, применяемое к преступившему закон, способствует общему спокойствию. И, наконец, короли, принцы, судьи и всевозможные начальники, выполняющие обязанности, связанные с их положением, должны быть любимы и уважаемы, потому что каждый из них действует ради блага всех.
Д-А.-Ф. ДЕ САД
ФРАГМЕНТ ИЗ РОМАНА "ФИЛОСОФИЯ В БУДУАРЕ"
Трактат
ВЕРА
Я намереваюсь открыть перед вами великие идеи. Пожалуй, когда вы выслушаете мою речь и обдумаете ее содержание, некоторые из них вам придутся не по душе, но даже если поддержку встретят, по крайней мере, немногие мои идеи, то и, содействуя в какой-либо мере развитию Просвещения, посчитаю себя вполне удовлетворенным.
Не скрою, меня огорчает медлительность, с которой мы стремимся к достижению цели, чувство нетерпеливого беспокойства предупреждает о приближении нашего очередного поражения. Разве цель может быть достигнута, если, как полагают, нам будут дарованы законы?
Нисколько, пусть об этом даже не помышляют. В самом деле, к чему нам законы без веры? Разумеется, какой-либо культ нам необходим, причем этот культ должен соответствовать республиканскому характеру граждан, чтобы римская вера никогда не могла возобновиться.
В наш век, когда мы твердо убеждены в том, что религия должна основываться на нравственности, нравственность же, напротив, не должна опираться на религию, нам необходима вера, которая, будучи развитием и необходимым порождением морали, могла бы возвышать душу гражданина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Я была далека от подозрения, что вы являетесь свидетелем моих игр. Я называю все игрой, потому что нельзя назвать даже слабостью мою невинную природную склонность. Теперь понимаю, каким безумием, великие боги, было мое сопротивление тем ни с чем не сравнимым удовольствиям истинных наслаждений! Вот к чему приводят предрассудки: они делают нас слепыми, они тиранят нас.
...Что касается остального, изображенного на картине, то это не будило моего воображения. И тут я перевела взгляд на второе полотно. Какое сладострастие таилось в позе Венеры! Я, как и она, вытянулась в томной позе: ноги чуть в стороны, руки призывно раскинуты. Меня волновал и мужественный Марс. Огонь, которым, казалось, были полны его глаза, проникал прямо в сердце... А это копье, растущее из соединения его ног! Я упала на одеяло, мои ягодицы сладострастно вздрагивали, а лоно мое непроизвольно двигалось навстречу победителю и готово было отдаться ему.
— Как, — воскликнула я, — сами боги принимают участие в том, от чего я отказалась! О, дорогой мой любовник, я больше не в силах сопротивляться! Приди, граф, я не боюсь больше твоего жала: можешь пронзить свою возлюбленную! Ты даже можешь выбрать, куда нанести удар: мне все равно, я вынесу твои удары стойко и не ропща, а чтобы подтвердить твой триумф, вот — мой палец вставлен!
Какая неожиданность! Какой счастливый миг! вы внезапно появились на пороге... Вы, еще более прекрасный, чем Марс на картине. Легкий домашний халат, в котором вы явились, был мгновенно сброшен.
— Из деликатности, — сказали вы мне, — я не мог воспользоваться тем первым преимуществом, которое ты мне дала; я стоял за дверью и все видел, но не хотел быть обязанным своим счастьем победой в хитроумном пари. Я пришел, милая моя Тереза, только потому, что ты меня позвала. Ты решилась?
— Да, дорогой мой любовник! — воскликнула я, — я твоя! Возьми же меня, я ничего не боюсь!
Мы бросились в объятия, как в волны, я без колебаний схватила стрелу, которая еще вчера казалась мне такой страшной, и сама приложила к отверстию, к которому она стремилась; вы погрузились в меня, и, несмотря на то, что порыв был неудержим, новое, необычное ощущение не вызвало у меня никакой боли.
Казалось бы, о чем можно думать и говорить в порыве всепоглощающей страсти, но вы обратились ко мне, будто чеканя слова:
— Я не воспользуюсь правом, предоставленным мне любовью... Ты не хочешь стать матерью, я уберегу тебя от этого. Близится миг высочайшего блаженства, изгони победителя из рая. Но как только он очутится в твоей руке, не оставляй его, помоги Божественной жидкости выйти наружу... Пора, моя девочка, я наслаждаюсь...
— Ай, я тоже сейчас умру! — вскричала я, — я теряю сознание, я...
Тем временем я завладела стрелой полностью, ладонь моя образовала чехол, и чехол этот был орошен молоком жизни. Отдохнув, мы начали все заново и наши наслаждения продолжаются ежедневно на протяжении десяти лет. Мы действуем, как и в первый наш день, избавив себя от младенцев и лишних волнений.
Ну вот, я и выполнила, как мне кажется, вашу просьбу. Подробно, событие за событием я описала историю своей жизни. Я держу в руках рукопись и знаю, что она остановит поток тех глупостей, которыми пытаются опорочить сладострастие и все те моральные, метафизические принципы, изложенные в этой книге. Я отвечу всем глупцам, грубым машинам, автоматам, привыкшим думать чужим умом и привыкшим совершать свой выбор только потому, что им сказали делать так, а не иначе. Я им отвечу, что все, что здесь изложено, основано на опыте и на рассуждениях, свободных от предрассудков.
Да, невежды, природа — это химера. Все есть творение Бога. Наша потребность в еде, питье, получении удовольствий — все это от него. Зачем нам стыд при осуществлении намерений Бога? Почему, направляя людей на путь счастья, не дать им в дорогу несколько острых и разнообразных приправ? Приправы разнообразны и способны утолить даже противоположные аппетиты. Мне нечего бояться, ибо мой язык — язык истин, проливающих свет; не вредящих людям, а приносящих им пользу. Повторяю вам, желчные цензоры, мы думаем не так, как хотим. У души нет воли, она зависит от ощущений, от материи. Разум нас просвещает, от души же не зависит ничего. Во всем нами движет самолюбие, ожидание приятного или желание избежать неприятного. Счастье зависит от строения органов, от воспитания, от внешних ощущений, а человеческие законы таковы, что человек может быть счастлив, лишь соблюдая их, следуя тому направлению, каким идут все порядочные люди. Есть Бог, и мы должны любить его, потому что это существо безграничной доброты и совершенства. Здравомыслящий человек, философ, должен способствовать общественному благу, ведя нравственный образ жизни. Коленопреклонение, притворство, выдумки людей не способны приумножить славу Всевышнего. Господь находится выше морали, и преступления против нравственности (равно и подвиги во имя ее) совершаются только людьми. Физические недостатки могут испортить жизнь человека, но могут быть и полезны ему. Врач, судья, финансист существуют за счет несчастий других людей; все уравновешено. Законы, установленные в каждом независимом государстве для укрепления связей, существующих в обществе, обязательно должны соблюдаться; нарушитель законов подлежит наказанию. Его примерное наказание остановит людей недисциплинированных, злонамеренных. И это справедливо, ибо наказание, применяемое к преступившему закон, способствует общему спокойствию. И, наконец, короли, принцы, судьи и всевозможные начальники, выполняющие обязанности, связанные с их положением, должны быть любимы и уважаемы, потому что каждый из них действует ради блага всех.
Д-А.-Ф. ДЕ САД
ФРАГМЕНТ ИЗ РОМАНА "ФИЛОСОФИЯ В БУДУАРЕ"
Трактат
ВЕРА
Я намереваюсь открыть перед вами великие идеи. Пожалуй, когда вы выслушаете мою речь и обдумаете ее содержание, некоторые из них вам придутся не по душе, но даже если поддержку встретят, по крайней мере, немногие мои идеи, то и, содействуя в какой-либо мере развитию Просвещения, посчитаю себя вполне удовлетворенным.
Не скрою, меня огорчает медлительность, с которой мы стремимся к достижению цели, чувство нетерпеливого беспокойства предупреждает о приближении нашего очередного поражения. Разве цель может быть достигнута, если, как полагают, нам будут дарованы законы?
Нисколько, пусть об этом даже не помышляют. В самом деле, к чему нам законы без веры? Разумеется, какой-либо культ нам необходим, причем этот культ должен соответствовать республиканскому характеру граждан, чтобы римская вера никогда не могла возобновиться.
В наш век, когда мы твердо убеждены в том, что религия должна основываться на нравственности, нравственность же, напротив, не должна опираться на религию, нам необходима вера, которая, будучи развитием и необходимым порождением морали, могла бы возвышать душу гражданина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58