Чаз остановился перед третьей дверью слева, постучал, назвался: «Квилтер» – и плечом приоткрыл ее. Быстро заглянув внутрь, он вздохнул: «Господи», – и обернулся к Линли и Хейверс. По лицу юноши они сразу заподозрили, что там что-то неладно. Чаз постарался скрыть смущение преувеличенной жестикуляцией:
– Вот эта спальня. Страшный беспорядок. Подумать только, чтобы мальчишки вчетвером… впрочем, смотрите сами.
Линли и Хейверс вошли, Чаз остался у дверей.
В комнате царил чудовищный беспорядок.
Книги и журналы валялись повсюду, какие-то бумаги то и дело попадались под ноги, мусорная корзина опрокинута, кровати незастелены, шкафы распахнуты, ящики переполнены, в трех из четырех альковов разбросана одежда. Либо в этом помещении недавно учинили поспешный обыск, либо префект пансиона, в чьи обязанности входит следить за тем, чтобы мальчики поддерживали должный порядок, совершенно не умеет держать в руках своих подопечных.
Линли взвешивал обе возможности. Тем временем Чаз вышел из комнаты и устремился дальше по коридору, распахивая другие двери справа я слева. Издали доносилось его негодующее бормотание. Оно послужило ответом для Линли.
– Кто префект этого пансиона, сержант? Хейверс быстро пролистала блокнот, прочла что-то, нашла еще одну страничку:
– Джон Корнтел называл его имя… Ага, вот. Брайан Бирн. Это он натворил, сэр?
– Во всяком случае, отвечать придется ему, – откликнулся Линли. – Посмотрим, что у нас тут.
Спальня была разделена на несколько отсеков с помощью выкрашенных белой краской досок, поднимавшихся от пола примерно на пять футов и тем самым обеспечивавших каждому обитателю общежития хоть некоторую укромность. В тесном пространстве каждого отсека располагалась кровать с двумя ящиками внизу, шкаф (на нем с помощью клейкой ленты закреплялась табличка с именем хозяина) и те картинки или плакаты, которые сам ученик выбирал в качестве любимого украшения или средства самоутверждения.
В этом смысле отделение Мэттью Уотли разительно отличалось от соседских. В закутке мальчика по фамилии Уэдж на стенах были наклеены рок-н-ролльные постеры, достаточно эклектическая подборка – «112», «Эуритмикс», обложка альбома «Стена» группы «Пинк Флойд», Принс по соседству с «Битлс», «Бердс» и «Питер, Пол энд Мэри». В отделении Арлена красотки позировали на пляже: блестящие от крема, облаченные в фантастические купальники тела распростерлись на песчаных дюнах или же прогибались, напрягая грудь, выставляя соски (о, Фрейд!) посреди белопенного моря. Смит-Эндрюс, живший в третьей маленькой нише этой спальни, увлекался фильмом «Чужие» и развесил по стенам отпечатки наиболее жутких кадров из этой картины. Все сцены насильственной смерти были воспроизведены в жестоких, тошнотворных подробностях. А уж сам пришелец, помесь циркулярной пилы, богомола и киборга!..
Четвертое отделение у окна принадлежало Мэттью Уотли. Он предпочел всему фотографии поездов, локомотивов, дизелей, электровозов различных стран. Линли с интересом оглядел эту коллекцию, наклеенную аккуратными рядами над кроватью. На одной открытке имелась надпись: «Ту-ту, паровозик». Странно, что подросток выставил на общее обозрение нечто столь откровенно инфантильное.
Хейверс, стоявшая посреди комнаты, пришла к тому лее выводу:
– Не так быстро взрослел, как другие мальчики. Все остальное вполне нормально для этого возраста.
– Если в тринадцатилетнем возрасте есть хоть что-то нормальное, – подхватил Линли.
– Верно. А что висело у вас на стене, когда вам было тринадцать, инспектор?
Линли нацепил очки и принялся просматривать одежду Мэттью.
– Репродукции картин раннего Возрождения, – рассеянно ответил он. – Я фанател от Фра Анжелико.
– Идите вы! – расхохоталась Хейверс.
– Вы подвергаете сомнению мои слова, сержант?
– Еще бы.
– Ну, тогда подойдите и попробуйте разобраться вот в этом.
Барбара подошла поближе и вгляделась в мятое содержимое шкафа. Шкаф Мэттью, как и вся обстановка комнаты, был из белого дерева, и в соответствии с аскетическими манерами Бредгар Чэмберс внутри имелось только две полки и восемь плечиков. На полках лежали три чистые белые рубашки, четыре свитера разных цветов, три джемпера и запас футболок. На плечиках висели брюки– форменные, для класса и для часов досуга. На полу стояли нарядные туфли, гимнастическая обувь и ботинки для непогоды с высоким голенищем. Валялась скомканная спортивная форма.
Линли видел, как Барбара, быстро восприняв все факты, готовит вывод.
– Отсутствует школьная форма. Значит, если он удрал, то в ней.
– Довольно странно, не правда ли? – заметил Линли. – Мальчик решил сбежать из школы, он нарушает устав, и при этом отправляется в путешествие в костюме, сразу же выдающем его принадлежность к Бредгар Чэмберс. С какой стати?
Хейверс нахмурилась, прикусила нижнюю губу:
– Может быть, он получил неожиданное сообщение? Внизу есть телефон, верно? Кто-то мог позвонить ему, и парень решил, что должен немедленно мчаться куда-то. Он не стал терять времени.
– Это возможно, – признал Линли, – однако если он раздобыл бюллетень, чтобы отвертеться в пятницу от футбольного матча, это указывает, что он готовился заранее.
– Да, пожалуй. – Хейверс вытащила из шкафа брюки и бездумно вертела их в руках. – Значит, он хотел, чтобы его заметили. Он отправился на встречу, а форма служила опознавательным знаком.
– То есть по школьной форме неизвестный должен был узнать его?
– Это логично, разве нет?
Линли уже рылся в ящиках под кроватью. Тем временем Чаз Квилтер вернулся к дверям дортуара и стоял там, засунув руки в карманы, наблюдая за действиями детективов. Линли не обращал на него внимания – его слишком удивило то, что содержимое ящиков поведало о Мэттью Уотли и о его матери.
– Хейверс! – попросил Линли. – Передайте мне брюки и пуловер. Любые, все равно, какие именно.
Она повиновалась. Линли разложил наряд на кровати, вытащил из ящика соответствующие носки и полюбовался результатом.
– Она пришила метки с его именем на всю одежду, – поделился он с Хейверс. – Это понятно, этого требует школа. Но поглядите, что еще она сделала для мальчика. – Линли вывернул носок наизнанку и показались цифры 3, 4 и 7. На внутренней стороне пояса брюк Линли продемонстрировал сержанту цифру 3 и ту же самую цифру – на воротнике пуловера. Нашлись и брюки с номером 7.
– Он смотрел на эти номера, чтобы правильно одеться? – воскликнула с отвращением Барбара. – Это просто кошмар, инспектор. «Ту-ту, паровозик» на стене и мамочкины пометки на всей одежде?!
– Это кое о чем говорит, не так ли?
– Это говорит о том, что Мэттью Уотли уже задыхался от всего этого, если, конечно, не был придурком от рождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120