В ту же ночь ему приснился, как сказали бы экстрасенсы, Вещий Сон. Коротенькие ножки его работали как поршни, сердце колотилось, легкие просили воздуху, а он бежал в глухую ночь по скользкому бревну, переброшенному через гниющее болото, и за ним гнался чудовищных размеров шар для боулинга. А внизу, в темной воде, щелкала зубами и шлепала хвостом одинокая акула , настоящий левиафан.
Траут не смел оглянуться, но когда услышал гулкое падение, он понял точно, что это страйк – по звуку падающих кеглей. Бревно превратилось в дорожку, желтую дорожку золотых кирпичей, а шла она через благоухающий сосновый лес. Стигийская тьма впереди развеялась, и сквозь деревья увидел мистер Траут свет нового дня и сверкающее солнце, поднимающееся над башнями Фэнтезиленда.
Он подошел к замку с высокими башнями, и опустился подъемный мост, поднялась решетка ворот, и сам уолт дисней шагнул навстречу ему, улыбаясь своей благословляющей Уолт-Диснеевской улыбкой, и нес он в руках массивную, в кожаном переплете, с поворотным корешком Библию. Синяя Птица Счастья пела, сидя на плече Уолта. К другому прицепился Микки-Маус, улыбаясь, и одной мышиной лапой в белой перчатке он держался за ухо Уолта, а другой размахивал, зажав в ней пук стодолларовых бумажек. Из лесу величественно шагнул огромный олень из «Бэмби», застыл в героической позе, высоко подняв ветвистые рога.
Покоренный Траут рухнул на колени. Уолт жестом велел ему подняться, открыл Библию – и тут же голову благородного оленя окружил золотой нимб.
Взгляд Траута упал на строку светящегося Писания:
«Не взыскуйте же бакса всемогущего, но Оленя Всемогущего взыскуйте».
И в этот момент божественный олень скрылся в облаках.
Проснулся Траут с улыбкой, зная теперь точно, что его будущее – в Музее Библии Живой. Здесь возникнет Динсей-мир Гатлинбурга и Тадеуша Траута, Уолта Диснея от религии.
И с этого момента все прочие предприятия Траута стали вспомогательными.
Изначально Траут расширял музей за счет доходов от менее легальных предприятий, приобретая участок за участком, и наконец набрал целый городской квартал. Но честолюбие и нетерпение его росли, и он – неразумно, быть может – залез в долги к ребятам с севера, чтобы построить сегодняшнее внушительное сооружение: бывшая фабрика матрасов, перестроенная в виде удлиненной пирамиды с выступами этажей – диснеевские висячие сады Вавилона.
Траут последовательно начал с Книги Бытия и двигался от нее. Экспозиции обходились дорого. Так, например, «Поездка по Небу и Аду» была широко популярна, но платежная ведомость для ангелов и демонов просто устрашала – не говоря уже о заоблачной цене пропана для адского огня в подвале. И даже детали обходились недешево: саранчу для казней египетских из «Исхода» доставляли каждую среду «ФедЭксом» из Бригам-Сити в штате Юта. Световое и музыкальное шоу «Шесть дней творения» потребовало самой современной технологии, и хотя насчет зверей-актеров Траут договорился с прогоревшим бродячим цирком, сам Ноев Ковчег просто выламывался из бюджета. Теперь инспекция по строительству требовала основательных усилений конструкции под резервуар с водой для «Сорока дней и сорока ночей Потопа» – это была чуть ли не самая большая масса воды в закрытом помещении на всем юге.
От Нового Завета музей еле-еле начал отщипывать крошки. Траут страстно желал охватить все книги, от Бытия до Откровения, быть первым в истории человеком, вызвавшим Библию к жизни. In toto.
И за задней автостоянкой музея находилось идеально подходящее для такого расширения здание: бывший арсенал Национальной Гвардии, занятый в настоящее время Детьми Света.
Траут погладил лежащий перед ним на алтаре шар «Хойнке классик».
– Деньги, – произнес он и повторил: – Денги, деньги, деньги. Мне нужна эта мумия. С высушенным телом Дуна под стеклом у меня тут туристы в очередь выстроятся на улицах, и я тут же смогу расплатиться с ребятами с севера. Отберу аренду у этого дунова простака-наследника, и через год крыло Нового Завета будет готово.
Он почтительно поцеловал шар и ласково потрепал его по боку.
– Сын меня подвел, и Молот ничего не смог сделать. Теперь Тадеуш Траут займется этим делом сам.
50
Крили Пэтч преклонил колени перед столом своего предшественника, потея, как всегда во время своих все более частых разговоров с Богом. Он не замечал ни прилипающую к спине рубашку, ни струек пота, стекающих по щекам, по лбу, ни запотевших стекол толстых очков – Пэтч и без всякой оптики отлично видел Бога, в данный момент парящего между столом и плитками потолка, и вид у Него был сердитый, как всегда у Него бывало во время Его ветхозаветных приступов гнева.
– Извини, Господи, – говорил Пэтч. – Мы пытались его забрать, но препятствовали нам силы Сатаны: индейцы, хулиганы, музейный сторож, полиция. Но сегодня из Техаса приедут еще восемь Джонсов. Не сомневайся, мы в следующем нашем крестовом походе добудем Князя.
А? Да, ангел-дирижабль. Я думал это уродство отрезать и отпустить, но оно привлекает грешников. Хор? Распущен, как Ты велел. Более не будет этого греховного завывания. Да, теперь они только ворчат. Есть и хорошие новости – туристские автобусы из резервации Чероки в Долливуд теперь останавливаются возле нас – хотя и не ради благоговения, боюсь. Они снимают Свидетеля и дирижабль, хихикают, когда я их увещеваю, – и бегут по соседству в этот дурацкий Музей Библии Живой.
Должен с прискорбием сообщить, что Джинджер Родджерс оказалась позорно неблагодарной и не оценила роли, на которую Ты назначил ее, – Твоей Свидетельницы и моей будущей пары. Хотя я организовал ей жилище здесь, в Храме Света, она настойчиво желает погрязать в болоте грехов этого развратного города.
Посланец сделал несколько глубоких вдохов, собираясь перед важным вопросом.
– Гм, Господи… когда оно будет? Эти Джонсы понятия не имеют о терпении. А у меня нет златых уст Князя, а паства просит знака, чуда – вроде тех, что творил Князь.
Да, понимаю. – Пэтч застыл, выпрямившись. – Взять еще одну как окончательный знак? Да! Я прослежу, чтобы она была готова.
Раздосадованный дневными событиями, Шики заехал к «Пончо» выпить пива. Сегодня он надел на синюю рубашку праздничный комбинезон и – а какого черта? – красные носки под зашнурованные ботинки. Носки, несомненно, нарушали дресс-код амишей не менее комбинезона, но посмотреть, как мелькает красное на лодыжках, – от этого душа радовалась. Соломенную шляпу на голландский парик он все-таки надел.
За три табурета от Шики оказался вчерашний юноша, сегодня одетый индейцем: никакой тебе юбки, блузы или сандалий с ремешками. Рядом с ним на стойке стояли уже две пустые бутылки, и он приканчивал третью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104