Ветер, залетая в разбитое окно, ворошил лежащие на сиденье бумаги. Гарсиа гнал «каприс», как мог, проклиная сквозь зубы субботнюю толкотню на шоссе. Он пропускал грандиозное шоу: Эрин, яростно отплясывающую для конгрессмена.
Глава 30
В лимузине был оборудован мини-бар, и Эрин налила себе выпить. Она размышляла о сне, приснившемся ей накануне: в саду, среди кокосовых пальм, она занималась любовью с человеком, отдаленно похожим на Эла Гарсиа. В ее сне все происходило днем, лимонно-желтое солнце стояло высоко и палило изо всех сил. Мужчина был совсем раздет, а она – в черном платье с вырезом под самую шею. Она помнила, что оказалась сверху и велела партнеру расслабиться; помнила, что ее колени упирались в жесткую подстилку из сухих пальмовых листьев. В ее сне звучала и музыка – точнее, песня «Кармелита» в исполнении Линды Ронстэдт. Чудеса, да и только! Эрин не могла вспомнить своих ощущений, но отчетливо припоминала, что потом перекатилась на спину, увлекая за собой мужчину с такой легкостью, словно он весил не больше ребенка. Он опустил голову ей на грудь, закрыл глаза и каким-то таинственным образом перестал походить на Эла Гарсиа. Теперь это был кто-то другой, незнакомый, однако Эрин не оттолкнула его, а позволила ему отдохнуть, хотя еще не успокоилась после случившегося. По саду порхал пахнущий морем ветерок; фарфоровое небо вдруг засверкало всеми красками тропиков – над головой захлопали крылья тысяч макао, какаду, попугаев, кардиналов и фламинго. Эрин помнила, что поцеловала мужчину в лоб, чтобы разбудить и показать ему это полыхающее яркими цветами небо. Мужчина пошевелился и пробормотал что-то по-испански, но так и не открыл глаз. Птицы носились в ее сне все утро. В конце концов Эрин увидела дочку, которая бегала босиком под лохматыми пальмами, широко раскрыв глаза и смеясь от радости при виде целого калейдоскопа пролетающих птиц. Эрин выскользнула из-под спящего мужчины и побежала через сад к дочери. Стволы пальм наклонялись и раскачивались, чтобы преградить ей путь. Смех Анджелы звучал все незнакомее, все отдаленнее. Эрин помнила, что остановилась, задыхаясь, и подняла лицо к небу: оно опустело, птицы исчезли. Эрин проснулась, обливаясь горячим потом.
Сейчас, сидя в лимузине, она выпила немного «Бифитера», однако значение странного сна оставалось все таким же непонятным. Тем не менее спиртное немного подкрепило Эрин, прибавило ей сил перед встречей с Дэвидом Дилбеком. Она была уверена, что конгрессмену удастся откреститься от убийства Джерри Киллиана, что Элу Гарсиа с ним не справиться. Но она не могла допустить, чтобы этот старый свихнувшийся на почве секса подонок и мерзавец вышел сухим из воды. Поэтому решила сама разделаться с ним. Она не собиралась ни ранить, ни калечить, ни убивать: просто уничтожить его. По крайней мере, ей казалось, что она сумеет это сделать, и притом сама. Это вполне по силам женщине.
Допив стакан, она начала переодеваться для предстоящего шоу. Надела красный кружевной бюстгальтер и такое же трико – то, со смеющимися морскими коньками. Туфли она выбрала также ярко-красные, а винного цвета мини-платье довершило ее экипировку. Шею Эрин обмотала двумя длинными нитками поддельного жемчуга. Одеваясь, она заметила, что Пьер, шофер-гаитянин, наблюдает за ней в зеркальце заднего вида. Она показала ему язык.
– Простите, – сказал он, тут же отводя взгляд.
Эрин пересела поближе к нему, на одно из откидных сидений, и положила руку ему на плечо.
– Вы говорите по-английски?
– Иногда.
Эрин налила ему кока-колы из мини-бара, и Пьер, поблагодарив кивком, взял стакан.
– Здесь есть телефон? – спросила Эрин.
Шофер движением головы указал на трубку телефона сотовой связи под приборной доской. Эрин включила лампочку у зеркала, открыла свою сумочку, написала что-то на листке бумаги и передала его Пьеру. Он, не читая, спрятал листок в нагрудный карман.
– Это номер одного телефона, – сказала она. – Сегодня ночью могут произойти странные вещи. Скажем, ровно в одиннадцать.
– Это не в первый раз, – отозвался Пьер.
– Я вполне пойму, если вы не можете помочь мне, – продолжала Эрин. – Но я должна знать это сейчас – прежде чем начну действовать.
– Вы переоцениваете мою лояльность.
– Работа есть работа, – проговорила Эрин. – Мне бы не хотелось ставить под угрозу ваше положение.
Впереди показалась будка охраны Тэрнберри-Айл. Пьер посигналил фарами и направил машину к воротам. Не оборачиваясь, он спросил:
– Ведь телефонный звонок может быть сделан откуда угодно, не правда ли?
Эрин улыбнулась.
– Вы славный парень, Пьер.
– Oui , – ответил он, прикасаясь кончиками пальцев к краю фуражки.
* * *
Лицо конгрессмена Дэвида Лейна Дилбека так и сияло от возбуждения, а также от щедрой порции геля для разглаживания кожи. Дилбек оделся а-ля Гарт Брукс, до жаркого блеска начистил сапоги, побрызгался одеколоном «Ковбой», выщипал торчавшие из ноздрей волоски...
Танцовщица позвонила утром и высказала некую просьбу – странную, интригующую, даже немного пугающую. Не каждый согласился бы.
Однако Дилбек немедленно сказал «да», потому что чувствовал, что между ним и этой женщиной зарождается нечто, пробегает какая-то искра, обещающая полыхнуть близостью и наслаждением. В первый раз она держалась холодно и отчужденно – мол, я на работе, и руки прочь, но потом, по мере общения, Дилбек уловил, как она понемногу смягчается, как появляются какие-то проблески теплоты. Хотя, конечно, о настоящей нежности пока говорить не приходилось. Как больно она ударила его по руке своим жутким каблуком!
Но после утреннего звонка и это обрело свой смысл. Возможно, боль – необходимый ингредиент ее любви. При мысли об этом Дилбека охватило возбуждение; он чуял близость необыкновенных приключений и был готов к ним. Ему частенько приходилось слышать о таких страстных, необузданных женщинах, и вот теперь ему самому представлялся случай завоевать одну из таких женщин и обладать ею.
Он прибыл на Тэрнберри-Айл вскоре после наступления сумерек. Кроме того, о чем просила Эрин, он привез две двухлитровые бутылки шампанского «Корбель», три дюжины красных роз, золотой браслет и целую сумку компакт-дисков: «Смизеринз», «Пирл Джэм», «Тоуд зе Уэт спрокет», «Мен II Бойз», «РЭМ», Уилсон Филлипс. Дилбек не имел ни представления о том, что это за музыка, ни особого к ней интереса. Он отправил закупать эти диски одного молодого услужливого парня из своей команды в надежде, что в этой коллекции найдется что-нибудь, подо что Эрин любит танцевать. Если же подарки не произведут желаемого эффекта, он постарается поразить ее воображение рассказами о жизни Вашингтона и о собственной роли в этой жизни.
В тот первый вечер на яхте Дилбеку показалось, что Эрин упорно старается доказать ему, будто его титул не произвел на нее ни малейшего впечатления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Глава 30
В лимузине был оборудован мини-бар, и Эрин налила себе выпить. Она размышляла о сне, приснившемся ей накануне: в саду, среди кокосовых пальм, она занималась любовью с человеком, отдаленно похожим на Эла Гарсиа. В ее сне все происходило днем, лимонно-желтое солнце стояло высоко и палило изо всех сил. Мужчина был совсем раздет, а она – в черном платье с вырезом под самую шею. Она помнила, что оказалась сверху и велела партнеру расслабиться; помнила, что ее колени упирались в жесткую подстилку из сухих пальмовых листьев. В ее сне звучала и музыка – точнее, песня «Кармелита» в исполнении Линды Ронстэдт. Чудеса, да и только! Эрин не могла вспомнить своих ощущений, но отчетливо припоминала, что потом перекатилась на спину, увлекая за собой мужчину с такой легкостью, словно он весил не больше ребенка. Он опустил голову ей на грудь, закрыл глаза и каким-то таинственным образом перестал походить на Эла Гарсиа. Теперь это был кто-то другой, незнакомый, однако Эрин не оттолкнула его, а позволила ему отдохнуть, хотя еще не успокоилась после случившегося. По саду порхал пахнущий морем ветерок; фарфоровое небо вдруг засверкало всеми красками тропиков – над головой захлопали крылья тысяч макао, какаду, попугаев, кардиналов и фламинго. Эрин помнила, что поцеловала мужчину в лоб, чтобы разбудить и показать ему это полыхающее яркими цветами небо. Мужчина пошевелился и пробормотал что-то по-испански, но так и не открыл глаз. Птицы носились в ее сне все утро. В конце концов Эрин увидела дочку, которая бегала босиком под лохматыми пальмами, широко раскрыв глаза и смеясь от радости при виде целого калейдоскопа пролетающих птиц. Эрин выскользнула из-под спящего мужчины и побежала через сад к дочери. Стволы пальм наклонялись и раскачивались, чтобы преградить ей путь. Смех Анджелы звучал все незнакомее, все отдаленнее. Эрин помнила, что остановилась, задыхаясь, и подняла лицо к небу: оно опустело, птицы исчезли. Эрин проснулась, обливаясь горячим потом.
Сейчас, сидя в лимузине, она выпила немного «Бифитера», однако значение странного сна оставалось все таким же непонятным. Тем не менее спиртное немного подкрепило Эрин, прибавило ей сил перед встречей с Дэвидом Дилбеком. Она была уверена, что конгрессмену удастся откреститься от убийства Джерри Киллиана, что Элу Гарсиа с ним не справиться. Но она не могла допустить, чтобы этот старый свихнувшийся на почве секса подонок и мерзавец вышел сухим из воды. Поэтому решила сама разделаться с ним. Она не собиралась ни ранить, ни калечить, ни убивать: просто уничтожить его. По крайней мере, ей казалось, что она сумеет это сделать, и притом сама. Это вполне по силам женщине.
Допив стакан, она начала переодеваться для предстоящего шоу. Надела красный кружевной бюстгальтер и такое же трико – то, со смеющимися морскими коньками. Туфли она выбрала также ярко-красные, а винного цвета мини-платье довершило ее экипировку. Шею Эрин обмотала двумя длинными нитками поддельного жемчуга. Одеваясь, она заметила, что Пьер, шофер-гаитянин, наблюдает за ней в зеркальце заднего вида. Она показала ему язык.
– Простите, – сказал он, тут же отводя взгляд.
Эрин пересела поближе к нему, на одно из откидных сидений, и положила руку ему на плечо.
– Вы говорите по-английски?
– Иногда.
Эрин налила ему кока-колы из мини-бара, и Пьер, поблагодарив кивком, взял стакан.
– Здесь есть телефон? – спросила Эрин.
Шофер движением головы указал на трубку телефона сотовой связи под приборной доской. Эрин включила лампочку у зеркала, открыла свою сумочку, написала что-то на листке бумаги и передала его Пьеру. Он, не читая, спрятал листок в нагрудный карман.
– Это номер одного телефона, – сказала она. – Сегодня ночью могут произойти странные вещи. Скажем, ровно в одиннадцать.
– Это не в первый раз, – отозвался Пьер.
– Я вполне пойму, если вы не можете помочь мне, – продолжала Эрин. – Но я должна знать это сейчас – прежде чем начну действовать.
– Вы переоцениваете мою лояльность.
– Работа есть работа, – проговорила Эрин. – Мне бы не хотелось ставить под угрозу ваше положение.
Впереди показалась будка охраны Тэрнберри-Айл. Пьер посигналил фарами и направил машину к воротам. Не оборачиваясь, он спросил:
– Ведь телефонный звонок может быть сделан откуда угодно, не правда ли?
Эрин улыбнулась.
– Вы славный парень, Пьер.
– Oui , – ответил он, прикасаясь кончиками пальцев к краю фуражки.
* * *
Лицо конгрессмена Дэвида Лейна Дилбека так и сияло от возбуждения, а также от щедрой порции геля для разглаживания кожи. Дилбек оделся а-ля Гарт Брукс, до жаркого блеска начистил сапоги, побрызгался одеколоном «Ковбой», выщипал торчавшие из ноздрей волоски...
Танцовщица позвонила утром и высказала некую просьбу – странную, интригующую, даже немного пугающую. Не каждый согласился бы.
Однако Дилбек немедленно сказал «да», потому что чувствовал, что между ним и этой женщиной зарождается нечто, пробегает какая-то искра, обещающая полыхнуть близостью и наслаждением. В первый раз она держалась холодно и отчужденно – мол, я на работе, и руки прочь, но потом, по мере общения, Дилбек уловил, как она понемногу смягчается, как появляются какие-то проблески теплоты. Хотя, конечно, о настоящей нежности пока говорить не приходилось. Как больно она ударила его по руке своим жутким каблуком!
Но после утреннего звонка и это обрело свой смысл. Возможно, боль – необходимый ингредиент ее любви. При мысли об этом Дилбека охватило возбуждение; он чуял близость необыкновенных приключений и был готов к ним. Ему частенько приходилось слышать о таких страстных, необузданных женщинах, и вот теперь ему самому представлялся случай завоевать одну из таких женщин и обладать ею.
Он прибыл на Тэрнберри-Айл вскоре после наступления сумерек. Кроме того, о чем просила Эрин, он привез две двухлитровые бутылки шампанского «Корбель», три дюжины красных роз, золотой браслет и целую сумку компакт-дисков: «Смизеринз», «Пирл Джэм», «Тоуд зе Уэт спрокет», «Мен II Бойз», «РЭМ», Уилсон Филлипс. Дилбек не имел ни представления о том, что это за музыка, ни особого к ней интереса. Он отправил закупать эти диски одного молодого услужливого парня из своей команды в надежде, что в этой коллекции найдется что-нибудь, подо что Эрин любит танцевать. Если же подарки не произведут желаемого эффекта, он постарается поразить ее воображение рассказами о жизни Вашингтона и о собственной роли в этой жизни.
В тот первый вечер на яхте Дилбеку показалось, что Эрин упорно старается доказать ему, будто его титул не произвел на нее ни малейшего впечатления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131