В центре бомбы находилось то, что являлось настоящим триумфом иракской военной техники: сфера и пустотелый цилиндр, изготовленные под руководством доктора Джаафара. Вместе сфера и цилиндр весили тридцать пять килограммов и были сделаны из чистого урана-235.
Под густыми черными усами губы президента медленно расплылись в довольной улыбке. Он подошел ближе и пальцем провел по полированной стали.
- Она сработает? Она действительно сработает? - шепотом спросил он.
- Да, сайиди раис, - ответил физик.
Саддам несколько раз кивнул головой в черном берете.
- Друзья, вас нужно поздравить.
Ниже снаряда, на деревянной подставке, была укреплена простая металлическая табличка. На ней было написано: «КУБТ УТ АЛЛАХ».
Тарик Азиз долго и безуспешно размышлял, как передать президенту суть угрозы американцев, столь безапелляционно высказанной ему в Женеве, и стоит ли это делать вообще.
Они знали друг друга двадцать лет. Все эти годы министр с собачьей преданностью служил своему хозяину; он всегда принимал сторону Саддама, когда внутри верхушки баасистской партии еще шла борьба за власть, всегда придерживался того мнения, что благодаря своей звериной хитрости и жестокости в конце концов победит этот выходец из Тикрита, и всегда оказывался прав.
Саддам Хуссейн и Тарик Азиз вдвоем карабкались к вершине власти, но один всегда оставался в тени другого. Седовласому, коренастому Азизу слепым повиновением Хуссейну удалось компенсировать свой главный недостаток: высшее образование и умение разговаривать на двух европейских языках.
Пытками и казнями непосредственно занимались другие, а Тарик Азиз, как и все, кто состояли при дворе Саддама Хуссейна, лишь смотрел со стороны и все одобрял, в том числе и многочисленные чистки, в ходе которых сотни офицеров иракской армии и некогда преданных партийцев были разжалованы и казнены, причем вынесению смертного приговора часто предшествовали долгие мучительные пытки в Абу Граибе.
На глазах Тарика Азиза снимали со всех постов и расстреливали отличных генералов только за то, что те пытались заступиться за своих подчиненных. Он понимал, что настоящие заговорщики умирали в таких муках, какие он боялся себе даже представить.
На его памяти воинственное племя аль-джубури, которое никто не осмеливался оскорбить, потому что выходцы из него занимали едва ли не все высшие посты в армии, было разоружено и уничтожено, а оставшиеся в живых были вынуждены смириться и подчиниться. Тарик Азиз хранил молчание, когда Али Хассан Маджид, сводный брат Саддама Хуссейна, в ту пору занимавший пост министра внутренних дел, организовал истребление курдов не только в Халабже, но и в пятидесяти других городах и деревнях, стертых с лица земли артиллерией, авиацией и отравляющими веществами.
Как и все другие приближенные раиса, Тарик Азиз понимал, что теперь у него нет выбора. Если что-то случится с его хозяином, то навсегда будет покончено и с ним. Однако в отличие от большинства других, Азиз был слишком умен, чтобы верить в популярность режима Саддама. Он боялся не столько армии коалиции, сколько мести народа Ирака, которая не замедлит обрушиться на него, как только падет режим, защищающий Азиза и ему подобных.
Одиннадцатого января, ожидая вызова для отчета о переговорах в Женеве, Тарик Азиз решал одну проблему: как сформулировать угрозу американцев, чтобы обратить неизбежный гнев раиса не на себя. Он понимал: раис вполне может заподозрить, что это он, именно он, министр иностранных дел, подал американцам мысль о такой угрозе. Параноик руководствуется не логикой, а только звериным инстинктом, который может подсказывать иногда верные, а иногда неверные решения. Подозрений раиса было вполне достаточно, чтобы были казнены не только многие невинные люди, но и их семьи.
Два часа спустя Тарик Азиз, возвращаясь к своей машине, облегченно и в то же время недоумевающе улыбался.
Все прошло на удивление гладко. Оказалось, что президент настроен на редкость добродушно. Он одобрительно выслушал взволнованный доклад Тарика Азиза о переговорах в Женеве, об одобрении и поддержке позиции Ирака всеми, с кем бы министр ни обсуждал эту проблему, о том, что на Западе, очевидно, растут антиамериканские настроения.
Саддам понимающе кивал, когда Тарик Азиз свалил всю вину за кризис на американских поджигателей войны и даже когда, увлекшись своими гневными обличениями, министр упомянул, что сказал ему Джеймс Бейкер. Вопреки ожиданию вспышки гнева раиса не последовало.
Все сидевшие за столом совещаний кипели гневом и искренним негодованием, а Саддам Хуссейн продолжал кивать и улыбаться.
Покидая дворец, министр смеялся, потому что в конце концов раис поздравил его с успешным выполнением миссии в Европе. Казалось, для Саддама не имел никакого значения тот факт, что по всем принятым дипломатическим меркам миссия закончилась полным провалом: Азиз везде и во всем получал только отказы, даже хозяева принимали его с подчеркнуто холодной вежливостью, а все его попытки поколебать решимость коалиции выступить против Ирака закончились ничем.
Недоумение Тарика Азиза вызвала фраза, вскользь брошенная раисом в самом конце аудиенции. Это была как бы ремарка в сторону, предназначавшаяся для ушей лишь одного Азиза. Провожая министра до двери, президент пробормотал:
- Рафик, дорогой мой друг, не беспокойся. Скоро у меня будет готов особый сюрприз для американцев. Не сейчас, пока еще рано. Но если только бени кальб попытаются перейти границу, я отвечу не газами, а кулаком Аллаха.
Тарик Азиз послушно кивнул, хотя не имел ни малейшего представления, что же хотел сказать раис. Как и другие приближенные Саддама, он получил ответ через двадцать четыре часа.
Утром 12 января Совет революционного командования в последний раз собрался в президентском дворце на углу улиц 14-го июля и Кинди. Через неделю дворец был разбомблен до основания, но к тому времени хозяина дворца там уже не было и в помине.
Как обычно, о совещании его участникам сообщили в самый последний момент. Какое бы высокое место ни занимал человек в багдадской иерархии, каким бы доверием ни пользовался, никто - за исключением крохотной группки близких родственников, нескольких друзей и личных телохранителей - не знал, где будет находиться раис в такое-то время любого дня.
Если после семи серьезных заговоров и покушений Саддам Хуссейн остался жив, то это случилось лишь потому, что он с настойчивостью маньяка обеспечивал собственную безопасность, которую не доверил ни контрразведке, ни секретной полиции и уж тем более ни армии - даже ее отборным частям, Республиканской гвардии.
Задачу охраны президента выполнял Амн-аль-Хасс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193