– Жалко, ты больше не горнишь, – сказал Анджело. – Обидно.
– Давай об этом не будем. Поговорили, и хватит, ладно?
– Как хочешь.
И оба погрузились в тишину, в прохладный покой неторопливо скользившей машины. Они чувствовали, что таксиста подмывает поговорить еще, дать совет, но он не хочет заводить разговор первым, боится, что они подумают, будто эта тема его очень волнует. А сами они молчали.
Они сошли перед отелем «Моана» и снова окунулись в жаркую гудящую кутерьму дня получки, снова стали частью толпы.
– Дальше дойдем пешком, – сказал Анджело. – Если подкатим к самым дверям, они еще подумают, мы при деньгах. – Он шагнул на тротуар, повернулся и поглядел на таксиста, который уже выруливал от обочины. – Ха! Смешно.
– Что смешно?
– Да таксист этот. Если бы он так не разорялся, я бы точно решил, что он голубенький. Я их сразу отличаю.
Пруит засмеялся:
– Может, он потому их и ненавидит. Может, боится, что по нему видно.
«Таверна Ваикики» тоже была набита битком. Орали здесь чуть потише, вели себя чуть сдержаннее, но все равно было набито битком.
– Я подожду на улице, – сказал Пруит. – Ты пока сходи посмотри, там они или нет.
– Да ты чего? Ты же здесь уже бывал. Пойдем вместе.
– Бывать-то бывал. Но без денег не пойду.
– У тебя же есть деньги.
– На эти деньги даже стакана не купишь. Что мне, по-твоему, зайти и выйти, если их тут нет? Я не пойду. Буду ждать тебя здесь.
– Как хочешь. Знаешь, пока ехали, я почти протрезвел.
Анджело растолкал толпу и протиснулся в дверь «Таверны». Пруит остался на улице, прислонился к фонарному столбу и, засунув руки в карманы, разглядывал прохожих. Из подсвеченного разноцветными лампами маленького зала рядом с баром сквозь гул разговоров и звяканье стаканов неслась музыка – пьяный пианист играл что-то классическое. Пруит когда-то слышал эту вещь. Но как она называется, он не знал. Мимо прошло несколько хорошо одетых, вполне респектабельных женщин, они оживленно разговаривали с мужчинами, которые явно были моложе их и очень походили на солдат.
Вот что тебе нужно, Пруит, сказал он себе. Богатая дамочка-туристка. У таких женщин денег куры не клюют. И тратят они их не задумываясь. Эта мысль взбудоражила его, у него даже засосало под ложечкой. Но он вспомнил про Лорен и про «Нью-Конгресс», и радостное возбуждение опять осело в желудке плотным кислым комком. Черт побери, ты, кажется, тоже успел протрезветь, подумал он.
Имеет ли мужчина право изменять любимой женщине, если она проститутка и при условии, что встречаться он будет только с богатыми туристками, исключительно ради денег? Есть над чем подумать, Пруит. Загляни на досуге в «Правила хорошего тона». Он все еще размышлял об этом, когда за стеклянной дверью «Таверны» появился Анджело и махнул ему, чтобы он входил.
– Он здесь, – сказал Анджело. – И уже нашел одного для тебя.
Пройдя через бар – неброская богатая обстановка, удвоенные зеркалами пирамиды стаканов, вылощенные, вежливые бармены, рядом с которыми ощущаешь себя человеком второго сорта, – Пруит вслед за Маджио вышел на террасу.
В кабинке за столиком на четверых, ярко очерченные светом на фоне темного вздымающегося моря, сидели двое мужчин. Один – высокий и поджарый, с крошечными седыми усиками и коротко стриженной седой головой, глаза у него ярко блестели. Другой – очень крупный, с плечами во всю ширину стола и с намечающимся вторым подбородком.
– Это Пруит, – сказал Анджело. – Я вам про него, говорил. Мой кореш. Это Хэл, – он показал на худого, – тот самый, я тебе рассказывал. А это Томми.
– Привет. – В резком металлическом голосе Хэла проскальзывал какой-то акцент.
– Здравствуй, Пру, – сказал Томми густым басом, как из бочки. – Ничего, если мы тебя будем так называть?
– Пожалуйста. – Пруит сунул руки в карманы. Потом вынул их. Потом прислонился к стене кабины. Потом опять встал прямо.
– Что же вы, мальчики, стоите? – сказал Хэл с необычной, неамериканской интонацией. – Присаживайтесь.
Начинается, подумал Пруит. И сел рядом с толстяком Томми.
– Я тебе про Томми рассказывал, – сказал Анджело. – Он был дружком Блума.
– О-о, – Томми самодовольно улыбнулся. – Вы только послушайте. Я скоро стану знаменитостью.
– Но они с ним расплевались, – добавил Анджело.
– Да, – сухо сказал Томми. – Ошибиться может любой. Этот ваш Блум – дрянь. Мало того, что скотина, еще и сам голубой, как майское небо.
Хэл довольно засмеялся.
– Что будете пить?
– Коктейль с шампанским, – ответил Маджио.
Хэл опять засмеялся:
– Тони – прелесть! Всегда только коктейли с шампанским! Мне даже пришлось купить шампанское и научиться их готовить. Тони у нас гурман с замашками артиста. Святой Антоний Маджио, покровитель шампанского.
– Бред, – сказал Томми. – Бред сивой кобылы.
Хэл радостно захохотал:
– Наш милый друг не любит католиков. Он сам был когда-то католиком. Лично меня католики раздражают не больше, чем все остальные.
– Я их ненавижу, – заявил Томми.
– А я ненавижу американцев, – улыбнулся Хэл. – Я сам когда-то был американцем.
– Зачем же ты тогда здесь живешь? – спросил Пруит.
– Затем, мой дорогой, что, как это ни грустно, я должен зарабатывать себе на жизнь. Ужасно, правда? Но если уж мы об этом заговорили, то я не считаю Гавайи настоящей Америкой. Как и многие другие места, Гавайи стали Америкой не по собственному выбору, а в силу необходимости. Острова необходимы американским вооруженным силам. Как и все другие язычники, гавайцы с самого начала были обречены на обращение в христианство, причем в самую отвратительную его разновидность.
– Пру, ты что будешь пить? – перебил Томми.
– Коктейль с шампанским, – ответил за него Маджио.
Томми бросил на итальянца уничтожающий взгляд и снова посмотрел на Пруита.
– Да, – сказал Пруит. – Наверно, можно коктейль.
– Ты меня извини, – улыбнулся Хэл. – Когда меня увлекает разговор, я забываю обо всем на свете. Даже о еде.
Хэл подозвал официанта, заказал коктейли, потом опять повернулся к Пруиту.
– Мне интересен твой тип интеллекта. Я люблю разговаривать с такими людьми. Они поддерживают мою угасающую веру в человечество. У тебя пытливый ум, остается только направить его в нужное русло.
– Меня никуда направлять не надо, – сказал Пруит. – У меня есть собственное мнение. Обо всем. Включая гомиков.
Сидевший напротив него Маджио предостерегающе замотал головой и нахмурился. Томми в это время смотрел в сторону.
Хэл тяжело вздохнул:
– Зачем же так грубо? Это неприятное слово. Мы, конечно, к нему уже привыкли, но все-таки. Я понимаю, тебе сейчас немного не по себе. Первый раз в нашей компании…
Пруит заерзал на стуле и поднял глаза на бесстрастное лицо официанта, который ставил перед ними коктейли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277