Выбор прост: промолчать или умереть. Ему всего тринадцать лет. У него вовсе нет выбора…
– Главным образом скульптуры и розы. Всего несколько лет назад…
– Что ж, давайте осмотрим и его.
Гарри съежился, услышав приближавшиеся к нему голоса, задрожал, когда в стене из кремня со скрипом приотворилась деревянная дверца. Он панически оглядывался в поисках места, куда бы спрятаться, но укрыться было негде. Чаз Квилтер и женщина из полиции вошли в сад статуй. Слезы отчаяния жгли глаза Моранта. Вот они уже увидели его – и резко остановились.
Линли нашел сержанта Хейверс в самом центре школьного двора. Пренебрегая элементарным правилом, воспрещающим взрослым подавать ученикам плохой пример, да еще непосредственно в школе, Барбара, скривившись и перелистывая свои записи, вовсю дымила сигаретой, а возвышавшийся на ней Генрих VII явно не одобрял ее поведение.
– Вы заметили, что Генрих смотрит на север? – заговорил Линли, поднимаясь по ступенькам на постамент статуи. – Фасад школы на востоке, но он в ту сторону и не глядит.
Хейверс быстро оглянулась на статую и ответила:
– Вероятно, он полагает, что в профиль он красивее, вот и обратил его к главному входу.
– Нет, – покачал головой Линли, – он напоминает нам о величайшем моменте своей жизни, потому он и смотрит на север, в сторону Босворта<Босворт – местечко в графстве Лестершир, где в 1485 г. произошло последнее сражение династической войны Алой и Белой розы. Граф Генрих Ричмонд Ланкастер (впоследствии король Англии ГенрихVII) нанес поражение королю РичардуIII Йорку >.
– А! История предательства и смерти. Гибель Ричарда III. Как это я все время забываю вашу приверженность династии Йорков? Впрочем, разве вы дадите по-настоящему забыть об этом! Вы, должно быть, плюете на гробницу старого Генриха всякий раз, как заходите в Аббатство?
– Это мой ритуал, – улыбнулся инспектор. – К тому же это – одно из немногих доступных для меня удовольствий.
– Не следует отказывать себе в удовольствии, – торжественно кивнула она.
– Вам удалось выяснить что-нибудь полезное за время прогулки с Чазом?
Барбара швырнула окурок на постамент.
– Обидно признаваться, но вы были совершенно правы относительно состояния этой школы. Снаружи все кажется великолепным. Трава зеленая, кусты подстрижены, деревья ухожены, стены в полном порядке, окна только что покрашены, и так далее. Но внутри все такое же, как в «Эребе», – старое, изношенное. За исключением новых зданий на южной стороне, театра, мастерской и общежитий для девочек, все обветшало, в том числе и комнаты для занятий. Лаборатория выглядит так, словно ее не обновляли со времен Дарвина. – Взмахом руки Хейверс охватила весь внутренний двор. – Так с какой стати аристократы посылают сюда своих отпрысков? Моя муниципальная школа была в лучшем состоянии, по крайней мере она была оснащена по-современному.
– Великая тайна, Хейверс.
– Семейная традиция?
– И это тоже. Сын должен идти по стопам отца.
– Мне плохо пришлось, теперь ты помучься? Линли выдавил из себя улыбку:
– Что-то в этом роде.
– А вам нравился Итон, сэр? – с излишней проницательностью спросила она.
Вопрос застал Линли врасплох. Виной тому был не сам Итон, нет; Итон с его старинными зданиями, овеянный древней историей, был прекрасен. Однако родители выбрали неудачный момент, чтобы отослать его прочь из дома. Не следовало отрывать подростка от семьи, переживавшей кризис, разлучать с отцом, погибавшим от беспощадной болезни.
– Да, как и всем, – пробормотал он. – Что вы еще обнаружили, кроме убогого состояния школы?
Хейверс вроде бы намеревалась отпустить еще какое-то замечание насчет Итона, но вместо этого послушно произнесла:
– У них тут имеется какой-то клуб шестиклассников, для выпускников. Он собирается в здании по соседству с «Ион-хаусом», где живет Чаз Квилтер. Там ребята напиваются по выходным.
– Кто именно?
– В клубе состоят только ученики старшего шестого класса, но я так поняла, что требуется пройти обряд посвящения. Чаз сказал, что некоторые предпочитают не вступать в клуб. Как он выразился, они «не проходят ступени инициации».
– Сам он состоит в клубе?
– Разумеется, он же старший префект. Полагаю, он обязан поддерживать великие традиции школы.
– Обряд посвящения входит в эти традиции?
– Очевидно, да. Я спросила его, каким образом вступают в клуб, а он покраснел и пробормотал, что приходится «делать всякие глупости» на глазах у товарищей. К тому же они там напиваются вусмерть. Считается, что выпускник имеет право на две порции спиртного в неделю, но, поскольку эти порции отмеряют другие ученики и они же подсчитывают, сколько порций пришлось на долю каждого, все это давно вышло из-под контроля. Похоже, эти пирушки по вечерам в пятницу сделались довольно разнузданными.
– Чаз не пытается как-то сдерживать этот разгул?
– По правде сказать, я этого просто не понимаю. Он же несет ответственность за их поведение, верно? Какой смысл называться старшим префектом, если он не выполняет свои обязанности?
– На этот вопрос ответить несложно, Хейверс. Весьма полезно иметь в анкете должность префекта. Университетские власти не станут проверять, насколько человек справлялся со своими обязанностями, им достаточно и того факта, что он числился префектом.
– Как вообще он мог сделаться старшим префектом? Если Чаз не способен руководить своими сверстниками, директору следовало это знать.
– Гораздо легче демонстрировать задатки лидера, не будучи старшим префектом, нежели быть хорошим префектом. Под давлением человек меняется. Возможно, именно это произошло с Чазом.
– А может, Чаз настолько смазлив, что директор не устоял перед ним, – проворчала Барбара со свойственным ей цинизмом. – Полагаю, они много времени проводят наедине, не так ли? – Линли бросил на свою напарницу предостерегающий взгляд, и она тут же пустила в ход последний аргумент:– Я же не слепая, инспектор. Чаз– красивый юноша, а Локвуд тут не единственный, кто западает на красивых мальчиков.
– Ну да. Что еще вы узнали?
– Я говорила с Джудит Лафленд, школьной медсестрой.
– А, да. Расскажите, что представляет собой медсестра.
Хейверс давно уже работала с Линли и знала его страсть к деталям, так что она начала с портрета Джудит Лафленд: на вид около тридцати пяти лет, волосы темные, глаза серые, на шее пониже правого уха большая родинка – она пытается прикрыть ее, перебрасывая вперед прядь волос и высоко поднимая воротник блузы, она даже придерживает воротник рукой, чтобы не расходился. Когда говорит, все время улыбается и охорашивается, приглаживает волосы, то застегивает, то расстегивает верхнюю пуговицу блузы, проводит рукой по ноге, проверяя, не морщинят ли чулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
– Главным образом скульптуры и розы. Всего несколько лет назад…
– Что ж, давайте осмотрим и его.
Гарри съежился, услышав приближавшиеся к нему голоса, задрожал, когда в стене из кремня со скрипом приотворилась деревянная дверца. Он панически оглядывался в поисках места, куда бы спрятаться, но укрыться было негде. Чаз Квилтер и женщина из полиции вошли в сад статуй. Слезы отчаяния жгли глаза Моранта. Вот они уже увидели его – и резко остановились.
Линли нашел сержанта Хейверс в самом центре школьного двора. Пренебрегая элементарным правилом, воспрещающим взрослым подавать ученикам плохой пример, да еще непосредственно в школе, Барбара, скривившись и перелистывая свои записи, вовсю дымила сигаретой, а возвышавшийся на ней Генрих VII явно не одобрял ее поведение.
– Вы заметили, что Генрих смотрит на север? – заговорил Линли, поднимаясь по ступенькам на постамент статуи. – Фасад школы на востоке, но он в ту сторону и не глядит.
Хейверс быстро оглянулась на статую и ответила:
– Вероятно, он полагает, что в профиль он красивее, вот и обратил его к главному входу.
– Нет, – покачал головой Линли, – он напоминает нам о величайшем моменте своей жизни, потому он и смотрит на север, в сторону Босворта<Босворт – местечко в графстве Лестершир, где в 1485 г. произошло последнее сражение династической войны Алой и Белой розы. Граф Генрих Ричмонд Ланкастер (впоследствии король Англии ГенрихVII) нанес поражение королю РичардуIII Йорку >.
– А! История предательства и смерти. Гибель Ричарда III. Как это я все время забываю вашу приверженность династии Йорков? Впрочем, разве вы дадите по-настоящему забыть об этом! Вы, должно быть, плюете на гробницу старого Генриха всякий раз, как заходите в Аббатство?
– Это мой ритуал, – улыбнулся инспектор. – К тому же это – одно из немногих доступных для меня удовольствий.
– Не следует отказывать себе в удовольствии, – торжественно кивнула она.
– Вам удалось выяснить что-нибудь полезное за время прогулки с Чазом?
Барбара швырнула окурок на постамент.
– Обидно признаваться, но вы были совершенно правы относительно состояния этой школы. Снаружи все кажется великолепным. Трава зеленая, кусты подстрижены, деревья ухожены, стены в полном порядке, окна только что покрашены, и так далее. Но внутри все такое же, как в «Эребе», – старое, изношенное. За исключением новых зданий на южной стороне, театра, мастерской и общежитий для девочек, все обветшало, в том числе и комнаты для занятий. Лаборатория выглядит так, словно ее не обновляли со времен Дарвина. – Взмахом руки Хейверс охватила весь внутренний двор. – Так с какой стати аристократы посылают сюда своих отпрысков? Моя муниципальная школа была в лучшем состоянии, по крайней мере она была оснащена по-современному.
– Великая тайна, Хейверс.
– Семейная традиция?
– И это тоже. Сын должен идти по стопам отца.
– Мне плохо пришлось, теперь ты помучься? Линли выдавил из себя улыбку:
– Что-то в этом роде.
– А вам нравился Итон, сэр? – с излишней проницательностью спросила она.
Вопрос застал Линли врасплох. Виной тому был не сам Итон, нет; Итон с его старинными зданиями, овеянный древней историей, был прекрасен. Однако родители выбрали неудачный момент, чтобы отослать его прочь из дома. Не следовало отрывать подростка от семьи, переживавшей кризис, разлучать с отцом, погибавшим от беспощадной болезни.
– Да, как и всем, – пробормотал он. – Что вы еще обнаружили, кроме убогого состояния школы?
Хейверс вроде бы намеревалась отпустить еще какое-то замечание насчет Итона, но вместо этого послушно произнесла:
– У них тут имеется какой-то клуб шестиклассников, для выпускников. Он собирается в здании по соседству с «Ион-хаусом», где живет Чаз Квилтер. Там ребята напиваются по выходным.
– Кто именно?
– В клубе состоят только ученики старшего шестого класса, но я так поняла, что требуется пройти обряд посвящения. Чаз сказал, что некоторые предпочитают не вступать в клуб. Как он выразился, они «не проходят ступени инициации».
– Сам он состоит в клубе?
– Разумеется, он же старший префект. Полагаю, он обязан поддерживать великие традиции школы.
– Обряд посвящения входит в эти традиции?
– Очевидно, да. Я спросила его, каким образом вступают в клуб, а он покраснел и пробормотал, что приходится «делать всякие глупости» на глазах у товарищей. К тому же они там напиваются вусмерть. Считается, что выпускник имеет право на две порции спиртного в неделю, но, поскольку эти порции отмеряют другие ученики и они же подсчитывают, сколько порций пришлось на долю каждого, все это давно вышло из-под контроля. Похоже, эти пирушки по вечерам в пятницу сделались довольно разнузданными.
– Чаз не пытается как-то сдерживать этот разгул?
– По правде сказать, я этого просто не понимаю. Он же несет ответственность за их поведение, верно? Какой смысл называться старшим префектом, если он не выполняет свои обязанности?
– На этот вопрос ответить несложно, Хейверс. Весьма полезно иметь в анкете должность префекта. Университетские власти не станут проверять, насколько человек справлялся со своими обязанностями, им достаточно и того факта, что он числился префектом.
– Как вообще он мог сделаться старшим префектом? Если Чаз не способен руководить своими сверстниками, директору следовало это знать.
– Гораздо легче демонстрировать задатки лидера, не будучи старшим префектом, нежели быть хорошим префектом. Под давлением человек меняется. Возможно, именно это произошло с Чазом.
– А может, Чаз настолько смазлив, что директор не устоял перед ним, – проворчала Барбара со свойственным ей цинизмом. – Полагаю, они много времени проводят наедине, не так ли? – Линли бросил на свою напарницу предостерегающий взгляд, и она тут же пустила в ход последний аргумент:– Я же не слепая, инспектор. Чаз– красивый юноша, а Локвуд тут не единственный, кто западает на красивых мальчиков.
– Ну да. Что еще вы узнали?
– Я говорила с Джудит Лафленд, школьной медсестрой.
– А, да. Расскажите, что представляет собой медсестра.
Хейверс давно уже работала с Линли и знала его страсть к деталям, так что она начала с портрета Джудит Лафленд: на вид около тридцати пяти лет, волосы темные, глаза серые, на шее пониже правого уха большая родинка – она пытается прикрыть ее, перебрасывая вперед прядь волос и высоко поднимая воротник блузы, она даже придерживает воротник рукой, чтобы не расходился. Когда говорит, все время улыбается и охорашивается, приглаживает волосы, то застегивает, то расстегивает верхнюю пуговицу блузы, проводит рукой по ноге, проверяя, не морщинят ли чулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120