д. и т. п., прошу почтенное министерство назначить на это место более подходящего человека». Сунул письмо в конверт, вручил жандарму и ждет ответа. Через три дня получает телеграмму из министерства. «Господину председателю общинного управления. Учитывая, что обязанности секретаря сложны и необходим компетентный человек, назначаем вас секретарем, а нынешнего секретаря – председателем. Подпись: Муса Юка руку приложил».
Все, кто были в кофейне, дружно хохотали. Не выдержал даже уста Хаджи, который стоял, облокотившись о стойку. Он смеялся, вытирая глаза полотенцем, висевшим у него через плечо.
– У глупости и невежества пределов нет, – сказал Хаки. – Тут таких чудес можно ожидать, что нормальному человеку и во сне не приснятся!
– Да, ничего не скажешь! Сильно правительство, – насмешливо произнес Хамди.
– Да мы-то сами, выходит, сильнее, коли его терпим, – подхватил джа Хасан.
– Тс-с-с! Керим идет! – крикнул уста Хаджи.
– Ну, я пошел. – Джа Хасан поднялся, взял палку, прислоненную к стулу, и попрощался с каждым за руку. – Люди нынче свою биографию и ту позабыли, а эта сволочь ищет, как бы поподробнее узнать чужую.
– А кто этот Керим? – спросил Скэндер.
– Он из тех, о ком только после смерти можно сказать хорошее, – ответил джа Хасан.
– О таких и после смерти ничего хорошего не скажешь, – сказал Хамди.
– До свидания, молодой человек! Гляди там во все глаза, чтобы умным приехал. Уста, запиши за мной кофе Скэндера.
На пороге появился худой человек в кепке и кителе, в узких штанах, заправленных в черные сапоги. У него было по-лисьи вытянутое лицо, с тонкой ниточкой усов. Он сел за столик рядом со стойкой.
– Одно кофе, не очень сладкое.
– Сию минуту.
Человек внимательно посмотрел на джа Хасана, который, медленно волоча ноги, шел к выходу, потом перевел взгляд на Скэндера.
– Что за парень, вон там?
– Где?
– У окна.
– Хамди.
– Да не он, тот, другой.
– Ты его не знаешь?
– Нет.
– Да это же племянник Мусы-эфенди.
– Ну да!
В кофейню вошел миниатюрный человечек в новом, в обтяжку костюме, с тростью. Повеяло лавандой.
– А вот и господин Рефат, – сказал уста Хаджи, отходя от стола.
– Доброе утро, господин Керим!
– Доброе утро, господин Рефат.
– Что нового? – Вошедший присел к столику.
– И вы у меня спрашиваете, что нового? – громко, чтобы слышали все, начал Керим. – Откуда мне знать? Кто я такой? Агент по продаже недвижимости. Слоняюсь целыми днями по кофейням, не подвернется ли где клиент. Вот захотите дом купить, тогда – да, обращайтесь ко мне. А что до новостей, так их лучше вас никто не знает, ваша милость, недаром ведь вы все с начальством водитесь.
– Поймали вы меня, поймали, господин Керим.
– Вот видите?
– Хаджи, принеси-ка мне стакан воды, запить это несчастное лекарство.
Рефат достал из кармана таблетки.
– Позавчера был во дворце, – похвастался он, запив таблетку водой. – Во дворце был, так-то, – громко повторил он, поглядывая, какое впечатление произвели его слова.
– Что-то я не пойму, господин Рефат. С чего это вы оказались во дворце?
– Неужто забыли? Позавчера же была годовщина монархии.
– Ах да! Значит, и вас пригласили?
– Ну а как же! Вот и приглашение… – Он стал шарить по карманам. – Хотя, нет, оказывается, в другом костюме приглашение-то! Ну и повеселились же мы, душа моя, господин Керим. Шампанское лилось, как вода из крана. А закуски! Жареное мясо под майонезом, рыба, птица, торты – столы ломились. Посмотрели бы вы на Гафур-бея, когда он поддал как следует.
– Да, выпить он любит.
– И еще как пьет-то, литрами дует. Набрался он, значит, а я ему и говорю: «Давай-ка, Гафур-бей, споем». Ну и затянули. Кругом все глазеют на нас! Тут подходит к нам полковник Осман Газепи. «Давай, – говорит, – Гафур-бей, спляшем с тобой, как в Колёнье». – «Сам, – отвечает, – пляши, господин Осман, а я вовсе не из Колёньи». Ты думаешь, господин Осман на попятную? Пошел в пляс сам, такие антраша посреди зала выделывал. Все животы надорвали со смеху.
– А его высокое величество был?
– Был, а как же. А мундир ему как идет, просто загляденье, вся грудь в орденах! Клянусь богом, на всей земле не сыскать такого красивого мужчины, как наш король! Протягивает он мне руку да и говорит: «Как поживаешь, господин Рефат?» – «Хорошо, – говорю, – ваше высокое величество». – «Здорово поешь, молодец!» – говорит и по плечу похлопал. А у меня душа надрывается, кусок в горло не идет!
– Почему?
– Да ведь его высокое величество за весь вечер, бедный, в рот ничего не взял! Перед ним закуски, все, что душе угодно, а он скушал только чашечку простокваши! – Голос господина Рефата задрожал, выражая сочувствие, потом перешел почти в рыдание. – Не поверите, господин Керим, только чашечку простокваши и скушал! Ему доктора запретили! – Он вынул платок и приложил к глазам.
Один подмастерье поднялся и вышел. Второй пересел за соседний столик. Хаки познакомил его со Скэндером.
– Петро-пекарь.
– Очень рад.
– Ну и как дела, Петро? – спросил Хамди.
– Неплохо.
– От тебя разве другое услышишь! – усмехнулся Хаки. – Знаешь, Скэндер, он, даже если в канаве будет помирать, и то ответит: неплохо.
– Но ведь и вправду бывает намного хуже.
– Бывает и лучше.
– Ты сегодня выходной?
– Да. До обеда.
– По скольку часов в день работаешь? – спросил Скэндер.
– По восемнадцать. А выходной – полдня в неделю. Видишь, во что мы превратились, пожелтели, как чахоточные. Спим на земле, укрываемся мешками из-под муки.
– В Тиране много пекарен?
– Да, наверно, штук семьдесят наберется, только их все меньше становится.
– Почему?
– Прибыли нет. Многие закрываются. Представь: мука с дурресской мукомольни идет по пятнадцать франков за центнер, а в ней чего только не намешано – фасоль, рис и еще бог весть что. Мукомольни наживаются, за помол по четыре франка с центнера дерут, а то и еще накидывают, и все это за наш счет. Но ведь бывает и похуже!
– Еще хуже?
– Уж нам-то, пекарям, известно, Хаки. Мы видим, кто, сколько и какого хлеба каждый день покупает, кто приносит запекать мясо, кто картошку, кто одну кукурузу, а кто и вовсе ничего не приносит. Мы выпекаем только кукурузный хлеб, так есть семьи, которые и такой не каждый день видят. Нищета заела.
– Но ведь вы печете и пироги, и сладости.
– Пироги, сладости, кур, мясо приносят одни беи, торговцы да чиновники. Ох, посмотрел бы ты, что творится иногда у нас! Случается, какой-нибудь бедолага возьмет пирог бея вместо своей кукурузной лепешки или кто-нибудь стащит курицу у жены торговца, такое тут поднимется! Всю жандармерию на ноги поднимут, пока разберутся.
У входа в кофейню остановился человек в шароварах и высокой телеше. Донесся крик:
– Эй! Слушайте! Слушайте! Сообщается народу, что…
Уста Хаджи подошел к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Все, кто были в кофейне, дружно хохотали. Не выдержал даже уста Хаджи, который стоял, облокотившись о стойку. Он смеялся, вытирая глаза полотенцем, висевшим у него через плечо.
– У глупости и невежества пределов нет, – сказал Хаки. – Тут таких чудес можно ожидать, что нормальному человеку и во сне не приснятся!
– Да, ничего не скажешь! Сильно правительство, – насмешливо произнес Хамди.
– Да мы-то сами, выходит, сильнее, коли его терпим, – подхватил джа Хасан.
– Тс-с-с! Керим идет! – крикнул уста Хаджи.
– Ну, я пошел. – Джа Хасан поднялся, взял палку, прислоненную к стулу, и попрощался с каждым за руку. – Люди нынче свою биографию и ту позабыли, а эта сволочь ищет, как бы поподробнее узнать чужую.
– А кто этот Керим? – спросил Скэндер.
– Он из тех, о ком только после смерти можно сказать хорошее, – ответил джа Хасан.
– О таких и после смерти ничего хорошего не скажешь, – сказал Хамди.
– До свидания, молодой человек! Гляди там во все глаза, чтобы умным приехал. Уста, запиши за мной кофе Скэндера.
На пороге появился худой человек в кепке и кителе, в узких штанах, заправленных в черные сапоги. У него было по-лисьи вытянутое лицо, с тонкой ниточкой усов. Он сел за столик рядом со стойкой.
– Одно кофе, не очень сладкое.
– Сию минуту.
Человек внимательно посмотрел на джа Хасана, который, медленно волоча ноги, шел к выходу, потом перевел взгляд на Скэндера.
– Что за парень, вон там?
– Где?
– У окна.
– Хамди.
– Да не он, тот, другой.
– Ты его не знаешь?
– Нет.
– Да это же племянник Мусы-эфенди.
– Ну да!
В кофейню вошел миниатюрный человечек в новом, в обтяжку костюме, с тростью. Повеяло лавандой.
– А вот и господин Рефат, – сказал уста Хаджи, отходя от стола.
– Доброе утро, господин Керим!
– Доброе утро, господин Рефат.
– Что нового? – Вошедший присел к столику.
– И вы у меня спрашиваете, что нового? – громко, чтобы слышали все, начал Керим. – Откуда мне знать? Кто я такой? Агент по продаже недвижимости. Слоняюсь целыми днями по кофейням, не подвернется ли где клиент. Вот захотите дом купить, тогда – да, обращайтесь ко мне. А что до новостей, так их лучше вас никто не знает, ваша милость, недаром ведь вы все с начальством водитесь.
– Поймали вы меня, поймали, господин Керим.
– Вот видите?
– Хаджи, принеси-ка мне стакан воды, запить это несчастное лекарство.
Рефат достал из кармана таблетки.
– Позавчера был во дворце, – похвастался он, запив таблетку водой. – Во дворце был, так-то, – громко повторил он, поглядывая, какое впечатление произвели его слова.
– Что-то я не пойму, господин Рефат. С чего это вы оказались во дворце?
– Неужто забыли? Позавчера же была годовщина монархии.
– Ах да! Значит, и вас пригласили?
– Ну а как же! Вот и приглашение… – Он стал шарить по карманам. – Хотя, нет, оказывается, в другом костюме приглашение-то! Ну и повеселились же мы, душа моя, господин Керим. Шампанское лилось, как вода из крана. А закуски! Жареное мясо под майонезом, рыба, птица, торты – столы ломились. Посмотрели бы вы на Гафур-бея, когда он поддал как следует.
– Да, выпить он любит.
– И еще как пьет-то, литрами дует. Набрался он, значит, а я ему и говорю: «Давай-ка, Гафур-бей, споем». Ну и затянули. Кругом все глазеют на нас! Тут подходит к нам полковник Осман Газепи. «Давай, – говорит, – Гафур-бей, спляшем с тобой, как в Колёнье». – «Сам, – отвечает, – пляши, господин Осман, а я вовсе не из Колёньи». Ты думаешь, господин Осман на попятную? Пошел в пляс сам, такие антраша посреди зала выделывал. Все животы надорвали со смеху.
– А его высокое величество был?
– Был, а как же. А мундир ему как идет, просто загляденье, вся грудь в орденах! Клянусь богом, на всей земле не сыскать такого красивого мужчины, как наш король! Протягивает он мне руку да и говорит: «Как поживаешь, господин Рефат?» – «Хорошо, – говорю, – ваше высокое величество». – «Здорово поешь, молодец!» – говорит и по плечу похлопал. А у меня душа надрывается, кусок в горло не идет!
– Почему?
– Да ведь его высокое величество за весь вечер, бедный, в рот ничего не взял! Перед ним закуски, все, что душе угодно, а он скушал только чашечку простокваши! – Голос господина Рефата задрожал, выражая сочувствие, потом перешел почти в рыдание. – Не поверите, господин Керим, только чашечку простокваши и скушал! Ему доктора запретили! – Он вынул платок и приложил к глазам.
Один подмастерье поднялся и вышел. Второй пересел за соседний столик. Хаки познакомил его со Скэндером.
– Петро-пекарь.
– Очень рад.
– Ну и как дела, Петро? – спросил Хамди.
– Неплохо.
– От тебя разве другое услышишь! – усмехнулся Хаки. – Знаешь, Скэндер, он, даже если в канаве будет помирать, и то ответит: неплохо.
– Но ведь и вправду бывает намного хуже.
– Бывает и лучше.
– Ты сегодня выходной?
– Да. До обеда.
– По скольку часов в день работаешь? – спросил Скэндер.
– По восемнадцать. А выходной – полдня в неделю. Видишь, во что мы превратились, пожелтели, как чахоточные. Спим на земле, укрываемся мешками из-под муки.
– В Тиране много пекарен?
– Да, наверно, штук семьдесят наберется, только их все меньше становится.
– Почему?
– Прибыли нет. Многие закрываются. Представь: мука с дурресской мукомольни идет по пятнадцать франков за центнер, а в ней чего только не намешано – фасоль, рис и еще бог весть что. Мукомольни наживаются, за помол по четыре франка с центнера дерут, а то и еще накидывают, и все это за наш счет. Но ведь бывает и похуже!
– Еще хуже?
– Уж нам-то, пекарям, известно, Хаки. Мы видим, кто, сколько и какого хлеба каждый день покупает, кто приносит запекать мясо, кто картошку, кто одну кукурузу, а кто и вовсе ничего не приносит. Мы выпекаем только кукурузный хлеб, так есть семьи, которые и такой не каждый день видят. Нищета заела.
– Но ведь вы печете и пироги, и сладости.
– Пироги, сладости, кур, мясо приносят одни беи, торговцы да чиновники. Ох, посмотрел бы ты, что творится иногда у нас! Случается, какой-нибудь бедолага возьмет пирог бея вместо своей кукурузной лепешки или кто-нибудь стащит курицу у жены торговца, такое тут поднимется! Всю жандармерию на ноги поднимут, пока разберутся.
У входа в кофейню остановился человек в шароварах и высокой телеше. Донесся крик:
– Эй! Слушайте! Слушайте! Сообщается народу, что…
Уста Хаджи подошел к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88