Мори взял рукоять двумя руками – все равно пистолет трясся. Мори вздохнул:
– Мне отсюда в дом не попасть, не то что в этих обманщиков. Извини, – сказал он беспомощному фейгеле и уронил пистолет на колени, огорченный своим бессилием.
Его внимание привлек пухлый обманщик, который размахивал ножом и ругался в шестидесяти футах от него. И машина, на которой обманщики приехали: навороченный, разрисованный «шевроле монте-карло суперспорт».
«Хм-м… когда я был пацаном, – вспомнил Мори, – для меня второй по важности вещью – после хрена – была машина. Хрены мне им отсюда не отстрелить, а вот…»
Он включил двухсотдвадцатисильный 4,6-литровый двигатель на «линкольне» весом в тысячу пятьсот фунтов, твердо зная, что машина в отличие от пистолетной пули попадет именно туда, куда он ее направит.
Директор Дакхауз скрылся при первом же намеке на драку, но Кларенс, сторож музея, не отступил. Когда первый из Джонсов налетел на него в свинге, Кларенс упал на колени и перетянул нападавшего железной дубинкой по голени – тот заплясал на одной ножке. Другой Джонс взбежал на ступени и мощным взмахом плаката «Верните Князя» выбил дубинку из его рук. Следующий свинг попал Кларенсу в переносицу. Он пошатнулся, кровь залила губы и подбородок, но сторож сумел открыть дверь музея и вбежать внутрь.
Дакхауз опустил засов и в ужасе стал смотреть на бушующую битву. С десяток «светляков» столпились на ступенях у двери – кто тянул на себя, кто толкал внутрь, обнуляя собственные усилия. Один из них поднял плакат «Верните Князя» и древком ударил в стекло, тут же расцветшее паутиной трещин. Две из них дошли до краев. Еще удар – и внешняя стеклянная панель двухслойного стекла поддалась.
Человек с плакатом поднял его над головой, но остановился в замахе, услышав душераздирающий скрежет металла о металл где-то в семидесяти футах поодаль. Крики стали тише, и битва перешла в режим замедленной съемки – все головы повернулись на звук.
Длинный «линкольн», управляемый пожилым и явно потерявшим ориентировку туристом, столкнулся – нет, раздавил – передний конец припаркованного «шевроле». Линкольн дал задний ход, оставшись без царапины, и тут же поехал обратно, пропахивая глубокую борозду вдоль всего борта «шевви». Явно запаниковавший старик в «линкольне» тут же набрал скорость и покинул парковку.
Круглолицый молодой человек, размахивающий ножом, заорал, бросился догонять «линкольн», споткнулся через пять шагов и покатился по асфальту.
В наступившей тишине завыли сирены. Противники по двое и по трое останавливались, прислушивались, бросали плакаты и разжимали кулаки – и разбегались в разные стороны. Кто хромал, кто бежал со всех ног. Один из демонстрантов АДС, которого держал здоровенный детина в рубашке-сеточке, вывернулся, когда тот отвлекся, уйдя от удара пивной бутылки тощего. Бутылка опустилась на плечо мускулистого, и тот рухнул на колени.
Под трель свистка Дети Света в белых рясах прекратили штурм. Долгую секунду они злобно глядели на Хорейса Дакхауза, Кларенса и прочий перепуганный музейный персонал через последнее неразбитое стекло в двери, потом быстро побежали по ступеням вниз, к своему автобусу.
Пикетчики АДС унеслись в двух пикапах, некоторые – в побитом «юго». Трое берсерков из Университета Теннесси завели свой джип и на четырех ведущих колесах рванули прямо по заросшей бурьяном земле.
Остались всего трое бойцов: пухлый с большим ножом, тощий юнец с жиденькой бородкой, сжимающий за горлышко пивную бутылку, и верзила, потирающий плечо. Четыре полицейские машины, сверкая мигалками и оглушая сиреной, съехали с хайвея и окружили всю троицу возле обездвиженного «монте-карло».
49
– Я вам велел замутить заварушку, – объяснял мистер Траут только что отпущенной своей группе, – а не участвовать в ней.
– Если бы этот старпер не въехал в машину Персика, мы бы умотали раньше, чем началась свалка. Мы только смотрели, как эти идиоты с плакатами…
– Моя машина, – повторял Персик уже в сотый раз, уста-вясь в пол. – Моя красивая машина…
– Да черт с ней, с твоей машиной, – бросил Ящик. – Я теперь с этим плечом ни махов, ни отжиманий неделю не смогу делать.
– Не уверен, что все правильно понял, – сказал Траут. – А ну-ка еще раз объясните, почему этот индеец налетел на вас с пивной бутылкой.
Младший покосился на Ящика.
– Пьян был, наверное. Знаешь, как они…
Зазвонил телефон. Траут снял трубку.
– Да?
– Говорит Молот, – произнес баритон. – Послушайте, у меня тут небольшая проблема с тем, чтобы добыть Дуна. Я его достал, собирался везти к вам, так эти мальчишки…
– Мальчишки?
– Обманщики. Не важно, я с ними разберусь. Главное в том… – Молот прокашлялся, помолчал и наконец закончил: – В общем, это займет еще некоторое время.
Траут молча выругался. Младший и его недотепы не смогли вытащить Дуна. Эта его секта ничего не добилась. Индейцы аналогично. И теперь Молот, самый крепкий орешек из всех, кого знал Траут, тоже потерпел неудачу. Этот исторический музей, получается, охраняется не хуже форта Нокс.
Молот говорил что-то насчет наказания обманувшим его мальчишкам.
– Не сомневаюсь, накажете, – сказал Траут и повесил трубку.
Кажется, если он хочет заполучить Дуна в Музей Библии Живой, придется самому эту работу сделать.
А Дуна заполучить он хотел. Более чем когда-либо. Когда Дун, скользкий этот жулик, удрал из склада, Траут вышел из себя и поддался порыву гнева. Тогда он хотел смерти и исчезновения Дуна по совершенно логичной причине: месть, пример другим халявщикам, а еще – возможность выдурить у наследника Дуна, этого простака, аренду арсенала за бесплатно. Но теперь он знал, знал как никогда раньше, что Дун, мумия, может стать звездой в Музее Библии Живой. Звездой класса П.Т. Барнума.
Траут отпустил Младшего и его недотеп, а сам погрузился в размышления возле своего боулингового святилища.
Угоны и кабальные ссуды – дело выгодное, интересное, но невероятно рискованное. Чтобы не провести годы своего заката за решеткой, Тадеуш Траут последние несколько лет плавно переходил от криминальных предприятий к легальному бизнесу: «Грейт-Смоки фудз», «Лавка помадки м-ра Т.», «Мокасины! Мокасины!», магазин «С грузовика в багажник», а главное – Музей Библии Живой.
На этот только что вылупившийся из яйца музей Траут наткнулся еще тогда, когда это был ярмарочный балаганчик у дороги – ясли с голодными животными да владелец, одетый в тогу и устраивавший моноспектакли по Библии. Кончилось тем, что полный автобус школьников застукал его однажды за актом любви с одним из осликов.
Надеясь богоугодным делом искупить свои менее благочестивые предприятия в день, когда он предстанет перед вратами неба и будет нуждаться в снисхождении, Траут заплатил аренду и оставил двери открытыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Мне отсюда в дом не попасть, не то что в этих обманщиков. Извини, – сказал он беспомощному фейгеле и уронил пистолет на колени, огорченный своим бессилием.
Его внимание привлек пухлый обманщик, который размахивал ножом и ругался в шестидесяти футах от него. И машина, на которой обманщики приехали: навороченный, разрисованный «шевроле монте-карло суперспорт».
«Хм-м… когда я был пацаном, – вспомнил Мори, – для меня второй по важности вещью – после хрена – была машина. Хрены мне им отсюда не отстрелить, а вот…»
Он включил двухсотдвадцатисильный 4,6-литровый двигатель на «линкольне» весом в тысячу пятьсот фунтов, твердо зная, что машина в отличие от пистолетной пули попадет именно туда, куда он ее направит.
Директор Дакхауз скрылся при первом же намеке на драку, но Кларенс, сторож музея, не отступил. Когда первый из Джонсов налетел на него в свинге, Кларенс упал на колени и перетянул нападавшего железной дубинкой по голени – тот заплясал на одной ножке. Другой Джонс взбежал на ступени и мощным взмахом плаката «Верните Князя» выбил дубинку из его рук. Следующий свинг попал Кларенсу в переносицу. Он пошатнулся, кровь залила губы и подбородок, но сторож сумел открыть дверь музея и вбежать внутрь.
Дакхауз опустил засов и в ужасе стал смотреть на бушующую битву. С десяток «светляков» столпились на ступенях у двери – кто тянул на себя, кто толкал внутрь, обнуляя собственные усилия. Один из них поднял плакат «Верните Князя» и древком ударил в стекло, тут же расцветшее паутиной трещин. Две из них дошли до краев. Еще удар – и внешняя стеклянная панель двухслойного стекла поддалась.
Человек с плакатом поднял его над головой, но остановился в замахе, услышав душераздирающий скрежет металла о металл где-то в семидесяти футах поодаль. Крики стали тише, и битва перешла в режим замедленной съемки – все головы повернулись на звук.
Длинный «линкольн», управляемый пожилым и явно потерявшим ориентировку туристом, столкнулся – нет, раздавил – передний конец припаркованного «шевроле». Линкольн дал задний ход, оставшись без царапины, и тут же поехал обратно, пропахивая глубокую борозду вдоль всего борта «шевви». Явно запаниковавший старик в «линкольне» тут же набрал скорость и покинул парковку.
Круглолицый молодой человек, размахивающий ножом, заорал, бросился догонять «линкольн», споткнулся через пять шагов и покатился по асфальту.
В наступившей тишине завыли сирены. Противники по двое и по трое останавливались, прислушивались, бросали плакаты и разжимали кулаки – и разбегались в разные стороны. Кто хромал, кто бежал со всех ног. Один из демонстрантов АДС, которого держал здоровенный детина в рубашке-сеточке, вывернулся, когда тот отвлекся, уйдя от удара пивной бутылки тощего. Бутылка опустилась на плечо мускулистого, и тот рухнул на колени.
Под трель свистка Дети Света в белых рясах прекратили штурм. Долгую секунду они злобно глядели на Хорейса Дакхауза, Кларенса и прочий перепуганный музейный персонал через последнее неразбитое стекло в двери, потом быстро побежали по ступеням вниз, к своему автобусу.
Пикетчики АДС унеслись в двух пикапах, некоторые – в побитом «юго». Трое берсерков из Университета Теннесси завели свой джип и на четырех ведущих колесах рванули прямо по заросшей бурьяном земле.
Остались всего трое бойцов: пухлый с большим ножом, тощий юнец с жиденькой бородкой, сжимающий за горлышко пивную бутылку, и верзила, потирающий плечо. Четыре полицейские машины, сверкая мигалками и оглушая сиреной, съехали с хайвея и окружили всю троицу возле обездвиженного «монте-карло».
49
– Я вам велел замутить заварушку, – объяснял мистер Траут только что отпущенной своей группе, – а не участвовать в ней.
– Если бы этот старпер не въехал в машину Персика, мы бы умотали раньше, чем началась свалка. Мы только смотрели, как эти идиоты с плакатами…
– Моя машина, – повторял Персик уже в сотый раз, уста-вясь в пол. – Моя красивая машина…
– Да черт с ней, с твоей машиной, – бросил Ящик. – Я теперь с этим плечом ни махов, ни отжиманий неделю не смогу делать.
– Не уверен, что все правильно понял, – сказал Траут. – А ну-ка еще раз объясните, почему этот индеец налетел на вас с пивной бутылкой.
Младший покосился на Ящика.
– Пьян был, наверное. Знаешь, как они…
Зазвонил телефон. Траут снял трубку.
– Да?
– Говорит Молот, – произнес баритон. – Послушайте, у меня тут небольшая проблема с тем, чтобы добыть Дуна. Я его достал, собирался везти к вам, так эти мальчишки…
– Мальчишки?
– Обманщики. Не важно, я с ними разберусь. Главное в том… – Молот прокашлялся, помолчал и наконец закончил: – В общем, это займет еще некоторое время.
Траут молча выругался. Младший и его недотепы не смогли вытащить Дуна. Эта его секта ничего не добилась. Индейцы аналогично. И теперь Молот, самый крепкий орешек из всех, кого знал Траут, тоже потерпел неудачу. Этот исторический музей, получается, охраняется не хуже форта Нокс.
Молот говорил что-то насчет наказания обманувшим его мальчишкам.
– Не сомневаюсь, накажете, – сказал Траут и повесил трубку.
Кажется, если он хочет заполучить Дуна в Музей Библии Живой, придется самому эту работу сделать.
А Дуна заполучить он хотел. Более чем когда-либо. Когда Дун, скользкий этот жулик, удрал из склада, Траут вышел из себя и поддался порыву гнева. Тогда он хотел смерти и исчезновения Дуна по совершенно логичной причине: месть, пример другим халявщикам, а еще – возможность выдурить у наследника Дуна, этого простака, аренду арсенала за бесплатно. Но теперь он знал, знал как никогда раньше, что Дун, мумия, может стать звездой в Музее Библии Живой. Звездой класса П.Т. Барнума.
Траут отпустил Младшего и его недотеп, а сам погрузился в размышления возле своего боулингового святилища.
Угоны и кабальные ссуды – дело выгодное, интересное, но невероятно рискованное. Чтобы не провести годы своего заката за решеткой, Тадеуш Траут последние несколько лет плавно переходил от криминальных предприятий к легальному бизнесу: «Грейт-Смоки фудз», «Лавка помадки м-ра Т.», «Мокасины! Мокасины!», магазин «С грузовика в багажник», а главное – Музей Библии Живой.
На этот только что вылупившийся из яйца музей Траут наткнулся еще тогда, когда это был ярмарочный балаганчик у дороги – ясли с голодными животными да владелец, одетый в тогу и устраивавший моноспектакли по Библии. Кончилось тем, что полный автобус школьников застукал его однажды за актом любви с одним из осликов.
Надеясь богоугодным делом искупить свои менее благочестивые предприятия в день, когда он предстанет перед вратами неба и будет нуждаться в снисхождении, Траут заплатил аренду и оставил двери открытыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104