Море звуков (не надо забывать о криках Минетты и моем хохоте), казалось, вздымает полог над широченной кроватью, меломан и певица обливались потом, но энергия их представлялась неисчерпаемой... Я устала от смеха значительно раньше, чем оба партнера, в конвульсиях, изошли.
...Некоторое время спустя я познакомилась с одним епископом, который оказался настоящим маньяком. Не каждые уши способны выдержать рассказы о развлечениях, которым предавался этот достойный человек. Но я остановлюсь только на одной детали.
Представь себе, как только его светлость начинал чувствовать приближение долгожданного наслаждения, он начинал выть, и с его губ вместе с пеной начинало срываться: "Ай! Ай! Ай!" Интересно, что этот толстенный прелат усиливал звук и повышал тональность криков таким образом, что становилось явным — пик наслаждения рядом и вскоре огромная туша утонет в глубинах похоти. Звуки, издаваемые голосовыми связками страдальца любви, были столь мощны, что их можно было услышать и за тысячу шагов. Верному слуге пришлось законопатить все щели в апартаментах.
Рассказ мой был бы почти бесконечен, дорогая Тереза, если бы я попыталась описать все причуды и забавы мужчин, ведь сладострастие их поистине не имеет пределов. Впрочем, я тебе расскажу еще кое о чем.
Однажды меня привели к одному очень богатому человеку. Все делалось тайком, в дом мы проникли через черный ход — не дай Бог, чтобы кто-нибудь узнал о нашем визите! Определенные пристрастия могли серьезно повредить его солидной репутации. Меня предупредили о том, что в течение пятидесяти лет порог спальни богача переступали только девушки, и ни одной из них не удалось сделать это дважды. Знаменитый человек сам открыл мне дверь. Заранее обо всем осведомленная, я разделась немедленно и подставила хозяину для поцелуя крепкие, как орех, ягодицы.
— Теперь беги, моя девочка, и побыстрей! — воскликнул хозяин дома, державший в одной руке свой член, которым с угрозой потрясал, а в другой — связку розог, которыми пугал еще более свирепо. Я бросилась бежать, он за мной; мы сделали пять или шесть кругов по комнате, и он все время орал, как сумасшедший: "Беги же, дрянь, беги!"
Наконец, он в изнеможении упал в свое кресло, дал мне два луидора, и я ушла.
Другой, раздев меня от пупка до пяток, сажал на край стула, вручал "годемише" и давал знак действовать. Преодолевая апатию и отчуждение, я пускала в ход громадное орудие, в то время как партнер пожирал меня глазами. Вскоре он принимал идентичную позу, захватывал в кулак солидную стрелу и начинал работу, по-прежнему глядя в упор широко раскрытыми глазами. Этот человек владел собой настолько хорошо, что кончал всегда только после того, как я достигала вершины наслаждения.
Помню еще одного дряхлого врача, в котором потенция просыпалась лишь после того, как я наносила не меньше ста ударов хлыстом по его иссохшим ягодицам. Одновременно моя помощница, обнажив неимоверных размеров грудь, обрабатывала фаллос эскулапа, стоя перед ним на коленях. Мы раз за разом добивались успеха, с удивлением отмечая, что в старце просыпаются остатки жизненных сил, и ему удается по капле отдавать тот эликсир, что еще сохранился в его тщедушном теле. В минуты отдыха этот опытный человек объяснял нам, что именно таким способом можно оживить совершенно бессильного мужчину и даже разжечь жизнь в лоне бесплодной женщины.
Занимательное приключение пережила я и с одним придворным, известным сладострастником, изнемогшим под грузом обычных наслаждений. Я навестила его вместе с подругой, и нам очень понравился его кабинет, зеркала которого под разными углами отражали изящную кушетку, располагавшуюся посреди комнаты и покрытую красным бархатом.
— Рад видеть у себя столь прелестных и очаровательных дам, — начал хозяин, расшаркиваясь перед нами. И предложил: — Не сомневаюсь, что ваш ум и воспитание не позволят вам затаить на меня обиду, если я объявлю, что в мои планы не входит совокупление с вами. Меня заменит мой слуга, парень молодой и смазливый, надеюсь, он вам понравится... Чтобы избежать каких-либо недоразумений, хочу объяснить, что моя особенность, как самца, состоит в том, что я могу получить свой кусочек удовольствия лишь в том случае, когда вижу, как это удовольствие получают другие. По моему мнению, равнодушие к соитию служит лучшим доказательством моральной безупречности благородного человека.
Завершив маленькую речь очаровательной улыбкой, вельможа подал знак, и в кабинет ступил бравый и весьма легко одетый молодец. Действуя ловко и бесшумно, молодой человек быстро раздел мою подругу и, велев ей лечь на спину, помог мне снять с себя все ниже пояса. Чувствовалось, что слуга проделывал эту церемонию много раз и всегда в одном и том же порядке. Заняв позицию в кресле, хозяин расстегнул штаны, вытащил свой любимый предмет, который своим вялым состоянием производил пока грустное впечатление. Слуга же, тем временем спустивший штаны, демонстрировал в центре комнаты такое мощное копье, которое не могло не вызывать восхищения. Он ждал сигнала и, как только оный последовал, не скрывая хищной радости, взгромоздился на мою подругу. Он ввел свой инструмент, но оставался недвижим, ожидая дальнейших указаний. — Потрудитесь, мадемуазель, — обратился ко мне наш куртизан, — расположиться там (он указал пальцем — где), возьмите в ручки яички нашего славного лотарингца и пощекочите их... Теперь можно и начать с Богом!
И вот уже я еле поспеваю за лихорадочным темпом молодца, ни на секунду не выпуская из рук волосатые шарики. Пока на кушетке шла такая жаркая возня, хозяин во все глаза смотрел в зеркала, в которых отражались наши извивающиеся тела. Отражений было много, и все свидетельствовали неопровержимо: стараются присутствующие изо всех сил. В какой-то момент вельможа почувствовал, что момент наслаждения близок, и прохрипел слуге, продолжая нещадно теребить свой член:
— Кончай, кончай...
Лотарингский Адонис задергался, как безумный, и вскоре оба с мучительным блаженством испустили драгоценную жидкость...
— Дорогая Тереза, — продолжала Буа-Лорье, — я очень кстати вспомнила еще об одном забавном случае, который произошел в тот же день. Позволь, я поведаю тебе о встрече с монахами-капуцинами, и ты убедишься в том, насколько педантично соблюдают обет целомудрия святые отцы.
Выйдя из дома куртизана, о котором шла у нас речь, и распрощавшись со своей измученной подругой, я повернула за угол, чтобы сесть в поджидавший меня фиакр, но тут я заметила некую Дюпон, подругу моей приемной матери и ее достойную соперницу в коммерческих делах, имевшую, правда, совсем иную клиентуру.
— Дорогая Манон, — бросилась она мне навстречу, — как хорошо, что я тебя вижу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
...Некоторое время спустя я познакомилась с одним епископом, который оказался настоящим маньяком. Не каждые уши способны выдержать рассказы о развлечениях, которым предавался этот достойный человек. Но я остановлюсь только на одной детали.
Представь себе, как только его светлость начинал чувствовать приближение долгожданного наслаждения, он начинал выть, и с его губ вместе с пеной начинало срываться: "Ай! Ай! Ай!" Интересно, что этот толстенный прелат усиливал звук и повышал тональность криков таким образом, что становилось явным — пик наслаждения рядом и вскоре огромная туша утонет в глубинах похоти. Звуки, издаваемые голосовыми связками страдальца любви, были столь мощны, что их можно было услышать и за тысячу шагов. Верному слуге пришлось законопатить все щели в апартаментах.
Рассказ мой был бы почти бесконечен, дорогая Тереза, если бы я попыталась описать все причуды и забавы мужчин, ведь сладострастие их поистине не имеет пределов. Впрочем, я тебе расскажу еще кое о чем.
Однажды меня привели к одному очень богатому человеку. Все делалось тайком, в дом мы проникли через черный ход — не дай Бог, чтобы кто-нибудь узнал о нашем визите! Определенные пристрастия могли серьезно повредить его солидной репутации. Меня предупредили о том, что в течение пятидесяти лет порог спальни богача переступали только девушки, и ни одной из них не удалось сделать это дважды. Знаменитый человек сам открыл мне дверь. Заранее обо всем осведомленная, я разделась немедленно и подставила хозяину для поцелуя крепкие, как орех, ягодицы.
— Теперь беги, моя девочка, и побыстрей! — воскликнул хозяин дома, державший в одной руке свой член, которым с угрозой потрясал, а в другой — связку розог, которыми пугал еще более свирепо. Я бросилась бежать, он за мной; мы сделали пять или шесть кругов по комнате, и он все время орал, как сумасшедший: "Беги же, дрянь, беги!"
Наконец, он в изнеможении упал в свое кресло, дал мне два луидора, и я ушла.
Другой, раздев меня от пупка до пяток, сажал на край стула, вручал "годемише" и давал знак действовать. Преодолевая апатию и отчуждение, я пускала в ход громадное орудие, в то время как партнер пожирал меня глазами. Вскоре он принимал идентичную позу, захватывал в кулак солидную стрелу и начинал работу, по-прежнему глядя в упор широко раскрытыми глазами. Этот человек владел собой настолько хорошо, что кончал всегда только после того, как я достигала вершины наслаждения.
Помню еще одного дряхлого врача, в котором потенция просыпалась лишь после того, как я наносила не меньше ста ударов хлыстом по его иссохшим ягодицам. Одновременно моя помощница, обнажив неимоверных размеров грудь, обрабатывала фаллос эскулапа, стоя перед ним на коленях. Мы раз за разом добивались успеха, с удивлением отмечая, что в старце просыпаются остатки жизненных сил, и ему удается по капле отдавать тот эликсир, что еще сохранился в его тщедушном теле. В минуты отдыха этот опытный человек объяснял нам, что именно таким способом можно оживить совершенно бессильного мужчину и даже разжечь жизнь в лоне бесплодной женщины.
Занимательное приключение пережила я и с одним придворным, известным сладострастником, изнемогшим под грузом обычных наслаждений. Я навестила его вместе с подругой, и нам очень понравился его кабинет, зеркала которого под разными углами отражали изящную кушетку, располагавшуюся посреди комнаты и покрытую красным бархатом.
— Рад видеть у себя столь прелестных и очаровательных дам, — начал хозяин, расшаркиваясь перед нами. И предложил: — Не сомневаюсь, что ваш ум и воспитание не позволят вам затаить на меня обиду, если я объявлю, что в мои планы не входит совокупление с вами. Меня заменит мой слуга, парень молодой и смазливый, надеюсь, он вам понравится... Чтобы избежать каких-либо недоразумений, хочу объяснить, что моя особенность, как самца, состоит в том, что я могу получить свой кусочек удовольствия лишь в том случае, когда вижу, как это удовольствие получают другие. По моему мнению, равнодушие к соитию служит лучшим доказательством моральной безупречности благородного человека.
Завершив маленькую речь очаровательной улыбкой, вельможа подал знак, и в кабинет ступил бравый и весьма легко одетый молодец. Действуя ловко и бесшумно, молодой человек быстро раздел мою подругу и, велев ей лечь на спину, помог мне снять с себя все ниже пояса. Чувствовалось, что слуга проделывал эту церемонию много раз и всегда в одном и том же порядке. Заняв позицию в кресле, хозяин расстегнул штаны, вытащил свой любимый предмет, который своим вялым состоянием производил пока грустное впечатление. Слуга же, тем временем спустивший штаны, демонстрировал в центре комнаты такое мощное копье, которое не могло не вызывать восхищения. Он ждал сигнала и, как только оный последовал, не скрывая хищной радости, взгромоздился на мою подругу. Он ввел свой инструмент, но оставался недвижим, ожидая дальнейших указаний. — Потрудитесь, мадемуазель, — обратился ко мне наш куртизан, — расположиться там (он указал пальцем — где), возьмите в ручки яички нашего славного лотарингца и пощекочите их... Теперь можно и начать с Богом!
И вот уже я еле поспеваю за лихорадочным темпом молодца, ни на секунду не выпуская из рук волосатые шарики. Пока на кушетке шла такая жаркая возня, хозяин во все глаза смотрел в зеркала, в которых отражались наши извивающиеся тела. Отражений было много, и все свидетельствовали неопровержимо: стараются присутствующие изо всех сил. В какой-то момент вельможа почувствовал, что момент наслаждения близок, и прохрипел слуге, продолжая нещадно теребить свой член:
— Кончай, кончай...
Лотарингский Адонис задергался, как безумный, и вскоре оба с мучительным блаженством испустили драгоценную жидкость...
— Дорогая Тереза, — продолжала Буа-Лорье, — я очень кстати вспомнила еще об одном забавном случае, который произошел в тот же день. Позволь, я поведаю тебе о встрече с монахами-капуцинами, и ты убедишься в том, насколько педантично соблюдают обет целомудрия святые отцы.
Выйдя из дома куртизана, о котором шла у нас речь, и распрощавшись со своей измученной подругой, я повернула за угол, чтобы сесть в поджидавший меня фиакр, но тут я заметила некую Дюпон, подругу моей приемной матери и ее достойную соперницу в коммерческих делах, имевшую, правда, совсем иную клиентуру.
— Дорогая Манон, — бросилась она мне навстречу, — как хорошо, что я тебя вижу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58