Сказал, отсюда он пойдет пешком. Он был очень внимательными заботливым мальчиком.
– Тогда вы видели его в последний раз.
Она кивнула и продолжала, ища в словах утешения:
– Он вышел из машины и пошел к дому, и тут по дорожке проехал микроавтобус, его фары осветили Мэттью. Я хорошо это помню: он обернулся, услышав, как подъезжает автобус. Помахал мне рукой и улыбнулся. – Джин яростно утерла слезы. – У Мэттью была такая чудесная улыбка, инспектор. В тот вторник, когда я увидела, как он улыбается, как светится от улыбки его лицо, я осознала, как он мне дорог. Если б я успела сказать ему об этом!
– Среди бумаг Мэттью мы нашли черновик его письма к вам. Он писал вам на прошлой неделе? – Достав из кармана страничку, исписанную почерком Мэттью, Линли протянул ее Джин.
Она быстро прочла, кивнула и возвратила листок:
– Да. Я получила от него примерно такую записку в пятницу. Он всегда писал нам письмо, благодарил за проведенный у нас вечер. Всегда.
– Он упоминает, что какой-то мальчик видел его, когда он возвращался. Насколько я понял, вы приехали в школу уже после отбоя.
– Они с папой с головой ушли в игру, и мы все позабыли о времени. В среду я позвонила Мэттью, чтобы узнать, не было ли каких-нибудь неприятных последствий. Он сказал, что попался на глаза одному из старшеклассников.
– И тот доложил директору?
– Видимо, нет. Во всяком случае, тогда еще нет. Я так поняла, Мэттью собирался поговорить с ним, объяснить, где он задержался.
– Мэттью наказали бы за опоздание, несмотря на то, что он был у вас?
– Наверное, да. Ученики обязаны вернуться в школу вовремя, невзирая ни на какие обстоятельства. Это вроде бы воспитывает в них ответственность и самостоятельность.
– Какое наказание его постигло бы?
– Возможно, на следующей неделе запретили бы отлучаться из школы. Или ограничились бы выговором. Не так уж это серьезно.
– Для него. А для другого?
– Для другого? – Джин Боннэми в недоумении свела брови.
– Для того, кто видел Мэттью.
– Я вас не вполне понимаю.
Линли и сам только сейчас осознал суть полученной от Джин Боннэми информации. До сих пор он учел лишь одну сторону: префект пансиона Брайан Бирн почему-то не доложил, что ко времени отхода ко сну один из его подопечных отсутствовал. Однако в этом деле есть и другая сторона: не только Мэттью Уотли опоздал во вторник вечером к отбою, но и кто-то другой из воспитанников Бредгар Чэмберс.
14
– Словно песок жуешь! Отвратительная еда, инспектор! Почему это называется «свежие сэндвичи»? Да этого парня надо судить за мошенничество! – Крошки сыра сыпались на бордовый пуловер сержанта. Хейверс сердито смахнула их на пол любимого автомобиля инспектора. Линли попытался с должной строгостью произнести ее имя, но безрезультатно. Барбара продолжала свое: – Мы могли зайти в паб. Пятнадцать минут на перекус – тоже мне, преступление!
Линли печально осматривал выбранный им бутерброд. И мясо, и помидор приобрели нежно-зеленый оттенок. Да, этим питаться не стоит.
– Мне показалось, так будет лучше.
– К тому же, – продолжала Барбара, ободренная его капитуляцией, – с какой стати мы мчимся сломя голову в школу? Это проклятое расследование – точно зыбучий песок. Мы уже провалились по самую шею, а если нам еще подкинут подробностей, мы попадем в очередной тупик и уйдем в этот самый песок с головой, задохнемся.
– Что-то вы путаетесь в метафорах, Хейверс. Она только фыркнула.
– Смотрите сами: сначала все говорили, что Мэттью сбежал из школы, не стерпев классовых различий, дескать, довели его эти снобы. Потом выясняется, что все дело в издевательствах, он-де боялся какого-то садюги. Далее мы кинулись разыскивать извращенца-гомосексуалиста, а теперь возникла новая идея: наш убийца – расист. Ах да, еще Мэтт видел кого-то после отбоя. Тоже неплохой мотив для убийства. – Барбара вытащила пачку сигарет и закурила. Линли поспешно опустил стекло со своей стороны. – Этот завал нам не разгрести. Я уже перестала понимать, о чем вообще идет речь.
– Боннэми сбили нас с толку, да? Хейверс выдохнула густую струю дыма.
– Китаец? Китаец?! Это чушь, инспектор. Мы же оба это знаем. Старик просто свихнулся, это все ностальгия по Гонконгу, а старая дева, его дочь, да у нее тоже глюки. Приветили темноволосого мальчика, стали вспоминать с ним прошлое – и готово: он наполовину китаец.
Линли не спорил.
– Да, может быть. Но кое о чем надо все-таки поразмыслить, сержант.
– О чем?
– Боннэми не знакомы с Джилсом Бирном. Они понятия не имеют, что он когда-то покровительствовал мальчику-китайцу. Эдварду Хсу. Неужели это просто совпадение и они ни с того ни с сего приняли Мэттью Уотли за китайца?
– Значит, вы думаете, что Джиле Бирн заинтересовался Мэттью именно из-за его происхождения, в которое я ни на минуту не верю?
– И все же какая-то связь существует. Они оба мертвы – и Эдвард Хсу, и Мэттью Уотли. Два школьника, пользовавшиеся особым вниманием Бирна. Два мальчика с китайской кровью.
– Итак, вы готовы признать в Мэттью Уотли китайца. Но откуда в нем китайская кровь? Пэтси Уотли родила его от другого мужчины и ухитрилась скрыть свой роман от мужа? Или Кевин Уотли принес домой свое незаконное дитя, а добрейшая Пэтси вырастила его и полюбила, как родная мать? Кто же он такой?
– Вот это мы и должны выяснить. Ответить на этот вопрос могут только супруги Уотли.
Он развернулся на дорожке у школы. Элейн Роли стояла у двери, пытаясь втиснуть младшего внука Фрэнка в старую коляску, в то время как другой ребенок, оставшись на миг без присмотра, довольно метко обстреливал камушками окно эркера. Элейн Роли даже не обернулась посмотреть на проезжавший за ее спиной автомобиль.
– Вот повозится с милыми крошками и забудет даже думать о Фрэнке Ортене, – прокомментировала Хейверс, втыкая окурок в пепельницу. – Похоже, она положила на него глаз, а, инспектор?
– Возможно. Только он-то не слишком поощряет ее, судя по тому, что мы видели нынче утром.
– Да, – вздохнула Хейверс (Линли чертыхнулся про себя: какую возможность для душеспасительной беседы он ей предоставил!), – некоторые люди удивительно упрямо цепляются за свои чувства, поощряй не поощряй.
Линли сделал вид, будто пропустил эту сентенцию мимо ушей. Он прибавил скорости, быстро проскочил подъездную дорожку и остановился перед школой. Пройдя в главный холл, полицейские обратили внимание, что дверь в часовню распахнута и там уже собирается хор. Певчие оставались в школьной форме, на этот раз они не надели стихари, придававшие им столь набожный вид на вчерашней службе. По-видимому, шла репетиция: посреди песнопения, в котором Линли узнал хор из «Мессии», регент нетерпеливо оборвал пение, трижды дунул в свою флейту и заставил начать все сначала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
– Тогда вы видели его в последний раз.
Она кивнула и продолжала, ища в словах утешения:
– Он вышел из машины и пошел к дому, и тут по дорожке проехал микроавтобус, его фары осветили Мэттью. Я хорошо это помню: он обернулся, услышав, как подъезжает автобус. Помахал мне рукой и улыбнулся. – Джин яростно утерла слезы. – У Мэттью была такая чудесная улыбка, инспектор. В тот вторник, когда я увидела, как он улыбается, как светится от улыбки его лицо, я осознала, как он мне дорог. Если б я успела сказать ему об этом!
– Среди бумаг Мэттью мы нашли черновик его письма к вам. Он писал вам на прошлой неделе? – Достав из кармана страничку, исписанную почерком Мэттью, Линли протянул ее Джин.
Она быстро прочла, кивнула и возвратила листок:
– Да. Я получила от него примерно такую записку в пятницу. Он всегда писал нам письмо, благодарил за проведенный у нас вечер. Всегда.
– Он упоминает, что какой-то мальчик видел его, когда он возвращался. Насколько я понял, вы приехали в школу уже после отбоя.
– Они с папой с головой ушли в игру, и мы все позабыли о времени. В среду я позвонила Мэттью, чтобы узнать, не было ли каких-нибудь неприятных последствий. Он сказал, что попался на глаза одному из старшеклассников.
– И тот доложил директору?
– Видимо, нет. Во всяком случае, тогда еще нет. Я так поняла, Мэттью собирался поговорить с ним, объяснить, где он задержался.
– Мэттью наказали бы за опоздание, несмотря на то, что он был у вас?
– Наверное, да. Ученики обязаны вернуться в школу вовремя, невзирая ни на какие обстоятельства. Это вроде бы воспитывает в них ответственность и самостоятельность.
– Какое наказание его постигло бы?
– Возможно, на следующей неделе запретили бы отлучаться из школы. Или ограничились бы выговором. Не так уж это серьезно.
– Для него. А для другого?
– Для другого? – Джин Боннэми в недоумении свела брови.
– Для того, кто видел Мэттью.
– Я вас не вполне понимаю.
Линли и сам только сейчас осознал суть полученной от Джин Боннэми информации. До сих пор он учел лишь одну сторону: префект пансиона Брайан Бирн почему-то не доложил, что ко времени отхода ко сну один из его подопечных отсутствовал. Однако в этом деле есть и другая сторона: не только Мэттью Уотли опоздал во вторник вечером к отбою, но и кто-то другой из воспитанников Бредгар Чэмберс.
14
– Словно песок жуешь! Отвратительная еда, инспектор! Почему это называется «свежие сэндвичи»? Да этого парня надо судить за мошенничество! – Крошки сыра сыпались на бордовый пуловер сержанта. Хейверс сердито смахнула их на пол любимого автомобиля инспектора. Линли попытался с должной строгостью произнести ее имя, но безрезультатно. Барбара продолжала свое: – Мы могли зайти в паб. Пятнадцать минут на перекус – тоже мне, преступление!
Линли печально осматривал выбранный им бутерброд. И мясо, и помидор приобрели нежно-зеленый оттенок. Да, этим питаться не стоит.
– Мне показалось, так будет лучше.
– К тому же, – продолжала Барбара, ободренная его капитуляцией, – с какой стати мы мчимся сломя голову в школу? Это проклятое расследование – точно зыбучий песок. Мы уже провалились по самую шею, а если нам еще подкинут подробностей, мы попадем в очередной тупик и уйдем в этот самый песок с головой, задохнемся.
– Что-то вы путаетесь в метафорах, Хейверс. Она только фыркнула.
– Смотрите сами: сначала все говорили, что Мэттью сбежал из школы, не стерпев классовых различий, дескать, довели его эти снобы. Потом выясняется, что все дело в издевательствах, он-де боялся какого-то садюги. Далее мы кинулись разыскивать извращенца-гомосексуалиста, а теперь возникла новая идея: наш убийца – расист. Ах да, еще Мэтт видел кого-то после отбоя. Тоже неплохой мотив для убийства. – Барбара вытащила пачку сигарет и закурила. Линли поспешно опустил стекло со своей стороны. – Этот завал нам не разгрести. Я уже перестала понимать, о чем вообще идет речь.
– Боннэми сбили нас с толку, да? Хейверс выдохнула густую струю дыма.
– Китаец? Китаец?! Это чушь, инспектор. Мы же оба это знаем. Старик просто свихнулся, это все ностальгия по Гонконгу, а старая дева, его дочь, да у нее тоже глюки. Приветили темноволосого мальчика, стали вспоминать с ним прошлое – и готово: он наполовину китаец.
Линли не спорил.
– Да, может быть. Но кое о чем надо все-таки поразмыслить, сержант.
– О чем?
– Боннэми не знакомы с Джилсом Бирном. Они понятия не имеют, что он когда-то покровительствовал мальчику-китайцу. Эдварду Хсу. Неужели это просто совпадение и они ни с того ни с сего приняли Мэттью Уотли за китайца?
– Значит, вы думаете, что Джиле Бирн заинтересовался Мэттью именно из-за его происхождения, в которое я ни на минуту не верю?
– И все же какая-то связь существует. Они оба мертвы – и Эдвард Хсу, и Мэттью Уотли. Два школьника, пользовавшиеся особым вниманием Бирна. Два мальчика с китайской кровью.
– Итак, вы готовы признать в Мэттью Уотли китайца. Но откуда в нем китайская кровь? Пэтси Уотли родила его от другого мужчины и ухитрилась скрыть свой роман от мужа? Или Кевин Уотли принес домой свое незаконное дитя, а добрейшая Пэтси вырастила его и полюбила, как родная мать? Кто же он такой?
– Вот это мы и должны выяснить. Ответить на этот вопрос могут только супруги Уотли.
Он развернулся на дорожке у школы. Элейн Роли стояла у двери, пытаясь втиснуть младшего внука Фрэнка в старую коляску, в то время как другой ребенок, оставшись на миг без присмотра, довольно метко обстреливал камушками окно эркера. Элейн Роли даже не обернулась посмотреть на проезжавший за ее спиной автомобиль.
– Вот повозится с милыми крошками и забудет даже думать о Фрэнке Ортене, – прокомментировала Хейверс, втыкая окурок в пепельницу. – Похоже, она положила на него глаз, а, инспектор?
– Возможно. Только он-то не слишком поощряет ее, судя по тому, что мы видели нынче утром.
– Да, – вздохнула Хейверс (Линли чертыхнулся про себя: какую возможность для душеспасительной беседы он ей предоставил!), – некоторые люди удивительно упрямо цепляются за свои чувства, поощряй не поощряй.
Линли сделал вид, будто пропустил эту сентенцию мимо ушей. Он прибавил скорости, быстро проскочил подъездную дорожку и остановился перед школой. Пройдя в главный холл, полицейские обратили внимание, что дверь в часовню распахнута и там уже собирается хор. Певчие оставались в школьной форме, на этот раз они не надели стихари, придававшие им столь набожный вид на вчерашней службе. По-видимому, шла репетиция: посреди песнопения, в котором Линли узнал хор из «Мессии», регент нетерпеливо оборвал пение, трижды дунул в свою флейту и заставил начать все сначала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120