Оказавшись на внутреннем кладбище, Дебора принялась разыскивать могилу Томаса Грея. Остается сфотографировать ее, и работа закончена. Быстро скользя глазами по крестам и надгробьям, она заметила кучку перьев.
Казалось, какой-то авгур, совершив жертвоприношение, рассыпал по земле этот серый, блеклый пух. На аккуратно подстриженной лужайке эти перышки казались крохотными облачками дыма, отяжелевшими, приникшими к земле, вместо того чтобы воспарить к небесам. Перьев было чересчур много, некая яростная сила разбросала их во все стороны– здесь, несомненно, шла борьба не на жизнь, а на смерть. Проследив глазами цепочку перьев, Дебора вскоре увидела и жертву – у тисовой изгороди, отделявшей внутреннюю часть кладбища от внешней. Она, конечно, понимала, какое зрелище ее ждет, и все же не удержалась от слез. Глупо, нелепо так сокрушаться из-за участи несчастной пичужки, твердила она себе, но эта жестокая насильственная смерть потрясла ее до глубины души. От птахи уцелел лишь остов, залитые кровью ребрышки, отчасти покрытые неровным, в кровавых пятнах, пухом. Голова исчезла, тонкие ножки и крылышки оторваны. Прежде это был голубь, теперь нее– пустая оболочка, не сумевшая удержать в себе жизнь.
Как хрупка жизнь! Как легко ее уничтожить!
«Нет! Нет!» Дебора чувствовала, как нарастает в ней мука, которой она не в силах противостоять. Надо чем-то заняться, чем-то отвлечь себя. Похоронить несчастное создание, стряхнуть деловитых муравьев с наполовину оторванного, выступающего ребра… Тщетная попытка: сонет Хопкинса, защищавший Дебору от приступов отчаяния и горя, на этот раз оказался чересчур уязвимой броней. Она заплакала, жалкое птичье тельце расплылось у нее перед глазами. Про себя Дебора твердила молитву в надежде на милосердное избавление от боли.
Четыре недели работа служила ей наркотиком, притупляющим страдания. И сейчас она ухватилась за это последнее средство, отвернулась от птицы, покрепче сжимая фотокамеру озябшими руками.
Деборе Сент-Джеймс заказали сделать серию фотографий: местности, вдохновлявшие писателей и поэтов. С конца февраля она успела объехать Йоркшир по следам сестер Бронте, побывала в Понден Холле и в Хай Уитенс; запечатлела воспетое Бордсвортом аббатство Тинтерн при свете луны; не пропустила мол Кобб в Лайме, откуда упала Луиза Мазгроув, ни зал для питья воды в Бате, где встречались другие герои Джейн Остен; бродила по полям близ Эшби де ла Зуч, еще помнившим сражения, перекроившие историю Англии.
Везде, где она побывала, сам пейзаж и связанное с ним произведение литературы вдохновляли работу Деборы. Но сейчас, осматривая местность, где ей предстояло закончить съемки, выделив взглядом два объекта возле самой церкви– несомненно, те самые надгробья, ради которых она сюда и явилась, – Дебора почувствовала в глубине души легкое недовольство. Господи, как же ей удастся придать поэтический облик столь заурядному сооружению?
Оба надгробья были похожи, как близнецы, – замшелые плиты, положенные на кирпичное основание. Внимание привлекали разве что надписи, оставленные за двести лет посетителями, многие из которых не поленились нацарапать свое имя на камне. Вздохнув, Дебора отступила еще на шаг, всматриваясь в церковь.
Да, и здание особенно живописным не назовешь. Два совершенно разных архитектурных периода боролись в этой постройке, то отрицая друг друга, то сливаясь воедино. Строгие оконные проемы XV века в стиле Тюдор, утопающие в выцветшей кирпичной стене, соседствовали со стрельчатыми арками из древнего кремня и известняка нормандского периода. Раздражающее отсутствие художественной цельности.
Дебора продолжала хмуриться. Это провал! Она вытащила из сумки с камерой рукопись книги, написанной кембриджским профессором, которую и должны были иллюстрировать фотографии. Разложив несколько листов на надгробье, венчавшем могилу Томаса Грея, Дебора просмотрела не только «Элегию, написанную на сельском кладбище», но и профессорский комментарий. Ее внимание привлекла одиннадцатая строфа стихотворения. Сосредоточившись, проникаясь пониманием, Дебора перечитала:
Вотще над мертвыми, истлевшими костями
Трофеи зиждутся, надгробия блестят;
Вотще глас почестей гремит перед гробами —
Угасший пепел наш они не воспалят.
<Здесь и далее – в переводе В. А. Жуковского.>
Подняв голову, она увидела кладбище таким, каким описывал его Томас Грей: теперь она знала, что ее фотография должна отразить простоту и ясность жизни, что именно это поэт пытался передать своим читателям. Убрав бумаги с надгробья, Дебора принялась расставлять треножник.
Ей не потребуется никаких уловок, никаких ухищрений мастерства – простая фотография, свет и тени, правильно рассчитанный угол и глубина передадут невинную прелесть вечернего сумрака. Дебора старалась сфотографировать все небогатые подробности этого клочка земли, где спали вечным сном деревенские предки Грея. Напоследок она сфотографировала и тис, давший тень поэту, писавшему под ним эти строки.
Завершив работу, Дебора отошла от камеры и посмотрела на восток, в сторону Лондона. Да, больше оттягивать встречу нельзя. Нет больше никаких причин медлить вдалеке от дома. Но ей требовалось как-то приготовиться к свиданию с мужем. Чтобы укрепить свой дух, Дебора решила зайти в церковь.
И прямо посреди нефа, едва она вошла в церковь, Дебора увидела это – восьмиугольную мраморную купель для крещения, казавшуюся совсем маленькой под высоким сводчатым потолком. Все стороны купели были украшены искусной резьбой, два высоких оловянных канделябра нависали над ней, свечи ждали, чтобы их зажгли для церемонии, отмечающей принятие еще одного ребенка в общину христиан.
Подойдя к купели, Дебора коснулась рукой ее отделки из гладкого дуба. На мгновение, на одно только мгновение она разрешила себе вообразить, как держит в руках младенца, как легкая головка касается ее груди, как малыш испускает негодующий вопль, когда вода капает на нежный, беззащитный лоб. Дебора почувствовала, как крохотная, хрупкая ручонка сжимает ее палец. На миг она забыла, что вновь – четвертый раз за полтора года – лишилась ребенка, не сумела выносить дитя Саймону. Позволила себе поверить, что она не лежала в больнице, не было этого последнего разговора с врачом. Не было – но, хотела она того или нет, Дебора вновь слышала его слова:
– Аборт не обязательно лишает женщину способности к детороясдению. Но в некоторых случаях подобное может произойти, Дебора. Вы сказали, это было шесть лет назад. Могло иметь место осложнение. Рубцевание, например. Точнее мы сможем сказать только после полного исследования. Если вы и ваш супруг пожелаете…
– Нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120