Едва не вывалив на пол все содержимое саквояжа, Делия выхватила халат, судорожно натянула и туго перепоясала в талии. Кринолин, нижние юбки и платье она сложила на рундук, засунув корсет под всю эту груду, с глаз подальше. Чтобы не затягивать процедуру умывания, она просто плеснула в лицо водой, юркнула на свою койку и поплотнее сдвинула тяжелые парчовые драпировки.
– Я готова!
– Хорошо.
Где-то над ней раздались шорохи и скрипы – и, к ужасу Делии, драпировки раздвинулись. Только теперь она сообразила, что это было неизбежно – ведь занавеси закрывали все три койки сразу. Испуганно пискнув, она рванула тонкие батистовые занавесочки, скрывавшие ее ложе. Впрочем, почти сразу вновь стало темнее – парча снова сошлась, укрывая ее от чужих глаз.
Бог свидетель, она честно старалась не прислушиваться. Но пока Кентон раздевался, до нее доносился каждый звук, так что она волей-неволей гадала, что он сейчас делает. Вот одна за другой расстегиваются пуговицы сюртука, а сейчас – рубашки. Он что, уже по пояс голый? А вот он снимает брюки! В чем же он будет спать?
Делия вдруг вспомнила, что совсем рядом с раздевающимся Кентоном разложена ее одежда. Должно быть, нижние юбки виднеются из-под платья! Если он смотрит в ту сторону, о чем он думает? Разумеется, он джентльмен, но даже джентльмены обладают воображением!
Такого рода мысли позволили скоротать время. Казалось, прошло всего несколько минут, а Кентон уже снова взбирался по лесенке на свою койку. Парчовые драпировки раздвинулись и тут же сошлись опять. Солнце уже село, и каюта была практически погружена во тьму. Делия решила, что в конечном счете их вынужденное пребывание вдвоем в четырех стенах не так уж и страшно.
Она уловила скрип досок под тяжестью тела, потом шорох натягиваемого одеяла. Скрип повторился несколько раз, потом затих.
– Цену заломили заоблачную, могли бы сделать постель помягче, – заметил Кентон.
– Мне приходилось довольствоваться худшим, – откликнулась Делия с улыбкой.
– Ничуть не сомневаюсь. – Он помолчал. – Вы, должно быть, думаете, что я человек изнеженный.
– Я думаю совсем о другом. О том, что койка в третьем классе вряд ли снабжена даже таким матрацем.
Вообще говоря, она думала как раз об изнеженности богатых господ, но тактично умолчала об этом.
– В тюрьме и вовсе нары, – заметил Кентон.
А она еще старалась быть тактичной с этим субъектом!
– Знаете что? Мне приходилось спать в таких условиях, что даже тюремные нары показались бы сносной кроватью!
Ваша жизнь, мистер Брэдфорд, конечно, изобиловала удобствами (чему можно лишь позавидовать), но вы едва ли сталкивались с чем-нибудь более занимательным, чем деловые заседания и светские рауты! Однообразие и скука не повод для зависти, по крайней мере с моей точки зрения!
На этот раз молчание так затянулось, что Делия решила: одно из двух – либо она смертельно оскорбила Кентона, либо усыпила. Но потом он все же заговорил:
– Прошу простить, мисс Гилли. Замечание насчет тюремных нар было неуместным. Надеюсь, завтра вы откроете мне еще пару страниц своей биографии для расширения кругозора. А теперь давайте спать.
Это было более чем кстати. Чем дольше Делия покоилась в уютном коконе тьмы, без нижних юбок и корсета, тем более волнующей казалась ситуация. А уж когда голос Кентона смягчился…
– Мудрое решение, – пробормотала она. – Доброй ночи, мистер Брэдфорд!
Однако невзирая на мерное покачивание и убаюкивающий рокот мотора, сон еще долго не приходил к ней.
Когда Кентон открыл глаза, Делия еще спала. Он постарался спуститься вниз и одеться как можно тише, то и дело бросая взгляды через плечо, чтобы убедиться, что парчовые драпировки по-прежнему плотно сдвинуты. Затем он покинул каюту, зная, что его спутница будет премного благодарна ему за отсутствие во время ее утреннего туалета. К тому же нужно было многое обдумать, перед тем как снова встретиться с Делией.
Судя по корабельному расписанию, до завтрака оставался еще целый час. Это как нельзя лучше подходило Кентону, и он пошел наверх. Солнце уже заливало прогулочную палубу светом, но утренний бриз был так свеж, что пришлось поднять воротник. Вне всякого сомнения, позже потеплеет, но пока он ощущал себя на воздухе не очень уютно. Зато ветер наполнил паруса, а значит, пароходные трубы перестали извергать черный дым. Кентон прошелся туда-сюда, углядел местечко, где меньше дуло, и укрылся там, глядя на разыгравшуюся волну.
Ночью, перед тем как уснуть, он снова и снова перебирал в памяти короткий разговор с Делией. Неуклюжая шутка насчет тюрьмы мучила его. Как он мог сболтнуть такое? Ведь девушка даже не пыталась его поддеть! После упоминания о нарах она всерьез рассердилась. Вспоминая ее отповедь, Кентон спрашивал себя, неужели его жизнь и в самом деле так однообразна и скучна, как считает Делия. Он был уязвлен даже сильнее, чем когда она назвала его несносным.
Первые годы после смерти отца управлять фирмой было по-настоящему интересно, хотя это походило на борьбу за выживание. Многому пришлось учиться, многое перенимать у опытных служащих. Самый трудный момент наступил, когда Чарльз вдруг продал свой пай и уехал. Понадобились поистине титанические усилия, чтобы фирма оправилась после такого удара. Нет, жизнь не была тогда скучной и однообразной. Впрочем, не казалась она и волнующей и захватывающей.
Что касается последних лет… все шло по одной колее, стало рутиной, хотя признавать этого и не хотелось. Трудиться приходилось так же много, но особой работы мысли уже не требовалось, и риск был сведен к минимуму. Так оно и шло до поездки в Калифорнию. Можно сказать, что последние полгода были самыми напряженными в его жизни, и сейчас Кентон впервые это понял. Но даже и за эти полгода он ни разу не смотрел в лицо опасности, не сталкивался с настоящими трудностями – все они были ему уже известны.
Что ж, признал он неохотно, в сравнении с жизнью Делии его жизнь и в самом деле казалась скучной и однообразной.
Зазвучал, призывая на завтрак, корабельный колокол. Радуясь возможности действовать, Кентон поспешил в салон и у самых дверей столкнулся с Делией. На этот раз она была в бледно-лиловом платье попроще, но и оно тем не менее очень ей шло. Она выглядела удивительно нежной и женственной.
И невинной.
– Благодарю, что дали мне возможность побыть одной, – сказала она с улыбкой, убедившись, что поблизости нет посторонних (вокруг теперь было гораздо многолюднее, чем час назад).
– Полагаю, в данном случае мы можем не опасаться подозрений. Каждый просыпается в привычный ему час, так что скоро все привыкнут к моим ранним прогулкам. Это избавит нас от затруднений хотя бы по утрам… – Сообразив, что разговор принял щекотливое направление, Кентон поспешно сменил тему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Я готова!
– Хорошо.
Где-то над ней раздались шорохи и скрипы – и, к ужасу Делии, драпировки раздвинулись. Только теперь она сообразила, что это было неизбежно – ведь занавеси закрывали все три койки сразу. Испуганно пискнув, она рванула тонкие батистовые занавесочки, скрывавшие ее ложе. Впрочем, почти сразу вновь стало темнее – парча снова сошлась, укрывая ее от чужих глаз.
Бог свидетель, она честно старалась не прислушиваться. Но пока Кентон раздевался, до нее доносился каждый звук, так что она волей-неволей гадала, что он сейчас делает. Вот одна за другой расстегиваются пуговицы сюртука, а сейчас – рубашки. Он что, уже по пояс голый? А вот он снимает брюки! В чем же он будет спать?
Делия вдруг вспомнила, что совсем рядом с раздевающимся Кентоном разложена ее одежда. Должно быть, нижние юбки виднеются из-под платья! Если он смотрит в ту сторону, о чем он думает? Разумеется, он джентльмен, но даже джентльмены обладают воображением!
Такого рода мысли позволили скоротать время. Казалось, прошло всего несколько минут, а Кентон уже снова взбирался по лесенке на свою койку. Парчовые драпировки раздвинулись и тут же сошлись опять. Солнце уже село, и каюта была практически погружена во тьму. Делия решила, что в конечном счете их вынужденное пребывание вдвоем в четырех стенах не так уж и страшно.
Она уловила скрип досок под тяжестью тела, потом шорох натягиваемого одеяла. Скрип повторился несколько раз, потом затих.
– Цену заломили заоблачную, могли бы сделать постель помягче, – заметил Кентон.
– Мне приходилось довольствоваться худшим, – откликнулась Делия с улыбкой.
– Ничуть не сомневаюсь. – Он помолчал. – Вы, должно быть, думаете, что я человек изнеженный.
– Я думаю совсем о другом. О том, что койка в третьем классе вряд ли снабжена даже таким матрацем.
Вообще говоря, она думала как раз об изнеженности богатых господ, но тактично умолчала об этом.
– В тюрьме и вовсе нары, – заметил Кентон.
А она еще старалась быть тактичной с этим субъектом!
– Знаете что? Мне приходилось спать в таких условиях, что даже тюремные нары показались бы сносной кроватью!
Ваша жизнь, мистер Брэдфорд, конечно, изобиловала удобствами (чему можно лишь позавидовать), но вы едва ли сталкивались с чем-нибудь более занимательным, чем деловые заседания и светские рауты! Однообразие и скука не повод для зависти, по крайней мере с моей точки зрения!
На этот раз молчание так затянулось, что Делия решила: одно из двух – либо она смертельно оскорбила Кентона, либо усыпила. Но потом он все же заговорил:
– Прошу простить, мисс Гилли. Замечание насчет тюремных нар было неуместным. Надеюсь, завтра вы откроете мне еще пару страниц своей биографии для расширения кругозора. А теперь давайте спать.
Это было более чем кстати. Чем дольше Делия покоилась в уютном коконе тьмы, без нижних юбок и корсета, тем более волнующей казалась ситуация. А уж когда голос Кентона смягчился…
– Мудрое решение, – пробормотала она. – Доброй ночи, мистер Брэдфорд!
Однако невзирая на мерное покачивание и убаюкивающий рокот мотора, сон еще долго не приходил к ней.
Когда Кентон открыл глаза, Делия еще спала. Он постарался спуститься вниз и одеться как можно тише, то и дело бросая взгляды через плечо, чтобы убедиться, что парчовые драпировки по-прежнему плотно сдвинуты. Затем он покинул каюту, зная, что его спутница будет премного благодарна ему за отсутствие во время ее утреннего туалета. К тому же нужно было многое обдумать, перед тем как снова встретиться с Делией.
Судя по корабельному расписанию, до завтрака оставался еще целый час. Это как нельзя лучше подходило Кентону, и он пошел наверх. Солнце уже заливало прогулочную палубу светом, но утренний бриз был так свеж, что пришлось поднять воротник. Вне всякого сомнения, позже потеплеет, но пока он ощущал себя на воздухе не очень уютно. Зато ветер наполнил паруса, а значит, пароходные трубы перестали извергать черный дым. Кентон прошелся туда-сюда, углядел местечко, где меньше дуло, и укрылся там, глядя на разыгравшуюся волну.
Ночью, перед тем как уснуть, он снова и снова перебирал в памяти короткий разговор с Делией. Неуклюжая шутка насчет тюрьмы мучила его. Как он мог сболтнуть такое? Ведь девушка даже не пыталась его поддеть! После упоминания о нарах она всерьез рассердилась. Вспоминая ее отповедь, Кентон спрашивал себя, неужели его жизнь и в самом деле так однообразна и скучна, как считает Делия. Он был уязвлен даже сильнее, чем когда она назвала его несносным.
Первые годы после смерти отца управлять фирмой было по-настоящему интересно, хотя это походило на борьбу за выживание. Многому пришлось учиться, многое перенимать у опытных служащих. Самый трудный момент наступил, когда Чарльз вдруг продал свой пай и уехал. Понадобились поистине титанические усилия, чтобы фирма оправилась после такого удара. Нет, жизнь не была тогда скучной и однообразной. Впрочем, не казалась она и волнующей и захватывающей.
Что касается последних лет… все шло по одной колее, стало рутиной, хотя признавать этого и не хотелось. Трудиться приходилось так же много, но особой работы мысли уже не требовалось, и риск был сведен к минимуму. Так оно и шло до поездки в Калифорнию. Можно сказать, что последние полгода были самыми напряженными в его жизни, и сейчас Кентон впервые это понял. Но даже и за эти полгода он ни разу не смотрел в лицо опасности, не сталкивался с настоящими трудностями – все они были ему уже известны.
Что ж, признал он неохотно, в сравнении с жизнью Делии его жизнь и в самом деле казалась скучной и однообразной.
Зазвучал, призывая на завтрак, корабельный колокол. Радуясь возможности действовать, Кентон поспешил в салон и у самых дверей столкнулся с Делией. На этот раз она была в бледно-лиловом платье попроще, но и оно тем не менее очень ей шло. Она выглядела удивительно нежной и женственной.
И невинной.
– Благодарю, что дали мне возможность побыть одной, – сказала она с улыбкой, убедившись, что поблизости нет посторонних (вокруг теперь было гораздо многолюднее, чем час назад).
– Полагаю, в данном случае мы можем не опасаться подозрений. Каждый просыпается в привычный ему час, так что скоро все привыкнут к моим ранним прогулкам. Это избавит нас от затруднений хотя бы по утрам… – Сообразив, что разговор принял щекотливое направление, Кентон поспешно сменил тему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73