Нет, серьезно. У меня нулевые шансы.
— Хочешь пари?
Это остановило ее. Рубенс никогда не предлагал пари, если не был заранее уверен в исходе.
Она замерла, сжав пальцами коленки. Сердце бухало у нее в груди точно тяжелый молот по наковальне.
— Боже! Кто же ты такой? Он пожал плечами.
— Пойди сюда. — Когда Рубенс последовал ее словам, она принялась ворошить его волосы, точно ища что-то.
— Что ты пытаешься там найти?
— Рога, — ответила она.
— Рога?!
— Ну да, как у дьявола.
— А, вот ты о чем. Прости. Я отпилил их пару тысяч лет назад. — Он усмехнулся и взял ее руки в свои. Ее пальцы были холодные, как лед, и он гладил их, пока они не согрелись. — Дело не во мне, Дайна, а в тебе. В тебе, в тебе. — Наклонившись вперед, она зарылась лицом в груди Рубенса, вдыхая его особенный смешанный запах пота, дорогого мыла и одеколона «Ральф Лорен». Затем, прижав ухо к левой стороне груди, она закрыла глаза и прислушалась к ровному биению сердца, словно пытаясь убедиться, что он и впрямь живой человек.
Рубенс бережно провел вдоль ее спины. Не отрываясь от Дайны, он перегнулся через нее и протянул руку к бамбуковому столику со стеклянной крышкой. Достал из ящика швейцарский армейский нож, темно-красную ручку которого украшала эмблема в виде креста из чистого золота, он открыл одно из лезвий.
— Вот что тебе нужно, — сказал он.
— Что это?
— Сделай надрез и посмотри, потечет из меня кровь или нет. — Он рассмеялся и попытался вложить рукоять ножа в ее пальцы. — Давай.
Дайна отпрянула, точно прикоснувшись к раскаленному железу.
— Ты сошел с ума. Перестань. — Однако Рубенс и не думал униматься.
— Совсем чуть-чуть, — тихо сказал он. — Я даже не почувствую. Легкий взмах и...
— Нет!
— Ладно. — Он забрал нож из ее руки. — Тогда я сделаю это сам. — Прежде чем Дайна успела помешать ему, он резко провел лезвием по подушечке на левом указательном пальце. Мгновенно темно-красные, похожие на бусинки капли, выступили на месте горизонтального пореза. — Видишь? — сказал он спокойно, подставляя палец под солнечный луч, так что капли крови засверкали как темные рубины. Потом он вдруг быстрым движением прижал ко лбу Дайны и провел им сверху вниз, нарисовав красную полосу, протянувшуюся до переносицы. — Просто чтоб ты знала, что это не бутафория.
Дайна пристально вглядывалась в его лицо. Он больше не казался ей тем загорелым, любящим теннис продюсером, которым она прежде считала его. Хотя в его внешности не произошло никаких изменений, тем не менее, Дайна не могла отделаться от мысли, что он совершенно преобразился буквально у нее на глазах.
«Как это могло произойти? — спрашивала она себя. — Посредством каких колдовских чар?» И вдруг ответ явился к ней сам собой. Она всегда испытывала своего рода суеверный ужас перед невероятной властью, сосредоточенной в руках Рубенса, и возможно именно поэтому все время сохраняла определенную дистанцию в своих отношениях с ним. Эта власть никуда не исчезла и теперь: просто Дайна свыклась с ней. Однако дело было даже не только в его положении. Его слова: «Дело в тебе. Дайна», были правдой. Она наконец-то осознала, что ее собственное положение, как с артистической, так и с материальных точек зрения, оказывала непосредственное влияние на их взаимоотношения.
— Да, — прошептала она, прижимая его кровоточащий палец к своим губам, перемазывая их кровью. — Дело во мне. Во мне.
Рубенс следил за ней с выражением, которое можно встретить на лице у человека, бесконечно гордого своим новым приобретением. В это мгновение походил на Мариона, выбивавшегося из сил, чтобы отснять ту или иную сцену, и теперь с наслаждением наблюдающего, как исполнитель главной роли в его картине становится живой легендой.
Потом это выражение, запечатленное в пристальном взгляде Рубенса, исчезло, утонуло в глубине его глаз, как песчинка в бездонной пучине моря, сменившись безмятежностью и спокойствием.
Взявшись за руки, они подошли к краю бассейна.
— Марион, я и Симеони из «Твентиз» решили ограничиться всего одной неделей показа фильма в Нью-Йорке, — сказал Рубенс. — Премьера состоится в первую неделю декабря в «Зигфилде». Билеты будут продаваться только по предварительным заказам. Вначале состоится интенсивная десятидневная рекламная кампания в прессе: исключительно в газетах. Никакого телевидения на этом этапе, включая и день премьеры. Пять отобранных нами наиболее влиятельных критиков прилетят туда за наш счет. Мы пригласим их и на вечеринку после первого дня... это идея Берил. — Рубенс подтянул к берегу зеленый надувной плот, и они вместе забрались на него.
— Мы все отправляемся в Нью-Йорк, чтобы устроить ленте как можно лучшую рекламу. Затем последует премьера в Лос-Анджелесе. Она состоится неделей позже, чтобы мы могли попасть на церемонию вручения «Оскаров» и на точно такое же мероприятие в Нью-Йорке. Я имею в виду тебя, меня и Мариона. Ну и Берил, разумеется, а также некоторых шишек из «Твентиз». Там будет широкое освещение со стороны прессы и наверняка множество желающих взять интервью.
Дайна откинула голову назад, закрыв глаза и выставив на показ шею. Ее длинные волосы раскинулись по поверхности воды словно водоросли. Рубенс принялся осторожно целовать ее нос, веки, полураскрытые губы. Подняв руки, она положила их ему на плечи и переместилась так, что нижняя часть ее тела скользнула с плота. Вода ласково обволакивала ее бедра. Рубенс и она, не отрываясь, смотрели друг на друга, щурясь от яркого света. Им было приятно просто лежать вот так, ничего не делая.
Прошло немало времени, прежде чем они обратили внимание на настойчивый звон колокольчика у парадного входа.
Неохотно скатившись с плота, Рубенс плюхнулся в воду и поплыл к краю бассейна. Дайна с вялым интересом наблюдала за ним, пока он, пройдя через сад, не скрылся в доме.
Перевернувшись на спину, она посмотрела на небо. Вода лениво плескалась вокруг нее. Уронив руки в воду, Дайна ощутила приятную прохладу. Все мысли покинули ее, и она медленно погрузилась в сон.
— Дайна! — услышала она голос Рубенса, зовущего ее. — Зайти в дом и оденься. Пришел Дори, и я хочу, чтобы ты присутствовала при нашем разговоре.
Она перекатилась через край плота и поплыла к берегу.
— Это все Бейллиман, — начал Спенглер без всякого предисловия, едва Дайна переступила порог гостиной. Он стоял так, что лицо толстой русалки с картины выглядывало из-за его левого плеча.
— Успокойся, Дори, — произнес Рубенс и, взяв рекламного агента за локоть, направился вместе с ним к бару. — Давай сначала выпьем. Надо беречь нервы.
— Что ты имеешь в виду, говоря о Бейллимане? — поинтересовалась Дайна, следуя за ними.
— Вот что... — Спенглер вырвал руку из пальцев Рубенса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193
— Хочешь пари?
Это остановило ее. Рубенс никогда не предлагал пари, если не был заранее уверен в исходе.
Она замерла, сжав пальцами коленки. Сердце бухало у нее в груди точно тяжелый молот по наковальне.
— Боже! Кто же ты такой? Он пожал плечами.
— Пойди сюда. — Когда Рубенс последовал ее словам, она принялась ворошить его волосы, точно ища что-то.
— Что ты пытаешься там найти?
— Рога, — ответила она.
— Рога?!
— Ну да, как у дьявола.
— А, вот ты о чем. Прости. Я отпилил их пару тысяч лет назад. — Он усмехнулся и взял ее руки в свои. Ее пальцы были холодные, как лед, и он гладил их, пока они не согрелись. — Дело не во мне, Дайна, а в тебе. В тебе, в тебе. — Наклонившись вперед, она зарылась лицом в груди Рубенса, вдыхая его особенный смешанный запах пота, дорогого мыла и одеколона «Ральф Лорен». Затем, прижав ухо к левой стороне груди, она закрыла глаза и прислушалась к ровному биению сердца, словно пытаясь убедиться, что он и впрямь живой человек.
Рубенс бережно провел вдоль ее спины. Не отрываясь от Дайны, он перегнулся через нее и протянул руку к бамбуковому столику со стеклянной крышкой. Достал из ящика швейцарский армейский нож, темно-красную ручку которого украшала эмблема в виде креста из чистого золота, он открыл одно из лезвий.
— Вот что тебе нужно, — сказал он.
— Что это?
— Сделай надрез и посмотри, потечет из меня кровь или нет. — Он рассмеялся и попытался вложить рукоять ножа в ее пальцы. — Давай.
Дайна отпрянула, точно прикоснувшись к раскаленному железу.
— Ты сошел с ума. Перестань. — Однако Рубенс и не думал униматься.
— Совсем чуть-чуть, — тихо сказал он. — Я даже не почувствую. Легкий взмах и...
— Нет!
— Ладно. — Он забрал нож из ее руки. — Тогда я сделаю это сам. — Прежде чем Дайна успела помешать ему, он резко провел лезвием по подушечке на левом указательном пальце. Мгновенно темно-красные, похожие на бусинки капли, выступили на месте горизонтального пореза. — Видишь? — сказал он спокойно, подставляя палец под солнечный луч, так что капли крови засверкали как темные рубины. Потом он вдруг быстрым движением прижал ко лбу Дайны и провел им сверху вниз, нарисовав красную полосу, протянувшуюся до переносицы. — Просто чтоб ты знала, что это не бутафория.
Дайна пристально вглядывалась в его лицо. Он больше не казался ей тем загорелым, любящим теннис продюсером, которым она прежде считала его. Хотя в его внешности не произошло никаких изменений, тем не менее, Дайна не могла отделаться от мысли, что он совершенно преобразился буквально у нее на глазах.
«Как это могло произойти? — спрашивала она себя. — Посредством каких колдовских чар?» И вдруг ответ явился к ней сам собой. Она всегда испытывала своего рода суеверный ужас перед невероятной властью, сосредоточенной в руках Рубенса, и возможно именно поэтому все время сохраняла определенную дистанцию в своих отношениях с ним. Эта власть никуда не исчезла и теперь: просто Дайна свыклась с ней. Однако дело было даже не только в его положении. Его слова: «Дело в тебе. Дайна», были правдой. Она наконец-то осознала, что ее собственное положение, как с артистической, так и с материальных точек зрения, оказывала непосредственное влияние на их взаимоотношения.
— Да, — прошептала она, прижимая его кровоточащий палец к своим губам, перемазывая их кровью. — Дело во мне. Во мне.
Рубенс следил за ней с выражением, которое можно встретить на лице у человека, бесконечно гордого своим новым приобретением. В это мгновение походил на Мариона, выбивавшегося из сил, чтобы отснять ту или иную сцену, и теперь с наслаждением наблюдающего, как исполнитель главной роли в его картине становится живой легендой.
Потом это выражение, запечатленное в пристальном взгляде Рубенса, исчезло, утонуло в глубине его глаз, как песчинка в бездонной пучине моря, сменившись безмятежностью и спокойствием.
Взявшись за руки, они подошли к краю бассейна.
— Марион, я и Симеони из «Твентиз» решили ограничиться всего одной неделей показа фильма в Нью-Йорке, — сказал Рубенс. — Премьера состоится в первую неделю декабря в «Зигфилде». Билеты будут продаваться только по предварительным заказам. Вначале состоится интенсивная десятидневная рекламная кампания в прессе: исключительно в газетах. Никакого телевидения на этом этапе, включая и день премьеры. Пять отобранных нами наиболее влиятельных критиков прилетят туда за наш счет. Мы пригласим их и на вечеринку после первого дня... это идея Берил. — Рубенс подтянул к берегу зеленый надувной плот, и они вместе забрались на него.
— Мы все отправляемся в Нью-Йорк, чтобы устроить ленте как можно лучшую рекламу. Затем последует премьера в Лос-Анджелесе. Она состоится неделей позже, чтобы мы могли попасть на церемонию вручения «Оскаров» и на точно такое же мероприятие в Нью-Йорке. Я имею в виду тебя, меня и Мариона. Ну и Берил, разумеется, а также некоторых шишек из «Твентиз». Там будет широкое освещение со стороны прессы и наверняка множество желающих взять интервью.
Дайна откинула голову назад, закрыв глаза и выставив на показ шею. Ее длинные волосы раскинулись по поверхности воды словно водоросли. Рубенс принялся осторожно целовать ее нос, веки, полураскрытые губы. Подняв руки, она положила их ему на плечи и переместилась так, что нижняя часть ее тела скользнула с плота. Вода ласково обволакивала ее бедра. Рубенс и она, не отрываясь, смотрели друг на друга, щурясь от яркого света. Им было приятно просто лежать вот так, ничего не делая.
Прошло немало времени, прежде чем они обратили внимание на настойчивый звон колокольчика у парадного входа.
Неохотно скатившись с плота, Рубенс плюхнулся в воду и поплыл к краю бассейна. Дайна с вялым интересом наблюдала за ним, пока он, пройдя через сад, не скрылся в доме.
Перевернувшись на спину, она посмотрела на небо. Вода лениво плескалась вокруг нее. Уронив руки в воду, Дайна ощутила приятную прохладу. Все мысли покинули ее, и она медленно погрузилась в сон.
— Дайна! — услышала она голос Рубенса, зовущего ее. — Зайти в дом и оденься. Пришел Дори, и я хочу, чтобы ты присутствовала при нашем разговоре.
Она перекатилась через край плота и поплыла к берегу.
— Это все Бейллиман, — начал Спенглер без всякого предисловия, едва Дайна переступила порог гостиной. Он стоял так, что лицо толстой русалки с картины выглядывало из-за его левого плеча.
— Успокойся, Дори, — произнес Рубенс и, взяв рекламного агента за локоть, направился вместе с ним к бару. — Давай сначала выпьем. Надо беречь нервы.
— Что ты имеешь в виду, говоря о Бейллимане? — поинтересовалась Дайна, следуя за ними.
— Вот что... — Спенглер вырвал руку из пальцев Рубенса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193