— Я знаю, что такое кровь и оружие в реальной жизни. Они представляют собой нечто подлинное, в отличие от всего того дерьма, которым ты занимаешься.
Дайна молча смотрела на него, чувствуя легкую дрожь во всем теле. Алекс, прикоснувшись к ее плечу, сказал ей на ухо: «Мне кажется, мадам, нам лучше уйти отсюда».
Однако отнюдь не Джордж внушал ей постоянный страх. Нет, Рубенс. Или скорее, ее любовь к нему. Как она могла любить человека, столь хладнокровно отдавшему приказ убить себе подобного? Рубенс утверждал, что Эшли сам сделал подобную развязку неизбежной. А Мейер? Что сказал бы он?
Глядя на проносящийся за застекленными стеклами лимузина Лос-Анджелес, Дайна была уверена, что она знает ответ на этот вопрос. В прежние времена он согласился бы с решением Рубенса, и возможно ему даже случилось объяснять подобным образом собственные действия. Однако теперь, Дайна не сомневалась, он нашел бы иной способ уладить ситуацию.
«Возможно, — рассуждала она про себя, — Мейер даже знал о намечающемся убийстве Эшли. Может быть именно поэтому он выбрал соответствующий момент для встречи с ней. У нее похолодело на сердце от этой мысли. Давал ли он ей шанс разубедить Рубенса? Была ли она так увлечена собой, что не поняла смысла его слов? В отчаянии она вновь и вновь мысленно возвращалась к разговору с Мейером, но так и не могла прийти к какому-нибудь определенному выводу. Она просто не знала истины, и это было даже еще хуже, чем сомнения».
«Только ты можешь спасти его». Разве он не говорил ей этого? «Только ты». Она не могла допустить, чтобы нечто подобное случилось еще раз.
Рубенс сделал то, что он сделал, и она по-прежнему любила его. Было ли это правильно? Не играло ли такое ее поведение на руку злу? Она знала, что должна растопить сердце Рубенса, но так, чтобы при этом ее собственное сердце не превратилось в кусок вулканического стекла.
Вместо того, чтобы вернуться домой, она направилась к дому Криса. Группа вернулась с полей сражения, как говорил Крис: шесть долгих изнурительных недель провели они в дороге. Турне прошло потрясающе успешно: полные залы только со стоячими местами повсюду, где они играли, беспорядки, тонны материалов в прессе и, в довершение ко всему, три дополнительных концерта в Нью-Йорке на «Мэдисон Сквер Гарден», где они и без того, в соответствии с заранее намеченным графиком, выступали целую неделю.
Дайна позвонила в офис «Хартбитс» прямо из лимузина. Чернокожая англичанка по имени Ванетта, координатор группы, сказала, что Крис дома.
— Ты имеешь в виду дом в Малибу? — уточнила Дайна, испытывая облегчение оттого, что он не у Найджела и Тай.
— В общем да, — ответила Ванетта. — Дом, действительно, в Малибу. Я тут по его указанию общалась с агентом по недвижимости. Новый дом примерно на полторы мили дальше, чем старый. — Она сообщила Дайне адрес. — У нас было достаточно времени решить все вопросы, пока группа была на гастролях. Там у него собственная студия позади дома и, вообще, все, чего только душа пожелает.
Новый дом Криса был выкрашен в темно-багровый и серый тона и казался не больше и не меньше того, в котором он жил с Мэгги. Он стоял на самом берегу, и небольшой деревянный настил соединял его с пляжем.
Нажав на кнопку звонка, Дайна долго ждала, пока дверь откроют и уже совсем было собиралась уходить, решив, что Ванетта ошиблась, или, что Крис успел уехать прямо перед ее появлением. Однако затем она заметила его «Роллс-Ройс», стоящий у дальнего угла дома, и надавила на кнопку еще раз. Над пляжем издалека разносилось томное щебетание Линды Ронстадт, накладывавшееся на хриплый шум и свист прибоя.
Дверь распахнулась, и Дайна увидела на пороге его неподвижную худую фигуру. Он был одет в черную футболку с обрезанными рукавами и черные джинсы. Его волосы были длинней и находились в еще большем беспорядке, чем во время его последней встречи с Дайной в Сан-Франциско. Под глазами у него виднелись черные круги — следы «боевых действий». Из-за спины его доносилась музыка, незнакомая Дайне и завлекательная.
Увидев ее, Крис расцвел.
— Дайна! — крикнул он и, поймав ее в свои объятия, прижал к себе.
Она поцеловала его в щеку и потрепала по волосам.
— Как я вижу, ты все-таки добрался домой целым и невредимым после всего.
— О господи, только-только... несмотря на упрямство Найджела. Этот козел хотел, чтоб мы отправились прямо в Европу без перерыва. В конце концов мне все же удалось переубедить его. — Он усмехнулся. — Однако, что же ты? Заходи. Я рад, что ты приехала. Я хочу показать тебе кое-что из музыки.
Они прошли в просторную гостиную. Стены комнаты были выкрашены в бледно-голубой цвет, а пол застлан от стены до стены пушистым серым ковром. Мебель из лакированного ротанга прикрывали куски красивой хлопчатобумажной материи. В одном углу стояла даже настоящая пальма. В комнате царили прохлада и покой.
Дайна уловила слабый аромат духов, показавшийся ей знакомым, однако она все же не могла распознать его. Он пропал, когда она вслед за Крисом вошла в холл, стены которого украшали многочисленные фотографии группы, сделанные на разных концертах. Они миновали одну за другой три спальни; Крис занимал, очевидно, самую большую из них. Там стояла низкая кровать необъятных размеров, изготовленная на заказ. Кроме нее Дайна успела еще разглядеть черную лакированную тумбочку и приоткрытую дверь, ведущую, вероятно, в ванную.
Коридор заканчивался крошечной деревянной лестницей, спустившись по которой, они очутились на пороге студии, состоявшей из основной большой комнаты и контрольной кабины, отделенной от комнаты стеной из двойного стекла, в которой имелась звуконепроницаемая дверь.
Крис выглядел, как малыш, забравшийся тайком в конфетную лавку, сумев каким-то чудом раздобыть ключ. Усевшись в черное кожаное переело с высокой спинкой, он стал возиться с магнитофоном. Вспыхнули розовый и зеленый огоньки, и чудовищная машина стала перематывать пленку назад. Раздался набор беспорядочных звуков, сменившийся затем тишиной. Было слышно лишь очень легкое, почти неразличимое шипение, выходившее из гигантских колонок, подвешенных высоко на стене.
— Послушай вот это, — прошептал Крис и нажал кнопку.
Раздался массированный залп гитар, канонада звуков, поначалу казавшаяся даже смазанной благодаря оглушительной громкости. Однако постепенно сквозь череду меняющихся аккордов и доминирующую партию соло-гитары стал проступать скелет изящной и нежной мелодии.
Крис мурлыкал ее себе под нос, время от времени подхватывая обрывки слов и фраз, а в одном месте, где повторявшийся припев прозвучал с особенной силой, спел даже целую строчку, как решила Дайна, заглавную в песне: «Имя миру — рок-н-ролл».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193
Дайна молча смотрела на него, чувствуя легкую дрожь во всем теле. Алекс, прикоснувшись к ее плечу, сказал ей на ухо: «Мне кажется, мадам, нам лучше уйти отсюда».
Однако отнюдь не Джордж внушал ей постоянный страх. Нет, Рубенс. Или скорее, ее любовь к нему. Как она могла любить человека, столь хладнокровно отдавшему приказ убить себе подобного? Рубенс утверждал, что Эшли сам сделал подобную развязку неизбежной. А Мейер? Что сказал бы он?
Глядя на проносящийся за застекленными стеклами лимузина Лос-Анджелес, Дайна была уверена, что она знает ответ на этот вопрос. В прежние времена он согласился бы с решением Рубенса, и возможно ему даже случилось объяснять подобным образом собственные действия. Однако теперь, Дайна не сомневалась, он нашел бы иной способ уладить ситуацию.
«Возможно, — рассуждала она про себя, — Мейер даже знал о намечающемся убийстве Эшли. Может быть именно поэтому он выбрал соответствующий момент для встречи с ней. У нее похолодело на сердце от этой мысли. Давал ли он ей шанс разубедить Рубенса? Была ли она так увлечена собой, что не поняла смысла его слов? В отчаянии она вновь и вновь мысленно возвращалась к разговору с Мейером, но так и не могла прийти к какому-нибудь определенному выводу. Она просто не знала истины, и это было даже еще хуже, чем сомнения».
«Только ты можешь спасти его». Разве он не говорил ей этого? «Только ты». Она не могла допустить, чтобы нечто подобное случилось еще раз.
Рубенс сделал то, что он сделал, и она по-прежнему любила его. Было ли это правильно? Не играло ли такое ее поведение на руку злу? Она знала, что должна растопить сердце Рубенса, но так, чтобы при этом ее собственное сердце не превратилось в кусок вулканического стекла.
Вместо того, чтобы вернуться домой, она направилась к дому Криса. Группа вернулась с полей сражения, как говорил Крис: шесть долгих изнурительных недель провели они в дороге. Турне прошло потрясающе успешно: полные залы только со стоячими местами повсюду, где они играли, беспорядки, тонны материалов в прессе и, в довершение ко всему, три дополнительных концерта в Нью-Йорке на «Мэдисон Сквер Гарден», где они и без того, в соответствии с заранее намеченным графиком, выступали целую неделю.
Дайна позвонила в офис «Хартбитс» прямо из лимузина. Чернокожая англичанка по имени Ванетта, координатор группы, сказала, что Крис дома.
— Ты имеешь в виду дом в Малибу? — уточнила Дайна, испытывая облегчение оттого, что он не у Найджела и Тай.
— В общем да, — ответила Ванетта. — Дом, действительно, в Малибу. Я тут по его указанию общалась с агентом по недвижимости. Новый дом примерно на полторы мили дальше, чем старый. — Она сообщила Дайне адрес. — У нас было достаточно времени решить все вопросы, пока группа была на гастролях. Там у него собственная студия позади дома и, вообще, все, чего только душа пожелает.
Новый дом Криса был выкрашен в темно-багровый и серый тона и казался не больше и не меньше того, в котором он жил с Мэгги. Он стоял на самом берегу, и небольшой деревянный настил соединял его с пляжем.
Нажав на кнопку звонка, Дайна долго ждала, пока дверь откроют и уже совсем было собиралась уходить, решив, что Ванетта ошиблась, или, что Крис успел уехать прямо перед ее появлением. Однако затем она заметила его «Роллс-Ройс», стоящий у дальнего угла дома, и надавила на кнопку еще раз. Над пляжем издалека разносилось томное щебетание Линды Ронстадт, накладывавшееся на хриплый шум и свист прибоя.
Дверь распахнулась, и Дайна увидела на пороге его неподвижную худую фигуру. Он был одет в черную футболку с обрезанными рукавами и черные джинсы. Его волосы были длинней и находились в еще большем беспорядке, чем во время его последней встречи с Дайной в Сан-Франциско. Под глазами у него виднелись черные круги — следы «боевых действий». Из-за спины его доносилась музыка, незнакомая Дайне и завлекательная.
Увидев ее, Крис расцвел.
— Дайна! — крикнул он и, поймав ее в свои объятия, прижал к себе.
Она поцеловала его в щеку и потрепала по волосам.
— Как я вижу, ты все-таки добрался домой целым и невредимым после всего.
— О господи, только-только... несмотря на упрямство Найджела. Этот козел хотел, чтоб мы отправились прямо в Европу без перерыва. В конце концов мне все же удалось переубедить его. — Он усмехнулся. — Однако, что же ты? Заходи. Я рад, что ты приехала. Я хочу показать тебе кое-что из музыки.
Они прошли в просторную гостиную. Стены комнаты были выкрашены в бледно-голубой цвет, а пол застлан от стены до стены пушистым серым ковром. Мебель из лакированного ротанга прикрывали куски красивой хлопчатобумажной материи. В одном углу стояла даже настоящая пальма. В комнате царили прохлада и покой.
Дайна уловила слабый аромат духов, показавшийся ей знакомым, однако она все же не могла распознать его. Он пропал, когда она вслед за Крисом вошла в холл, стены которого украшали многочисленные фотографии группы, сделанные на разных концертах. Они миновали одну за другой три спальни; Крис занимал, очевидно, самую большую из них. Там стояла низкая кровать необъятных размеров, изготовленная на заказ. Кроме нее Дайна успела еще разглядеть черную лакированную тумбочку и приоткрытую дверь, ведущую, вероятно, в ванную.
Коридор заканчивался крошечной деревянной лестницей, спустившись по которой, они очутились на пороге студии, состоявшей из основной большой комнаты и контрольной кабины, отделенной от комнаты стеной из двойного стекла, в которой имелась звуконепроницаемая дверь.
Крис выглядел, как малыш, забравшийся тайком в конфетную лавку, сумев каким-то чудом раздобыть ключ. Усевшись в черное кожаное переело с высокой спинкой, он стал возиться с магнитофоном. Вспыхнули розовый и зеленый огоньки, и чудовищная машина стала перематывать пленку назад. Раздался набор беспорядочных звуков, сменившийся затем тишиной. Было слышно лишь очень легкое, почти неразличимое шипение, выходившее из гигантских колонок, подвешенных высоко на стене.
— Послушай вот это, — прошептал Крис и нажал кнопку.
Раздался массированный залп гитар, канонада звуков, поначалу казавшаяся даже смазанной благодаря оглушительной громкости. Однако постепенно сквозь череду меняющихся аккордов и доминирующую партию соло-гитары стал проступать скелет изящной и нежной мелодии.
Крис мурлыкал ее себе под нос, время от времени подхватывая обрывки слов и фраз, а в одном месте, где повторявшийся припев прозвучал с особенной силой, спел даже целую строчку, как решила Дайна, заглавную в песне: «Имя миру — рок-н-ролл».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193