– Не буду скрывать. Я сам их выбрал: хорошие работящие люди без особых претензий.
– Они согласились подчиниться вам, позволить вам распорядиться судьбой Мэттью?
– Если вы имеете в виду: позволить мне принимать жизненно важные решения относительно его образования, его карьеры – несомненно. Уотли хотели для Мэттью всего самого лучшего. Они были счастливы, обретя сына. Наше соглашение пошло всем на пользу. Я мог присматривать, как подрастает сын Эдди. Уотли наконец получили столь желанное для них дитя. Мэттью попал к любящим родителям, а я мог обеспечить ему лучшие перспективы в жизни, чем имелись у его родителей. Все выгадали.
– Все, кроме Мэттью. Кроме Пэтси и Кевина Уотли. Вот чем все закончилось.
Бирн агрессивно подался вперед:
– Вы думаете, я не горюю о смерти мальчика?
– Что известно вашему сыну Брайану о происхождении Мэттью?
– Ровным счетом ничего, – с искренним удивлением ответил Бирн. – Он знает теперь, что Эдди покончил с собой. Довольно долго от него это скрывали.
– Брайан не навещает вас по выходным. Лицо Бирна не дрогнуло.
– Вначале он оставался со мной, но когда уехал в школу, предпочел проводить каникулы у матери в Найтсбридже– это пошикарнее Хэмме-смита.
– Обычно подростки не руководствуются полными соображениями при выборе дома. Я думал, ему больше нравится с отцом.
– Будь он другим человеком– да, но Брайан не таков. Мы разошлись с ним пять лет назад, когда Брайан поступил в Бредгар Чэмберс и обнаружил, что я не собираюсь поощрять его постоянное нытье.
– Он жаловался на школу? Почему? Его преследовали, обижали?
– Его учили уму-разуму, как всех новичков, но Брайан не мог этого вынести, он просился домой, умолял спасти его. Я перестал отвечать на его звонки. Не мог же я забрать его из своей школы! Он обиделся и переметнулся на сторону матери. Вероятно, надеялся таким образом отомстить мне. Ему самому это не слишком помогло. Памеле совсем не требовалось, чтобы в ее квартире околачивался сын-подросток. Она согласилась терпеть его присутствие только в каникулы, а все остальное время ему приходится отбывать в школе. Я иногда натыкаюсь там на него, но больше мы не встречаемся.
Бирн говорил с горечью и раздражением. Это побудило Линли спросить, много ли времени он проводил с Мэттью Уотли и знал ли Брайан о том внимании, какое его отец проявлял к мальчику. Бирн тут же угадал, куда он клонит. – Уж не вообразили ли вы, будто Бирн приревновал меня к Мэттью и потому убил мальчика? Вы думаете, Мэттью заменил мне сына? – Не дожидаясь ответа, он продолжал: – Я видел Мэттью лишь изредка, проходил мимо, когда он играл на улице или у реки. Уотли сообщали мне о его учебе в школе, я провел собеседование с ним, когда вывигал Мэттью на стипендию – это обычная процедура. К этому и сводились наши отношения. Я сделал для него все, что мог, но сделал это ради памяти Эдварда. Эдварда я очень любил, и этого не скрывал и не скрываю. Блестящий, талантливый юноша, всячески достойный любви. Он был мне как сын, он был мне дороже сына – во всяком случае, того сына, который вырос у меня. Но Эдвард умер, и я не пытался найти замену в Мэттью. Я просто позаботился о нем как о сыне Эдварда.
– А что вы сделали для Брайана? Губы Бирна сжались в тонкую линию.
– Сделал что смог. Если б он сам захотел…
– Вы добились, чтобы его назначили префектом.
– Не стану отрицать. Я считал, это пойдет ему на пользу. Нажал кое на какие рычаги. Ему потребуется эта строка в анкете, если он решит поступать в университет.
– Он мечтает о Кембридже, вам это известно? Бирн покачал головой:
– Мы совершенно не общаемся. По-видимому, Брайан не нашел во мне внимательного и сочувствующего отца.
Да уж, подумал Линли, и образец для подражания Брайан в нем тоже не обрел. Не говоря уж о Полном отсутствии внешней привлекательности, Бирн подавлял сына своими успехами, своей репутацией и умом. Мог ли Брайан состязаться с человеком, который, при такой наружности и немалом своем возрасте, сумел пробудить горячую привязанность в молодой красивой женщине.
– Вы поспособствовали также назначению Алана Локвуда на должность директора? – полюбопытствовал Линли.
– Я добился, чтобы совет попечителей предложил этот пост ему, – кивнул Бирн. – Нам требовалось влить свежую кровь в школу.
– И это назначение существенно усилило ваше влияние в совете попечителей, не правда ли?
– Так действует любая политическая система, инспектор.
– Я вижу, вам нравятся подобные игры. Бирн вытащил пачку сигарет и в очередной раз закурил.
– Власть– такая штука, инспектор. От нее никто не отказывается.
Когда Кевин Уотли вышел из-под моста Хэммерсмит на Лауэр-Молл, дождь припустил вовсю. Тучи нависали над городом с утра, воздух был пропитан влажностью, но первые капли дождя, предвестники надвигающегося ливня, упали на мостовую и прохожих лишь около половины шестого, когда Кевин по узкому тоннелю направился к реке. Даже в этот час еще казалось, что дождь пройдет стороной, однако, пока Кевин шел по Квин-Кэролайн-стрит, ветер набрал силу, по небу цепочкой заскользили тучи, и спустя несколько мгновений на тротуары и проезжую часть улицы обрушился сплошной поток воды.
Кевин выбрался из-под укрывавшего от непогоды моста, подставил лицо пронизывающим струям. Буря принеслась с северо-запада на крыльях яростного ветра Ледовитого океана. Казалось в потрескавшуюся, задубевшую кожу впиваются тысячи ледяных иголок, проникают глубоко, точно пули. Кевин приветствовал эту боль.
Он нес под мышкой плиту розового мрамора, пронизанного белоснежными жилами. Вчера утром он заметил этот камень, прислоненный к большой глыбе черного гранита, предназначавшегося для памятника, который собирались установить в одной маленькой церкви по соседству. Весь день Кевин присматривался к мрамору, обдумывая, как и в какой момент стырить его, дабы не привлечь к себе нежелательного внимания. Он и прежде приносил домой осколки дорогого камня: почти все его статуэтки были вырезаны из кусков, отсеченных от мраморных глыб при работе, испорченных неудачным ударом резца или неточно просверленным отверстием. Но на этот раз Кевин впервые осмелился украсть нетронутый кусок мрамора. Если он попадется, его вышибут из мастерской. Это вполне может произойти и чуть позже, когда пропажа обнаружится и поиски в пыльном сарае и во дворе, где велись работы, окажутся безрезультатными. Однако Кевина нисколько не волновала перпектива увольнения. Все эти годы он горбатился, вырезая надписи на надгробных плитах и создавая на заказ ангелочков только ради Мэтти, ради его багополучия, его будущего. Мальчика больше нет и кому теперь какое дело, есть ли у его отца работа и какая.
От дождя мрамор становился скользким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120