— Эмма давно в нее не помещается, — грустно сказала Лесли. — Ты в ней выглядишь лучше Эммы, хотя эта юбка и слоновья.
Всю дорогу Клаудия ехала с задранной юбкой — проветривала скипетр и смазывала его мазью. Кожа у нее по краям татуировки сильно покраснела, и она уже слышать не могла о том, что это нормально и просто кожа на внутренней поверхности бедра более нежная.
Подъехав к границе, Клаудия, конечно, опустила юбку. Таможенник заглянул в машину.
— Мы ездили в гости к моей маме, она живет в Торонто, — сказал Джек, хотя никто его не просил. — Смотрели фильмы на фестивале.
— Вы что-нибудь везете с собой из Канады? — поинтересовался таможенник.
— Не-а, — ответила Клаудия.
— Даже канадского пива не прихватили? — снова обратился офицер к Клаудии и улыбнулся. Было чему улыбаться — девушка и в самом деле шикарная.
— Я не пью пива, а Джек следит за весом, — ответила она.
— Стало быть, декларировать вам нечего? — спросил офицер уже у Джека строгим голосом.
Джек так и не понял, что за бес в него вселился в тот миг. Позднее он говорил Клаудии:
— Я просто решил подурачиться.
Но это была только половина правды.
Джек почуял еще одну возможность потренировать лицо для крупных планов и так хитро-хитро посмотрел на таможенника — воровато посмотрел, это у Джека отлично получалось, он позаимствовал это выражение лица у собак, особенно трусливых, подлых собак.
— Ну... — Он оборвал сам себя, затем воровато посмотрел уже на Клаудию. — Нам же не нужно декларировать китайский скипетр, правда?
Боже, какой взгляд!
— Что-что? — спросил офицер.
— Ну, иногда это королевская палица, иногда посох — в нашем случае это меч, короткий меч, — продолжил Джек. — Это церемониальная вещь, символ власти.
— Он, вы сказали, китайский? — переспросил таможенник. — Старинный предмет, не так ли?
— Еще бы, очень старинный — буддийский, знаете ли, — сказал Джек.
— Тогда я хотел бы на него взглянуть, — сказал таможенник.
— Это татуировка! Она так называется — "китайский скипетр". Татуировку же я не должна декларировать? — сказала Клаудия.
Ну почему Джек так с ней поступил? Он же любил ее — ну, точнее, она ему нравилась, он относился к ней с нежностью. Он давно уже не видел на ее лице выражения такого разочарования в нем, Джеке, с тех самых пор, как она нашла у него фотографии голой Эммы, те, что подруга слала ему в Реддинг, чтобы он на них дрочил. Ей было семнадцать лет, снимала Шарлотта Барфорд. Клаудия заставила Джека их выкинуть, но одну он себе оставил.
— Хорошо, но я должен убедиться, что это и правда татуировка, — сказал Клаудии таможенник. — Я никогда еще не видел китайский скипетр.
— У вас здесь работают женщины? — спросила Клаудия. — Женщине я согласна показать его.
— Татуировка, видите ли, на интимном месте, — пояснил Джек.
— Минуточку, — сказал офицер и отправился искать коллегу женского пола; неподалеку стояло здание, видимо, таможенный офис, где офицер и скрылся.
— Джек, поздравляю! Ты ведешь себя как настоящий взрослый мужчина, — сказала Клаудия. Он сразу вспомнил, как такую же фразу произнесла его мама в доме у миссис Оустлер.
— Пенис, пенис, пенис... — начал Джек, но остановился — из здания вышел офицер и с ним крепкая полная черная женщина, тоже в форме. Клаудия вышла из машины и отправилась в здание с чернокожей, а Джек остался в машине.
— Зачем ты это сделал? — спросил его таможенник.
— Мы в последнее время не очень ладим, — признался Джек.
— Ну, парень, что и говорить, теперь-то у вас все наладится, только держись! — криво усмехнулся офицер.
Вернувшись, Клаудия смерила Джека своим фирменным "оскорбленным" взглядом, и они поехали дальше. Первые несколько миль Джек чувствовал необыкновенный прилив сил и радости — неизвестно почему.
Канада была ему родиной, ему нравилось там — так почему же он так счастлив вернуться в Америку? Почему он в Америке чувствует себя как дома? Значит, он не канадец? Или в нем отторжение матери и ее тату-мира распространилось и на родную страну?
Следующие триста миль Клаудия не произнесла ни слова. Она снова задрала Эммину юбку, обнажив рисунок на правом бедре, — Джек поглядывал туда, ведь это была одна из немногих татуировок, которые его так и подмывало сделать себе, только не на внутренней поверхности бедра, конечно. Он как раз думал, на какой части тела сделает себе китайский скипетр, когда Клаудия наконец открыла рот.
К этому времени они уже катили по Вермонту, до Нью-Гэмпшира оставался сущий пустяк, миль сто. Заметив, как Джек снова смотрит ей между ног — на ее новенький китайский скипетр, — она сказала:
— Ты знаешь, а ведь я эту сраную татуировку сделала для тебя.
— Я знаю, она мне очень-очень нравится. Правда.
Клаудия знала, что ему нравится и сама татуировка, и выбор места для нее.
— Прости, что я так повел себя на границе. Я виноват, правда.
— Я уже забыла, Джек. На это потребовалось немного времени, но я забыла, успокоилась. Но кое-каких других вещей мне правда жаль.
— Вот оно что.
— И это все, что ты можешь сказать?
— Прости меня, — повторил он.
— Дело ведь не в том, что у тебя никогда не будет детей, — сказала она ему. — Дело в том, что ты вечно будешь винить в том, что не можешь жить с одной только женщиной, отцовские гены.
И теперь уже Джек замолчал на следующие сто миль. А ведь это тоже возможность сыграть, выйти на сцену — дав другому понять, что не отвечаешь ему намеренно.
Вскоре он совершил еще один поступок в таком духе — намеренно не стал отвечать Серому Призраку. Вскоре после их с Клаудией возвращения в Нью-Гэмпшир ему пришло письмо от миссис Макквот, где она походя поминала "необыкновенную красоту" Клаудии, а также называла ее Джековой "упирающейся невестой". Но письмо было не про Клаудию, не про Джеково нежелание заводить детей. Миссис Макквот решила напомнить Джеку, что он должен присматривать за мамой, а он ею, как кажется миссис Макквот, пренебрегает.
"Ты ни в коем случае не должен пренебрегать ею, Джек" — так и писал Серый Призрак.
И чего ей только надо, вроде говорила уже эти слова однажды! Джек выкинул письмо в помойку, не ответив. Позднее, узнав, что миссис Макквот умерла, он попытался вспомнить — не было ли ему в том письме знака, что она скоро умрет? Он, разумеется, и не подумал "присматривать" за мамой или пытаться сблизиться с ней; но важно и другое — он словно бы не ответил на письмо Серого Призрака потому, что неосознанно почувствовал: она при смерти и как только покинет этот мир, с ней его покинет и голос Джековой совести.
До Дарема оставалось несколько миль, когда Клаудия снова заговорила:
— Будь ты проклят, Джек. Когда я умру, я буду преследовать тебя, обращусь в призрак, и тогда держись! Клянусь тебе. Более того — я стану являться тебе еще до того, как умру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266