Вскоре после полуночи он сел в неприметный автомобиль и скрылся в темных багдадских переулках. Никто не вправе оспорить его право ездить ночью по городу, да никто и не осмелится на это. Он оставил крохотный пакетик с письмом в тайнике неподалеку от овощного базара в Касре, потом мелом начертил условный знак за собором святого Иосифа на площади Христиан. На этот раз условный знак был несколько иным. Иерихон надеялся, что тот, кто забирает его сообщения, не станет зря тратить время.
Рано утром 15 февраля Майк Мартин выехал на велосипеде из виллы советского дипломата. Русская кухарка дала ему длинный список продуктов, которые нужно было где-то купить. Выполнять такие поручения раз от разу становилось все трудней, потому что продуктов в Багдаде продавали все меньше и меньше. Нет, крестьяне работали по-прежнему, вот только перевозка плодов их труда стала проблемой. Большинство мостов было разрушено, а центральная иракская равнина изрезана множеством рек и речушек, благодаря которым крестьяне и могли выращивать богатые урожаи и кормить Багдад. Они были поставлены перед выбором: или платить большие деньги за паромные перевозки, или оставить урожай дома, до лучших времен. Большинство предпочли последнее.
К счастью, на этот раз Мартин начал покупки с базара пряностей на улице Шурджа. Выехав с базара, он обогнул собор святого Иосифа и направился к ближайшему переулку. Заметив меловую отметку, он вздрогнул.
На этой стене должен был появляться определенный условный знак: опрокинутая на бок цифра восемь, перечеркнутая короткой горизонтальной линией. Мартин предупредил Иерихона, что лишь в чрезвычайной ситуации вместо горизонтальной линии в центре каждого круга восьмерки нужно начертить по маленькому крестику. Сегодня на стене впервые появилась восьмерка с крестиками.
Мартин, энергично нажимая на педали, покатил к овощному базару в Касре, выждал момент, когда поблизости никого не оказалось, наклонился, как бы поправляя ремешок сандалии, нырнул рукой в тайник и извлек оттуда крохотный пластиковый пакетик. К полудню он уже вернулся на виллу. Пришлось долго объяснять разгневанной кухарке, что он сделал все, что мог, но сегодня продавцы смогут добраться до городских базаров еще позже. Мартин обещал вторично объехать багдадские базары во второй половине дня.
Он прочел письмо, и ему стало ясно, почему Иерихон решил, что создалась чрезвычайная ситуация. Потом Мартин набросал свои комментарии к сообщению Иерихона. Он сказал, что, по его мнению, теперь ему следует взять инициативу в свои руки и самому принимать решения. Сейчас просто не оставалось времени для долгих совещаний в Эр-Рияде, обмена мнениями и инструкциями. Больше всего Мартина обеспокоило переданное Иерихоном известие о том, что иракская контрразведка уже знала о нелегальном радиопередатчике, посылавшем пакетные сигналы. Мартин мог лишь догадываться, насколько близко к нему подобрались иракские охотники за шпионами. Ему было ясно одно: о дальнейшей регулярной радиосвязи с Эр-Риядом не могло быть и речи. Следовательно, ему самому придется решать, что делать.
Мартин записал на магнитную пленку сообщение Иерихона - как обычно, сначала на арабском, потом в своем переводе на английский, добавил собственные соображения и выводы и приготовился к передаче.
Очередное «окно» для связи с Эр-Риядом открывалось лишь глубокой ночью, когда все другие обитатели виллы Куликова будут крепко спать. Как и у Иерихона, на случай непредвиденных ситуаций у Мартина были предусмотрены запасные варианты сеансов связи.
Предупреждением должен был послужить один долгий сигнал, в данном случае пронзительный свист, переданный на совершенно иной волне, далеко в стороне от обычной полосы в диапазоне сверхвысоких частот.
Сначала Мартин убедился, что иракский шофер Куликова вместе со своим шефом уехал в посольство, которое находилось в центре города, а русская кухарка и ее муж обедают. Рискуя быть замеченным, Мартин собрал возле открытой двери своей хижины антенну спутниковой связи и передал предупреждающий сигнал.
В бывшей спальне виллы на окраине Эр-Рияда, переоборудованной под центр радиосвязи, в половине второго мигнул световой сигнал. Дежурный радиооператор, поддерживавший связь между виллой и Сенчери-хаусом в Лондоне, бросил все дела, повернулся к двери, крикнул напарнику «Скорей сюда!» и настроил приемник на частоту, на которой в тот день должен был передавать Мартин.
Второй оператор заглянул в открытую дверь.
- Что случилось?
- Зови Стива и Саймона. «Черный Медведь» выходит на связь. Срочное сообщение.
Оператор ушел. Мартин выждал пятнадцать минут, потом передал подготовленное сообщение.
Пакетный сигнал приняла не только эр-риядская радиостанция. Частично его успела перехватить и другая антенна спутниковой связи, установленная на окраине Багдада и непрерывно сканировавшая весь диапазон сверхвысоких частот. Сообщение Мартина оказалось настолько длинным, что даже передача пакетного сигнала заняла четыре секунды. Иракские радисты уловили вторую половину сигнала и определили радиопеленг.
Как только сигнал был передан, Мартин разобрал радиопередатчик и спрятал его под плитами пола. Он едва успел положить на место последнюю плиту, как услышал шуршание гравия. Это был муж русской кухарки. У него сегодня было особенно хорошее настроение, и он не поленился пересечь весь двор, чтобы предложить садовнику болгарскую сигарету. Мартин принял ее с низкими поклонами и с бесконечными «шукран». Гордый своей щедростью русский вернулся в дом.
Бедняга, пожалел он садовника, разве это жизнь?
Оставшись один, «бедняга» принялся писать убористой арабской вязью на листке тонкой бумаги, которую он хранил под своим соломенным тюфяком. В эти же минуты гений радиоперехвата майор Зайид склонился над крупномасштабной картой города, обращая особое внимание на район Мансур. Закончив расчеты, он дважды проверил результаты и только после этого позвонил в штаб-квартиру Мухабарата бригадиру Хассану Рахмани. От обведенного зелеными чернилами квадрата в Мансуре штаб-квартиру отделяло не больше пятисот ярдов. Зайиду было приказано явиться к четырем часам.
В Эр-Рияде Чип Барбер, размахивая компьютерной распечаткой и ругаясь так, как он не ругался уже лет тридцать, с тех пор как распрощался с морской пехотой, возбужденно вышагивал по главной гостиной виллы.
- Нет, что он себе позволяет, черт бы его побрал? - требовал он ответа от двух британских коллег, сидевших в той же гостиной.
- Полегче, Чип, - урезонивал его Лэнг. - Мартин чертовски долго сидит в самом логове Саддама. Он в сложном положении. Плохие ребята уже напали на его след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193